Брёй-Червиния
Показать/скрыть карты
|
Брёй-Черви́ния (итал. Cervinia, фр. Breuil, франкопров. Breuill) — горный курорт в долине Аосты, на северо-западе Италии. Принадлежит к коммуне Вальтурнанш в автономной области Валле-д’Аоста.
Родным языком коренного населения является арпитанский (франкопровансальский) язык. Официальными языками являются французский и итальянский.
Содержание
География
Брёй-Червиния расположена на высоте 2 006 метров над уровнем моря у подножия южного склона Маттерхорна (итал. Cervino, фр. Cervin), в конце долины Вальтурнанш и окружена высокими горами, покрытыми ледниками. Коммуна расположена в 27 км от Шатийона (фр. Châtillon) в долине Аоста, в 30 км от Сен-Венсана (фр. Saint-Vincent) и примерно в 50 км от Аосты (итал. Aosta, фр. Aoste). Расстояние до швейцарского Церматта (нем. Zermatt) по прямой составляет около 10 км.
Из Брёй-Червинии в швейцарскую деревню Церматт ведёт перевал Теодул (нем. Theodulpass, фр. Col de Saint-Théodule, итал. Colle del Teodulo).
Туризм
Брёй-Червиния является известным горно-климатическим и горнолыжным курортом. Она имеет объединённую с Церматтом (Швейцария) область катания на горных лыжах. Трассы оборудованы 25 подъёмниками. Общее количество трасс — 69, суммарная протяжённость — около 200 км (без учёта трасс в швейцарском секторе зоны катания). Некоторые горнолыжные трассы имеют большую протяжённость, самый длинный маршрут — 22,5 км от Клайн-Маттерхорна (нем. Klein Matterhorn) в Швейцарии вниз до Вальтурнанша в Италии.
Напишите отзыв о статье "Брёй-Червиния"
Ссылки
- [www.cervinia.it Официальный web-сайт Брёй-Червинии] (англ.) (фр.) (нем.) (итал.) (исп.)
- [www.regione.vda.it/turismo/meteo_webcam/bollettini_neve/bollettino_discesa_e.asp Прогноз погоды в Червинии] (итал.) (фр.) (англ.) (нем.) (исп.)
- [www.retrofutur.org/retrofutur/app/main?DOCID=100003938 История инфраструктуры Брёй-Червинии и системы её канатных дорог на сайте RETROFUTUR.] (итал.) (нем.)
Примечания
|
Это заготовка статьи по географии Италии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Брёй-Червиния
Странное чувство озлобления и вместе с тем уважения к спокойствию этой фигуры соединялось в это время в душе Ростова.– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.
– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.
Ростов вспомнил то, что ему надо было ответить, только тогда, когда он уже вышел. И еще более был он сердит за то, что забыл сказать это. Ростов сейчас же велел подать свою лошадь и, сухо простившись с Борисом, поехал к себе. Ехать ли ему завтра в главную квартиру и вызвать этого ломающегося адъютанта или, в самом деле, оставить это дело так? был вопрос, который мучил его всю дорогу. То он с злобой думал о том, с каким бы удовольствием он увидал испуг этого маленького, слабого и гордого человечка под его пистолетом, то он с удивлением чувствовал, что из всех людей, которых он знал, никого бы он столько не желал иметь своим другом, как этого ненавидимого им адъютантика.
На другой день свидания Бориса с Ростовым был смотр австрийских и русских войск, как свежих, пришедших из России, так и тех, которые вернулись из похода с Кутузовым. Оба императора, русский с наследником цесаревичем и австрийский с эрцгерцогом, делали этот смотр союзной 80 титысячной армии.
С раннего утра начали двигаться щегольски вычищенные и убранные войска, выстраиваясь на поле перед крепостью. То двигались тысячи ног и штыков с развевавшимися знаменами и по команде офицеров останавливались, заворачивались и строились в интервалах, обходя другие такие же массы пехоты в других мундирах; то мерным топотом и бряцанием звучала нарядная кавалерия в синих, красных, зеленых шитых мундирах с расшитыми музыкантами впереди, на вороных, рыжих, серых лошадях; то, растягиваясь с своим медным звуком подрагивающих на лафетах, вычищенных, блестящих пушек и с своим запахом пальников, ползла между пехотой и кавалерией артиллерия и расставлялась на назначенных местах. Не только генералы в полной парадной форме, с перетянутыми донельзя толстыми и тонкими талиями и красневшими, подпертыми воротниками, шеями, в шарфах и всех орденах; не только припомаженные, расфранченные офицеры, но каждый солдат, – с свежим, вымытым и выбритым лицом и до последней возможности блеска вычищенной аммуницией, каждая лошадь, выхоленная так, что, как атлас, светилась на ней шерсть и волосок к волоску лежала примоченная гривка, – все чувствовали, что совершается что то нешуточное, значительное и торжественное. Каждый генерал и солдат чувствовали свое ничтожество, сознавая себя песчинкой в этом море людей, и вместе чувствовали свое могущество, сознавая себя частью этого огромного целого.
