Брянчанинов, Александр Семёнович

Александр Семёнович Брянчанинов<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Самарский губернатор
19 декабря 1891 — 6 декабря 1904
Предшественник:	Александр Дмитриевич Свербеев
Преемник:	Дмитрий Иванович Засядко
Рождение:	28 октября 1843(1843-10-28)
Смерть:	26 декабря 1910(1910-12-26) (67 лет)
Награды:	(1871) (1884) (1898) (1881) (1893) (1887) (1901) Медали^ «В память царствования императора Александра III», «В память коронации Императора Николая II», «За труды по первой всеобщей переписи населения»

Алекса́ндр Семёнович Брянчани́нов (28 октября 1843 — 26 декабря 1910) — российский государственный деятель, Самарский губернатор в 1891—1904 гг.

Происхождение

А. С. Брянчанинов родился 28 октября 1843 году в семье потомственных дворян Брянчаниновых. Православный. Сын штабс-капитана гвардии Семёна Александровича Брянчанинова и его первой жены — Надежды Петровны Брянчаниновой. Имел одного родного брата — Николая (род. 1844), а также сводных сестру и брата — Александру (род. 1850) и Дмитрия (род. 1851) — от второго брака С. А. Брянчанинова с Анной Ильиничной Брянчаниновой. А. С. Брянчанинов являлся племянником известного русского православного богослова и учёного, епископа Игнатия (в миру − Дмитрия Александровича Брянчанинова) (1807—1867).

Детство А. С. Брянчанинова прошло в родовом имении в селе Покровском Грязовецкого уезда Вологодской губернии.

Образование и военная служба

По окончании Вологодской гимназии в 1861 году поступил в Санкт-Петербургский Университет, но выбыл из него с третьего курса, и в 1864 году поступил в Николаевское кавалерийское училище.

Военную карьеру Брянчанинов начал 31 декабря 1864 года юнкером. 31 августа 1865 года он был произведён в вахмистры.

В 1866 году А. С. Брянчанинов по окончании училища, как лучший выпускник, был записан на мраморную доску.

8 июня 1866 года в Кавалергардском полку А. С. Брянчанинов получил чин корнета. 31 марта 1868 года он был произведён в поручики. В период с 23 марта 1868 по 27 августа 1871 года исполнял должность полкового казначея и 30 августа 1871 года был награждён орденом Святой Анны 3-й степени. 30 августа 1872 года он получил чин ротмистра. На этом военная карьера А. С. Брянчанинова закончилась: 21 сентября 1872 года он уволился в запас «по домашним обстоятельствам».

Гражданская служба

В Вологодской губернии

Гражданская служба А. С. Брянчанинова началась с его избрания местным дворянством 13 декабря 1879 г. на должность почётного мирового судьи Грязовецкого судебно-мирового округа.

В 1880 г., по решению грязовецкого дворянства он стал Грязовецким уездным предводителем дворянства. Данные посты А. С. Брянчанинов занимал, с переизбранием, до 1888 г. Одновременно являлся председателем Грязовецкого съезда мировых судей.

За свою службу А. С. Брянчанинов был награждён: 3 июня 1881 г. орденом Святого Станислава 2-й степени, 23 июня 1884 г. орденом Святой Анны 2-й степени и 23 июня 1887 г. орденом Святого Владимира 3-й степени.

На постах Самарского вице-губернатора и губернатора

12 сентября 1888 г. деятельность А. С. Брянчанинова была отмечена его произведением в чин статского советника и назначением на должность Самарского вице-губернатора, решением Министра внутренних дел Д. А. Толстого. В это время Самарским губернатором был А. Д. Свербеев.

Здесь же, в Самаре, А. С. Брянчанинов женился на дочери бывшего Самарского губернатора Б. П. Обухова Софье Борисовне Обуховой (род. 20 июля 1850 г.), которая состояла председателем и членом многих благотворительных и учебных заведений Самары, в том числе любительского театрального кружка. За женой ему досталось её родовое имение в Бугурусланском уезде Самарской губернии.

Вскоре, 30 августа 1890 г., А. С. Брянчанинов получил чин действительного статского советника, в связи с чем у него появлялась возможность занимать должность губернатора.

23 декабря 1891 г. министром внутренних дел И. Н. Дурново А. С. Брянчанинов назначен на пост Самарского губернатора. Как и его предшественник, А. Д. Свербеев, он занимал его в течение почти 14 лет, то есть до 1904 г.

А. С. Брянчанинов, вместе со своей женой, активно занимались социальным развитием Самары и благотворительной деятельностью. 12 ноября 1894 г. при его помощи был открыт «Дом трудолюбия». Особым вниманием супужеской четы Брянчаниновых были окружены детские заведения. За огромную помощь, оказанную детским приютам и учреждениям, они были избраны пожизненными почётными членами Самарского губернского попечительства о детских приютах. За эту же деятельность А. С. Брянчанинов был удостоен знака отличия в память столетия Ведомства учреждений Императрицы Марии и за службу в нём.

Кроме этого, А. С. Брянчанинов, которым была «оказана помощь на устройство больницы и приюта для алкоголиков» в Казани, был избран почётным членом «Казанского Общества Трезвости».

В 1894 г. в Самаре был открыт Кафедральный собор на 2500 человек, завершению строительства которого активно содействовал А. С. Брянчанинов.

Губернаторство А. С. Брянчанинова было спокойным и способствовало развитию Самары и Самарской губернии. За это 30 августа 1893 г. он был награждён орденом Святого Станислава 1-й степени, в 1898 г. орденом Святой Анны 1-й степени, а в 1894 и 1896 гг. денежными премиями. Кроме этого, он был удостоен медалей «В память царствования императора Александра III», «В память коронации Императора Николая II» в 1896 г. и «За труды по первой всеобщей переписи населения» в 1897 г.

В 1898 г. А. С. Брянчанинов стал гофмейстером Двора Его Императорского Величества, а также получил чин тайного советника. В 1901 г. он был награждён орденом Святого Владимира 2-й степени.

Духовным наставником А. С. Брянчанинова являлся епископ Самарский Владимир (в миру - Василий Никифорович Богоявленский), назначенный на местную кафедру в 1891 г.

В Государственном совете

По Высочайшему указу от 6 декабря 1904 г. А. С. Брянчанинов был назначен членом Государственного совета.

Кончина, увековечение памяти

Умер А. С. Брянчанинов 26 декабря 1910 года. Похоронен на родовом кладбище (на котором сохранилось его надгробие).

Позже именем А. С. Брянчанинова были названы стипендии в Самарской женской гимназии и городском 3-классном училище Ставрополя.

Литература

• Алексушин Г.В. Самарские губернаторы. - Самара: Самарский дом печати, 1996 г. - 320 с., ил.

Ссылки

• [museum.samgd.ru/mo/tolytt/citizens/7061/ Брянчанинов Александр Семёнович]

Отрывок, характеризующий Брянчанинов, Александр Семёнович

– Где же он?
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
– Идите, княжна, идите, идите!
Княжна Марья пошла опять в сад и под горой у пруда, в том месте, где никто не мог видеть, села на траву. Она не знала, как долго она пробыла там. Чьи то бегущие женские шаги по дорожке заставили ее очнуться. Она поднялась и увидала, что Дуняша, ее горничная, очевидно, бежавшая за нею, вдруг, как бы испугавшись вида своей барышни, остановилась.
– Пожалуйте, княжна… князь… – сказала Дуняша сорвавшимся голосом.
– Сейчас, иду, иду, – поспешно заговорила княжна, не давая времени Дуняше договорить ей то, что она имела сказать, и, стараясь не видеть Дуняши, побежала к дому.
– Княжна, воля божья совершается, вы должны быть на все готовы, – сказал предводитель, встречая ее у входной двери.
– Оставьте меня. Это неправда! – злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И что они тут делают? – Она отворила дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал все так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.
«Нет, он не умер, это не может быть! – сказала себе княжна Марья, подошла к нему и, преодолевая ужас, охвативший ее, прижала к щеке его свои губы. Но она тотчас же отстранилась от него. Мгновенно вся сила нежности к нему, которую она чувствовала в себе, исчезла и заменилась чувством ужаса к тому, что было перед нею. «Нет, нет его больше! Его нет, а есть тут же, на том же месте, где был он, что то чуждое и враждебное, какая то страшная, ужасающая и отталкивающая тайна… – И, закрыв лицо руками, княжна Марья упала на руки доктора, поддержавшего ее.
В присутствии Тихона и доктора женщины обмыли то, что был он, повязали платком голову, чтобы не закостенел открытый рот, и связали другим платком расходившиеся ноги. Потом они одели в мундир с орденами и положили на стол маленькое ссохшееся тело. Бог знает, кто и когда позаботился об этом, но все сделалось как бы само собой. К ночи кругом гроба горели свечи, на гробу был покров, на полу был посыпан можжевельник, под мертвую ссохшуюся голову была положена печатная молитва, а в углу сидел дьячок, читая псалтырь.
Как лошади шарахаются, толпятся и фыркают над мертвой лошадью, так в гостиной вокруг гроба толпился народ чужой и свой – предводитель, и староста, и бабы, и все с остановившимися испуганными глазами, крестились и кланялись, и целовали холодную и закоченевшую руку старого князя.


Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.
Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.
В окрестности Богучарова были всё большие села, казенные и оброчные помещичьи. Живущих в этой местности помещиков было очень мало; очень мало было также дворовых и грамотных, и в жизни крестьян этой местности были заметнее и сильнее, чем в других, те таинственные струи народной русской жизни, причины и значение которых бывают необъяснимы для современников. Одно из таких явлений было проявившееся лет двадцать тому назад движение между крестьянами этой местности к переселению на какие то теплые реки. Сотни крестьян, в том числе и богучаровские, стали вдруг распродавать свой скот и уезжать с семействами куда то на юго восток. Как птицы летят куда то за моря, стремились эти люди с женами и детьми туда, на юго восток, где никто из них не был. Они поднимались караванами, поодиночке выкупались, бежали, и ехали, и шли туда, на теплые реки. Многие были наказаны, сосланы в Сибирь, многие с холода и голода умерли по дороге, многие вернулись сами, и движение затихло само собой так же, как оно и началось без очевидной причины. Но подводные струи не переставали течь в этом народе и собирались для какой то новой силы, имеющей проявиться так же странно, неожиданно и вместе с тем просто, естественно и сильно. Теперь, в 1812 м году, для человека, близко жившего с народом, заметно было, что эти подводные струи производили сильную работу и были близки к проявлению.
Алпатыч, приехав в Богучарово несколько времени перед кончиной старого князя, заметил, что между народом происходило волнение и что, противно тому, что происходило в полосе Лысых Гор на шестидесятиверстном радиусе, где все крестьяне уходили (предоставляя казакам разорять свои деревни), в полосе степной, в богучаровской, крестьяне, как слышно было, имели сношения с французами, получали какие то бумаги, ходившие между ними, и оставались на местах. Он знал через преданных ему дворовых людей, что ездивший на днях с казенной подводой мужик Карп, имевший большое влияние на мир, возвратился с известием, что казаки разоряют деревни, из которых выходят жители, но что французы их не трогают. Он знал, что другой мужик вчера привез даже из села Вислоухова – где стояли французы – бумагу от генерала французского, в которой жителям объявлялось, что им не будет сделано никакого вреда и за все, что у них возьмут, заплатят, если они останутся. В доказательство того мужик привез из Вислоухова сто рублей ассигнациями (он не знал, что они были фальшивые), выданные ему вперед за сено.