Брюховичи
Посёлок городского типа
|
Брю́ховичи (польск. Brzuchowice; нем. Bruchwiese — дробные лужки, пастбище или прилуки) — посёлок городского типа, центр поселкового Совета. До 1957 года — райцентр, с 1957 года в составе территории, подчинённой Львовскому городскому совету в Шевченковском районе Львова, расположенный в 7 км к северо-западу от Львова[1]. Курортно-рекреационная местность.
Брюховичи расположены на естественном водораздельном холмистом кряже, части Расточья, который тянется от Львова до Белгорая в Польше. Посёлок граничит с природоохранным заповедником «Расточье».
Посёлок Брюховичи возник в XV в. Впервые он упоминается в декрете польского короля Владислава Ягелончика 23 июля 1444 года, согласно которому львовским горожанам предоставлялось право заложить поселение над речкой Брюховичской. Тогда это было небольшое село, здешние крестьяне выполняли феодальные повинности.
Во время осады Львова в 1648 году войском Богдана Хмельницкого был взят в плен татарами Тугай-бея Иван Брюховецкий, впоследствии гетман Левобережной Украины. Татары разграбили и спалили село Брюховичи.
Брюховичи уже с 1889 года начали развиваться как рекреационная зона Львова, посёлок был включён в официальный список климатических курортов. В 1996 по постановлению правительства Украины статус курортно-рекреационной местности был подтверждён.
Посёлок состоит из трёх зон:
- южной — застроенные поселковые территории;
- северной — зона санаторно-рекреационных учреждений;
- восточной — зона рекреационных территорий и поселкового центра.
С 1990-х годов началась массовая застройка восточной части посёлка индивидуальными коттеджами.
На территории Брюховичей расположен цех строганого шпона и столярных плит Львовского фанерного комбината, Брюховичское и Завадовское лесничества, лесозавод Львовского лесхоззага, комбинат коммунальных предприятий, астрономическая станция обсерватории Львовского университета и метеорологическая площадка Львовского метеоцентра.
До 90-х годов на территории Брюховичей размещалось около 20 детских стационарных пионерских лагерей министерств и ведомств СССР, 7 постоянно действующих профилакториев при них, а также 13 санаториев и баз отдыха.
Железнодорожная станция Брюховичи связана ветками с Рава-Русской и Львовом, по территории посёлка проходит Львовский кольцевой отгон железной дороги. В посёлке есть кардиологическая реабилитационная больница, Львовский государственный институт управления, Семинария Святого Духа римской католической церкви, а также всеукраинский центр Свидетелей Иеговы.
До 2006 года в Брюховичском лесу дислоцировался мощный 146 командно-разведывальный центр штаба Прикарпатского военного округа (в/ч 31996), 30 отдельный батальон РХБз 24мд 13А. А в 2008 году был вывезен последний снаряд и прекратила существование одна из крупнейших в Европе артиллерийских баз (в/ч А3870)(военный городок № 160), где хранились более 20 видов мин, снарядов и ракет (www.youtube.com/watch?v=7DkEN07fOr4).
В Брюховичах находится тренировочная база футбольного клуба «Карпаты».
На Зъявленской горе, возле лесничества и кладбища, находится Брюховичский форт (uk.wikipedia.org/wiki/Брюховицький_форт) построенный Австрийцами после 1897 г., один из 11 фортов, обеспечивающих круговую оборону Львова конца 19 ст. Штурмовали форт только один раз сами же австрийцы в 1915 году, когда выбивали из форта российские войска.
На кладбище Брюхович похоронены Габриэль Сокольницкий (1877—1975) — польский и советский учёный в области электротехники. Педагог, профессор, действительный член Академии технических наук в Варшаве. Ректор Львовского политехнического института . Кузьма Скрябин (1973-2015) - украинский певец, музыкант, композитор, телеведущий, писатель. Родители Андрея проживют в Брюховичах.
На территории поселка захоронены воины Красной Армии, павшие в боях за освобождение Брюховичей и близлежащих сел от фашистских оккупантов.
|
|
| ||
| Железнодорожный вокзал | Православная церковь Введений Пресвятой Девы Марии во Храм | Львовский региональный институт государственного управления Национальной академии государственного управления при Президенте Украины |
См. также
- Брюховичский лес
- Брюховичские озёра
- Астрономическая обсерватория Львовского национального университета имени Ивана Франко
Напишите отзыв о статье "Брюховичи"
Примечания
- ↑ [skiworld.org.ua/ru/goto/bryuhovichi/ Расположение Брюховичей]
Ссылки
- [gska2.rada.gov.ua/pls/z7502/A005?rdat1=06.07.2005&rf7571=21668 Общая информация о пгт Брюховичи] (укр.)
- [www8.city-adm.lviv.ua/info_01/guam.nsf/dabf59b0ac48ed61c225652d002d315f/e505f9d2832bdce6c2256e370034d31c?OpenDocument Заседание архитектурного совета по вопросу развития пгт Брюховичи] (укр.)
- [www.oval.ru/enc/10599.html Информация из БСЭ]
- [www.igsu.org.ua/Lvovskaja.obl/Lxvov/Brjuhoviczi.html Брюховичи на сайте «История городов и сёл»]
Отрывок, характеризующий Брюховичи
Тушин испуганно оглянулся. Это был тот штаб офицер, который выгнал его из Грунта. Он запыхавшимся голосом кричал ему:– Что вы, с ума сошли. Вам два раза приказано отступать, а вы…
«Ну, за что они меня?…» думал про себя Тушин, со страхом глядя на начальника.
– Я… ничего… – проговорил он, приставляя два пальца к козырьку. – Я…
Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь.
– Отступать! Все отступать! – прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием.
Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.
– А то приезжало сейчас начальство, так скорее драло, – сказал фейерверкер князю Андрею, – не так, как ваше благородие.
Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.
Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!
Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом.
– Прикажите посадить, ради Бога.
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
