Буатель, Морис

Буатель Морис
Дата рождения:	31 июля 1919(1919-07-31)
Дата смерти:	11 августа 2007(2007-08-11) (88 лет)
Гражданство:	Франция Франция
Сайт:	[mauriceboitel.com boitel.com]

Морис Буатель (фр. Maurice Boitel; 1919, Тийер-сюр-Авр, Эр — 2007, Одресель, Па-де-Кале) — французский художник, декоратор, керамист.

Биография

Морис Буатель принадлежал к наиболее молодому поколению Парижской школы, называемому «La Jeune Peinture» «Young Picture», наряду с такими художниками, как Бернар Бюффе, Ив Брайер, Люи Вьюлермоз, Пьер-Энри, Даниэль дю Жанеранд, Гастон Себире, Поль Коломб, Жеан Монре, Жеан Жое и Гаетан де Росней.

Раннее призвание

Морис Буатель родился в городе Тийер-сюр-Авр, в Нормандии, сын юриста-пикардца и парижанки бургундского происхождения. До 12 лет Морис Буатель жил в Бургундии, в Жевре-Шамбертен. Именно в этой живописной провинции он отображает в своих работах любовь к природе, а также чувство «joie de vivre» — радость жизни. Писать он начинает в возрасте пяти лет.

Обучение изобразительному искусству

Морис Буатель учился в Высшей школе изящных искусств в Булонь-сюр-Мер и Амьене, городах, где его родители жили в течение нескольких лет. Затем его семья вернулась в Бургундию, в Нюи-Сен-Жорж. Он обучался в Академии изобразительных искусств в Дижоне перед битвой легкой пехоты в горах в начале Второй мировой войны. Он успешно прошел вступительный экзамен в Национальную Академию Изобразительного Искусства в Париже. В 1942 и 1943 годах, во время самого сложного периода немецкой оккупации, в его студии, находящейся в самом центре Парижа, он прятал еврейских беженцев, среди которых был журналист Энри Желинек.

Большое количество его работ с 1942 по 1946 год было куплено британским коллекционером и все ещё находится в Лондоне.

Выставки, «салоны» и награды

В 1946 году Морис Буатель получил премию Абд-Ал-Латиф, которая позволила ему прожить 2 года в Алжире со своей женой Мари-Люси и сыном. По возвращении из Алжира в Париж он принимает участие в выставке молодых художников (Jeune Peinture), независимых художников (Société des Artistes Indépendants), в Осеннем салоне, а затем в Салоне эскизов и акварельной живописи (Salon du dessin et de la peinture à l’eau), в Союзе Французских Художников, В Салоне изящных искусств, Салоне сопоставления (Salon «Comparaisons»); вплоть до 2004 года он был членом двух последних общественных комитетов.

В 1949 он проводит персональную выставку своих работ об Алжире в Галерее Элизе, на улице Фобург Сант-Оноре в Париже, которая в то время являлась центром торговли Европейского искусства.

В 1951 году проводилась новая персональная выставка в этой же галерее, кроме того Морис Буатель принимал участие в групповой выставке в галерее Сьюлеро и в основной выставке, возглавляемой продюсером Жаком Иберто, в составе Ассоциации любителей искусства.

В 1958 году в Париже он получил премию Роберта Льюиса, одновременно проходила персональная выставка в Музее Современного Искусства и в Галерее Рене Друэт, на улице Фобург Сант-Оноре в Париже, где и организовывались его персональные выставки в течение 20 лет.

В 1959 году Морис Буатель получил премию Винсор и Ньютон (Париж-Лондон).

В 1950-е годы Морис Буатель был направлен декорировать два государственных учебных заведения в Монтре (Сен-Сант-Дени) и в Монтжероне (Эссон).

В 1963 премия Пюви де Шаванна, выданная Национальным обществом изобразительного искусства, помогла ему представить свои работы в Музее современного искусства в Париже.

В 1966 году он получил премию Франсиса Стита, которая позволила ему остаться в Португалии (Пениш, Обидос).

В 1968 году ему вручают Золотую Медаль Французских Художников, а Академия изобразительных искусств вручает ему премию Бастьена-Лепажа.

В 1980 Институт Франции вручает ему премию Dumas-Milliers.

Ещё несколько премий, увековечивших его карьеру художника, среди которых Гран-При Генерального консула Сены и Марны (Seine-et-Marne) в 1974. Премия Роджера Деверина за акварель, присужденная Фондом Тайлера.

Личные выставки в музеях следующих городов: Булонь-сюр-Мер (1976), Сан-Мор-де-Фосе (1977), Монбард (1982), Монтрей-сюр-Мер (1993) позволили ему выставиться в нескольких залах, наряду с пейзажистами Франции, Италии, Испании, Португалии, Голландии, т.д.

В 1990 году Осенний Салон в Париже в трех залах в Гранд Пале в Париже.

В 1999 году Комитет независимых художников в Париже и президент Жан Монре пригласили Мориса Буателя представить ретроспективу своих работ.

В 2003 году члены Комитета Национального изобразительного искусства наградили его золотой медалью.

В 2007 году Национальный Комитет изобразительного искусства ввёл титул почетного члена, который был присуждён Морису Буателю как одному из самых известных художников Салона.

Морис Буатель был почетным гостем нескольких выставок, таких как: Росни-су-Буа (1980), Блюи (1983), Вимеро (1984), Вильнев-ле-Руа (1984), Ивето (1986), Альфортвиль (1987), Бурже (1987), Сомюр (1987), Метз (1991), Лимож (1992), Тур (1992).

Места творчества

Известные искусствоведы из Великобритании, США, Германии, Швейцарии, Бразилии, Ирана, Японии, Венесуэлы, Саудовской Арабии, Ливана, Мексики удостоились множества картин Мориса Буателя, наряду с Францией и Парижем.

Некоторые из его работ можно увидеть в музеях следующих городов: Дижон, Сант-Мор де Фоссе, Со, Валянс, Алжир, Константин, Бежая в частности, а также в городском консульстве в Париже и Французских посольствах по всему миру.

Керамика и фрески (1953 и 1955)

• Школа Вольтера в Монтрей-сюр-Буа (Сен-Сант-Дени) • Школа Мана-Чарльза Гатиноля в Монтгероне (Эссон)

Морис Буатель сам сделал все фрески в классных комнатах этих школ. Чтобы изготовить керамику самому, он построил печь в своей студии. Эти керамические панели все ещё присутствуют в этих школах в пригородах Парижа.

Близкие друзья

Среди его близких друзей был художники Даниэль дю Женерард, Габриэль Дешампс, Люи Вьюлермоз, Пьер-Анри, Андре Виноль, Пьер Гольардот, Родольф Калье, Жан-Пьер Але, Бернард Буфе, Андре Хомбург, Эмилио Гро Сала, Жан Коломб и два брата Рамон и Антонио Питксот.

Родственные связи: Энри Корблин (Корблин Буртон), Альберт Бессон (Медицинская академия), Оливьер Лазаротти (Университет д’Амьенс)

Творчество

Непрямая переоценка своего творчества продолжалась всю его жизнь; до 1946 года, когда состоялась его свадьба, это было экспрессивное творчество, затем с 1946 по 1952 год картины оживлены красками, в особенности написанные в Алжире. С 1952 по 1965 год в творчестве прослеживается что-то очень личное, самобытное; в его пейзажах, очень структурированных, предметы очерчены чёрным растушеванным контуром. В этот период он будет писать ближе к своему дому в Париже, в Сант-Манде, и на мысе Грис-Нез, изображая штормы, одинокие лодки на пляже, разруху войны. Кроме того, в этот период он изображает персонажей: клоунов, моряков, он пишет портреты. Затем, в 1958—1965 годах, он писал в Кадаке (Испания) каждое лето. Все время это один и тот же стиль, слегка очерченный контуром, где присутствует свет и легкий отклик Средиземноморья (пейзажи, морские мотивы, портреты, толпы людей на пляже).

С 1965 года его работы стали структурированы, хотя он и убирает контуры: кроме того, Морис все больше пишет акварелью, особенно в Ницце, в Италии и в Сансероа. Каждый год он ездит на мыс Грис-Нез, в Одресель или Амбазак, в Лимузин. А Париже, где живёт Морис, множество мест, которые вдохновляют его: Монмартр, лес Вансен, острова Сены, Марна, Гуермант и Конш-сюр-Гондуар.

В 1980-е годы он стремится пробудить идеализированную реальность.

Признание

Лауреат многочисленных премий: (премия Антраль 1958; премия Пюви де Шеванна, 1963; премия Бастьена Лепажа, 1968, и др.)

Литература

• Живопись современных французских художников. Каталог выставки. М.: Советский художник. 1975.
• Dictionnaire des peintres, sculpteurs, dessinateurs et graveurs Emmanuel Bénézit, Gründ, éd. 1976 et suivantes.

Ссылки

• [mauriceboitel.com Персональный сайт]  (фр.)
• [www.jesuismort.com/biographie_celebrite_chercher/biographie-maurice_boitel-11836.php Biographie de Maurice BOITEL]  (фр.)
• [www.artnet.com/artists/maurice-boitel/past-auction-results Maurice Boitel]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Буатель, Морис

«Видел сон, от которого проснулся с трепещущимся сердцем. Видел, будто я в Москве, в своем доме, в большой диванной, и из гостиной выходит Иосиф Алексеевич. Будто я тотчас узнал, что с ним уже совершился процесс возрождения, и бросился ему на встречу. Я будто его целую, и руки его, а он говорит: „Приметил ли ты, что у меня лицо другое?“ Я посмотрел на него, продолжая держать его в своих объятиях, и будто вижу, что лицо его молодое, но волос на голове нет, и черты совершенно другие. И будто я ему говорю: „Я бы вас узнал, ежели бы случайно с вами встретился“, и думаю между тем: „Правду ли я сказал?“ И вдруг вижу, что он лежит как труп мертвый; потом понемногу пришел в себя и вошел со мной в большой кабинет, держа большую книгу, писанную, в александрийский лист. И будто я говорю: „это я написал“. И он ответил мне наклонением головы. Я открыл книгу, и в книге этой на всех страницах прекрасно нарисовано. И я будто знаю, что эти картины представляют любовные похождения души с ее возлюбленным. И на страницах будто я вижу прекрасное изображение девицы в прозрачной одежде и с прозрачным телом, возлетающей к облакам. И будто я знаю, что эта девица есть ничто иное, как изображение Песни песней. И будто я, глядя на эти рисунки, чувствую, что я делаю дурно, и не могу оторваться от них. Господи, помоги мне! Боже мой, если это оставление Тобою меня есть действие Твое, то да будет воля Твоя; но ежели же я сам причинил сие, то научи меня, что мне делать. Я погибну от своей развратности, буде Ты меня вовсе оставишь».


Денежные дела Ростовых не поправились в продолжение двух лет, которые они пробыли в деревне.
Несмотря на то, что Николай Ростов, твердо держась своего намерения, продолжал темно служить в глухом полку, расходуя сравнительно мало денег, ход жизни в Отрадном был таков, и в особенности Митенька так вел дела, что долги неудержимо росли с каждым годом. Единственная помощь, которая очевидно представлялась старому графу, это была служба, и он приехал в Петербург искать места; искать места и вместе с тем, как он говорил, в последний раз потешить девчат.
Вскоре после приезда Ростовых в Петербург, Берг сделал предложение Вере, и предложение его было принято.
Несмотря на то, что в Москве Ростовы принадлежали к высшему обществу, сами того не зная и не думая о том, к какому они принадлежали обществу, в Петербурге общество их было смешанное и неопределенное. В Петербурге они были провинциалы, до которых не спускались те самые люди, которых, не спрашивая их к какому они принадлежат обществу, в Москве кормили Ростовы.
Ростовы в Петербурге жили так же гостеприимно, как и в Москве, и на их ужинах сходились самые разнообразные лица: соседи по Отрадному, старые небогатые помещики с дочерьми и фрейлина Перонская, Пьер Безухов и сын уездного почтмейстера, служивший в Петербурге. Из мужчин домашними людьми в доме Ростовых в Петербурге очень скоро сделались Борис, Пьер, которого, встретив на улице, затащил к себе старый граф, и Берг, который целые дни проводил у Ростовых и оказывал старшей графине Вере такое внимание, которое может оказывать молодой человек, намеревающийся сделать предложение.
Берг недаром показывал всем свою раненую в Аустерлицком сражении правую руку и держал совершенно не нужную шпагу в левой. Он так упорно и с такою значительностью рассказывал всем это событие, что все поверили в целесообразность и достоинство этого поступка, и Берг получил за Аустерлиц две награды.
В Финляндской войне ему удалось также отличиться. Он поднял осколок гранаты, которым был убит адъютант подле главнокомандующего и поднес начальнику этот осколок. Так же как и после Аустерлица, он так долго и упорно рассказывал всем про это событие, что все поверили тоже, что надо было это сделать, и за Финляндскую войну Берг получил две награды. В 19 м году он был капитан гвардии с орденами и занимал в Петербурге какие то особенные выгодные места.
Хотя некоторые вольнодумцы и улыбались, когда им говорили про достоинства Берга, нельзя было не согласиться, что Берг был исправный, храбрый офицер, на отличном счету у начальства, и нравственный молодой человек с блестящей карьерой впереди и даже прочным положением в обществе.
Четыре года тому назад, встретившись в партере московского театра с товарищем немцем, Берг указал ему на Веру Ростову и по немецки сказал: «Das soll mein Weib werden», [Она должна быть моей женой,] и с той минуты решил жениться на ней. Теперь, в Петербурге, сообразив положение Ростовых и свое, он решил, что пришло время, и сделал предложение.
Предложение Берга было принято сначала с нелестным для него недоумением. Сначала представилось странно, что сын темного, лифляндского дворянина делает предложение графине Ростовой; но главное свойство характера Берга состояло в таком наивном и добродушном эгоизме, что невольно Ростовы подумали, что это будет хорошо, ежели он сам так твердо убежден, что это хорошо и даже очень хорошо. Притом же дела Ростовых были очень расстроены, чего не мог не знать жених, а главное, Вере было 24 года, она выезжала везде, и, несмотря на то, что она несомненно была хороша и рассудительна, до сих пор никто никогда ей не сделал предложения. Согласие было дано.
– Вот видите ли, – говорил Берг своему товарищу, которого он называл другом только потому, что он знал, что у всех людей бывают друзья. – Вот видите ли, я всё это сообразил, и я бы не женился, ежели бы не обдумал всего, и это почему нибудь было бы неудобно. А теперь напротив, папенька и маменька мои теперь обеспечены, я им устроил эту аренду в Остзейском крае, а мне прожить можно в Петербурге при моем жалованьи, при ее состоянии и при моей аккуратности. Прожить можно хорошо. Я не из за денег женюсь, я считаю это неблагородно, но надо, чтоб жена принесла свое, а муж свое. У меня служба – у нее связи и маленькие средства. Это в наше время что нибудь такое значит, не так ли? А главное она прекрасная, почтенная девушка и любит меня…
Берг покраснел и улыбнулся.
– И я люблю ее, потому что у нее характер рассудительный – очень хороший. Вот другая ее сестра – одной фамилии, а совсем другое, и неприятный характер, и ума нет того, и эдакое, знаете?… Неприятно… А моя невеста… Вот будете приходить к нам… – продолжал Берг, он хотел сказать обедать, но раздумал и сказал: «чай пить», и, проткнув его быстро языком, выпустил круглое, маленькое колечко табачного дыма, олицетворявшее вполне его мечты о счастьи.
Подле первого чувства недоуменья, возбужденного в родителях предложением Берга, в семействе водворилась обычная в таких случаях праздничность и радость, но радость была не искренняя, а внешняя. В чувствах родных относительно этой свадьбы были заметны замешательство и стыдливость. Как будто им совестно было теперь за то, что они мало любили Веру, и теперь так охотно сбывали ее с рук. Больше всех смущен был старый граф. Он вероятно не умел бы назвать того, что было причиной его смущенья, а причина эта была его денежные дела. Он решительно не знал, что у него есть, сколько у него долгов и что он в состоянии будет дать в приданое Вере. Когда родились дочери, каждой было назначено по 300 душ в приданое; но одна из этих деревень была уж продана, другая заложена и так просрочена, что должна была продаваться, поэтому отдать имение было невозможно. Денег тоже не было.
Берг уже более месяца был женихом и только неделя оставалась до свадьбы, а граф еще не решил с собой вопроса о приданом и не говорил об этом с женою. Граф то хотел отделить Вере рязанское именье, то хотел продать лес, то занять денег под вексель. За несколько дней до свадьбы Берг вошел рано утром в кабинет к графу и с приятной улыбкой почтительно попросил будущего тестя объявить ему, что будет дано за графиней Верой. Граф так смутился при этом давно предчувствуемом вопросе, что сказал необдуманно первое, что пришло ему в голову.