Бугаёв, Дмитрий Яковлевич
Поделись знанием:
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.
После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.
| Дмитрий Яковлевич Бугаёв | |
| белор. Дзмітрый Якаўлевіч Бугаёў | |
| Место рождения: | |
|---|---|
| Научная сфера: | |
| Место работы: | |
| Учёная степень: | |
| Учёное звание: | |
| Альма-матер: | |
| Награды и премии: |
|
Дмитрий Яковлевич Бугаёв (белор. Дзмітрый Якаўлевіч Бугаёў; р. 1929) — советский и белорусский литературовед, критик. Кандидат филологических наук (1960), профессор (1987). Лауреат Государственной премии Белорусской ССР имени Якуба Коласа (1984) (за книгу «Талент і праца»). Лауреат Почетной грамоты Верховного Совета Белорусской ССР. Член СП СССР (1961). Член Белорусского ПЕН-центра (1989).
Биография
Родился 12 января 1929 года в крестьянской семье в деревне Сычик (ныне Кричевский район, Могилёвская область, Беларусь). Окончил Могилёвское педагогическое училище (1948), факультет языка и литературы Могилевский педагогический институт (1952), аспирантуру при Минском педагогическом институте имени М. Горького.
В 1948 году работал учителем в семилетней школе. В 1955—1959 годах преподавал белорусскую литературу в Мозырском педагогическом институте. В 1959—1964 годах — научный сотрудник Института литературы имени Я. Купалы Академии наук Белорусской ССР.
С 1964 года — доцент, с 1987 года — профессор Белорусского государственного университета им. В. И. Ленина[1].
Научная деятельность
Занимается исследованием вопросов современного белорусского литературного процесса, художественного стиля.
Библиография
Выступает в печати с литературоведческими и критическими статьями с 1957 года. Автор более 300 научных публикаций.
- Бугаёў, Д. Я. Шчодрае сэрца пісьменніка : Проза Міхася Лынькова даваеннага часу / Д. Я. Бугаёў. — Мінск : Дзяржвыд БССР, 1963. — 200 c.
- Бугаёў, Д. Я. Паэзія Максіма Танка / Д. Я. Бугаёў. — Мінск : Навука і тэхніка, 1964. — 159 с. (2003 — 2-е издание)
- Бугаёў, Д. Я. Уладзімір Дубоўка : Крытыка-біяграфічны нарыс / Д. Я. Бугаёў. — Мінск : Беларусь, 1965. — 184 с. (2005 — 2-е издание)
- Бугаёў, Д. Я. Максім Гарэцкі : 1893—1939 гг. / Д. Я. Бугаёў. — Мінск : Навука і тэхніка, 1968. — 163 с. (2003 — 2-е издание)
- Бугаёў, Д. Я. Шматграннасць : Літаратурна-крытычныя артыкулы і рэцэнзіі / Д. Я. Бугаёў. — Мінск : Беларусь, 1970. — 231 с.
- Бугаёў, Д. Я. Зброяй сатыры, зброяй праўды : Творчы шлях К. Крапівы / Д. Я. Бугаёў. — Мінск : Навука і тэхніка, 1971. — 231 с. (2004 — 2-е издание)
- Бугаёў, Д. Я. Вернасць прызванню : Творчая індывідуальнасць І. Мележа / Д. Я. Бугаёў. — Мінск : Мастацкая літаратура, 1977. — 239 с.
- Бугаёў, Д. Я. Талент і праца : Літаратурная крытыка / Д. Я. Бугаёў. — Мінск : Мастацкая літаратура, 1979. — 351 с.
- Бугаёў, Д. Я. Чалавечнасць : Літаратурная крытыка / Д. Я. Бугаёў. — Мінск : Мастацкая літаратура, 1985. — 311 с.
- Бугаёў, Д. Я. Васіль Быкаў : Нарыс жыцця і творчасці / Д. Я. Бугаёў. — Мінск : Народная асвета, 1987. — 206 с.
- Бугаёў, Д. Я. Арганічнасць таленту : Літаратурна-крытычныя артыкулы / Д. Я. Бугаёў. — Мінск : Мастацкая літаратура, 1989. — 315 с.
- Бугаёў, Д. Я. Праўда і мужнасць таленту : Выбранае : Кніга пра Васіля Быкава. Артыкулы. Дыялог / Д. Я. Бугаёў. — Мінск : Мастацкая літаратура, 1995. — 413 с.
- Бугаёў, Д. Я. Спавядальнае слова : Літаратурная крытыка, успаміны / Д. Я. Бугаёў. — Мінск : Мастацкая літаратура, 2001. — 324 с.
- Бугаёў, Д. Я. Служэнне Беларусі : Праблемный артыкулы, літаратурныя партрэты, эсэ, успаміны / Д. Я. Бугаёў. — Мінск : Мастацкая літаратура, 2003. — 380 с.
- Вывучэнне творчасці Васіля Быкава ў школе : дапаможнік для настаўнікаў устаноў, якія забяспечваюць атрыманне агульнай сярэдняй адукацыі / Д. Я. Бугаеў, М.І. Верціхоўская, В. У. Верціхоўская. — Мінск : Аверсэв, 2005. — 283 с.
Являлся соавтором «Гісторыі беларускай савецкай літаратуры» (ч. 9, 1981), «Гісторыі беларускай савецкай літаратуры» (1964—1966), учебника «Беларуская савецкая літаратура» (ч. 1 — 1981 год, ч. 2 — 1982 год).
Напишите отзыв о статье "Бугаёв, Дмитрий Яковлевич"
Примечания
- ↑ Дзмітрый Бугаёў // Беларускія пісьменнікі (1917—1990) : Даведнік / Склад. А. К. Гардзіцкі; нав. рэд. А. Л. Верабей. — Мн.: Мастацкая літаратура, 1994. — С. 68.
Литература
- Бугаёв Дмитрий Яковлевич // Биографический справочник — Минск : «Белорусская советская энциклопедия» имени Петруся Бровки, 1982. — Т. 5. — С. 85.
Ссылки
- [who.bdg.by/obj.php?kod=715 Бугаев Дмитрий Яковлевич / Кто есть кто в Республике Беларусь]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Бугаёв, Дмитрий Яковлевич
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.
После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Кричевском районе Могилёвской области
- Литературоведы по алфавиту
- Литературоведы СССР
- Литературоведы Белоруссии
- Литературоведы XX века
- Кандидаты филологических наук
- Лауреаты Государственной премии БССР
- Учёные по алфавиту
- Члены Союза писателей СССР
- Литературные критики Белоруссии
- Преподаватели БГУ
- Выпускники Могилёвского государственного университета
