Брюссель-Халле-Вилворде

Брюссель-Халле-Вилворде (сокращ. Б-Х-В, BHV, нидерл. Brussel-Halle-Vilvoorde, фр. Bruxelles-Hal-Vilvorde) — избирательный округ в королевстве Бельгия, который включает столицу страны г. Брюссель (официально двуязычный) и административный район Халле-Вилворде в западной части Фламандского Брабанта в фед. субъекте Фландрия.

История и конфликты

Единственный официальный язык Фландрии — нидерландский. Фламандские политические партии видят Б-Х-В как своего рода анахронизм, поскольку он позволяет франкофонам Брюссельской периферии голосовать за франкоязычные политическиe партии как в самом Брюсселе, так и за его пределами. Наличие франкоязычного меньшинства во Фландрии официальным фламандским правительством не признаётся после 1963 года, несмотря на то что франкофоны составляют значительную, а иногда и подавляющую долю населения ряда пригородных муниципалитетов. Голосуя за свои партии, в первую очередь за Союз франкофонов Фландрии, франкофоны часто в состоянии сформировать франкоязычные муниципалитеты, которые затем избирают франкоязычных бургомистров несмотря на запрет на использование франц. языка в администрации. Фламандцы требуют роспуска Б-Х-В, что, по их мнению, поможет Фламандскому Брабанту сохранить территориальную и лингвистическую целостность Фландрии и даст стимул франкофонам перейти на нидерландский язык.

Большинство франкоязычных согласно пойти на роспуск Б-Х-В только в обмен на территориальное расширение Брюсселя за счёт присоединения к нему 6 льготно-французских муниципалитетов, имеющих франкоязычное большинство в диапазоне 60—85 % и/или создания территориальной связи с Валлонией, т. н. коридор Брюссель — Валлония.

Роспуск

15 сентября 2011 года Брюссель-Халле-Вилворде был распущен. 7 льготно-языковых коммун Брюссельской периферии сохранили свои права. В случае распада страны, они фактически получат право присоединиться к Брюсселю.

См. также

• Политический кризис в Бельгии (2007-2010)

Отрывок, характеризующий Брюссель-Халле-Вилворде

Фигура Пьера с ребенком на руках теперь была еще более замечательна, чем прежде, и около него собралось несколько человек русских мужчин и женщин.
– Или потерял кого, милый человек? Сами вы из благородных, что ли? Чей ребенок то? – спрашивали у него.
Пьер отвечал, что ребенок принадлежал женщине и черном салопе, которая сидела с детьми на этом месте, и спрашивал, не знает ли кто ее и куда она перешла.
– Ведь это Анферовы должны быть, – сказал старый дьякон, обращаясь к рябой бабе. – Господи помилуй, господи помилуй, – прибавил он привычным басом.
– Где Анферовы! – сказала баба. – Анферовы еще с утра уехали. А это либо Марьи Николавны, либо Ивановы.
– Он говорит – женщина, а Марья Николавна – барыня, – сказал дворовый человек.
– Да вы знаете ее, зубы длинные, худая, – говорил Пьер.
– И есть Марья Николавна. Они ушли в сад, как тут волки то эти налетели, – сказала баба, указывая на французских солдат.
– О, господи помилуй, – прибавил опять дьякон.
– Вы пройдите вот туда то, они там. Она и есть. Все убивалась, плакала, – сказала опять баба. – Она и есть. Вот сюда то.
Но Пьер не слушал бабу. Он уже несколько секунд, не спуская глаз, смотрел на то, что делалось в нескольких шагах от него. Он смотрел на армянское семейство и двух французских солдат, подошедших к армянам. Один из этих солдат, маленький вертлявый человечек, был одет в синюю шинель, подпоясанную веревкой. На голове его был колпак, и ноги были босые. Другой, который особенно поразил Пьера, был длинный, сутуловатый, белокурый, худой человек с медлительными движениями и идиотическим выражением лица. Этот был одет в фризовый капот, в синие штаны и большие рваные ботфорты. Маленький француз, без сапог, в синей шипели, подойдя к армянам, тотчас же, сказав что то, взялся за ноги старика, и старик тотчас же поспешно стал снимать сапоги. Другой, в капоте, остановился против красавицы армянки и молча, неподвижно, держа руки в карманах, смотрел на нее.
– Возьми, возьми ребенка, – проговорил Пьер, подавая девочку и повелительно и поспешно обращаясь к бабе. – Ты отдай им, отдай! – закричал он почти на бабу, сажая закричавшую девочку на землю, и опять оглянулся на французов и на армянское семейство. Старик уже сидел босой. Маленький француз снял с него последний сапог и похлопывал сапогами один о другой. Старик, всхлипывая, говорил что то, но Пьер только мельком видел это; все внимание его было обращено на француза в капоте, который в это время, медлительно раскачиваясь, подвинулся к молодой женщине и, вынув руки из карманов, взялся за ее шею.