Бугурусланский район

Бугурусланский район

Герб Флаг
Страна	Россия Россия
Статус	Муниципальный район
Входит в	Оренбургскую область
Включает	14 муниципальных образований
Административный центр	город Бугуруслан (в состав района не входит)
Дата образования	1895
Глава администрации	Полькин Анатолий Иванович
Глава района	Полькин Анатолий Иванович
Население (2016)	↘18 395 (0,92 %)
Плотность	6,48 чел./км²
Площадь	2838,04 км²
Часовой пояс	MSK+2 (UTC+5)
Телефонный код	+7 35352
Код автом. номеров	56
[bugr.orb.ru/ Официальный сайт]

Бугурусла́нский райо́н — муниципальный район Оренбургской области Российской Федерации.

Административный центр — город Бугуруслан (в состав района не входит).

География

Район расположен в северо-западной части Оренбургской области и граничит: на севере — с Северным, на юге — с Бузулукским, на востоке — с Асекеевским и Абдулинским районами области, на западе — с Самарской областью. Площадь территории — 2,9 тыс. км².

Гидрография

Большая часть района находится в бассейне Большого Кинеля и его притока Мочегая. Также по району протекают реки: Малый Кинель, Бугурусланка, Турханка, Кондузла, Кармалка. В районе имеется много родников и пойменных озёр.

Природа района

К северу от Малого Кинеля преобладают сильно расчленённые сыртово-холмистые лесостепные ландшафты, сменяющиеся на юге относительно равнинными распаханными степями. Максимальные абсолютные высоты достигают 302 метров на севере и 288 метров на юго-западе района. Замечательной геолого-геоморфологической особенностью района являются Кинельские яры — высокие приречные холмы, имеющие вид «лбов», они тянутся по правобережью Большого Кинеля и расчленены глубокими оврагами, а нередко увенчаны каменными бастионами красноцветных песчаников. Одно из интересных мест Кинельских яров — Нижнезаглядинские Красные Камни.

Здесь представлена часть разреза большекинельской свиты татарского яруса пермского периода. В нём обнажаются красноцветные аргиллиты, алевролиты, мергели и известняки, а наиболее прочные песчаники образуют блоки-бастионы высотой до 4 м.

Аналогичное с Большим Кинелем строение имеет и Мочегай. На его правобережье высятся такие же крутые приречные яры — лбы. Из них привлекают внимание Полибинские горы, имеющие ступенчатое строение из-за выходов пластов известняков казанского яруса пермского периода. Именно в селе Полибине на рубеже XIX—XX веков жил и трудился оренбургский естествоиспытатель А. Н. Карамзин, давший одно из первых научных объяснений неравносклонного (асимметричного) строения речных долин Западного Оренбуржья, при котором правые (северные) борта их неизменно высокие и крутые, а левые (южные) — низкие и пологие.

Один из яров на правобережье Мочегая у села Молчановка называется гора Рыбная, благодаря находкам отпечатков ископаемых рыб пермского периода.

Левобережные низкие, пологие и длинные склоны долин Мочегая, Большого и Малого Кинеля сложены мощными слоями неогенового возраста, среди которых геологи различают континентальные апшеронские и морские акчагыльские (в акчагыльское время воды древнего каспийского бассейна покрывали значительную часть Оренбуржья). Прекрасный разрез этих пород вскрывают Наумовские овраги в 5 км к юго-востоку от Завьяловки. В обрывах оврагов, осложнённых многочисленными оползнями, обнажаются апшеронские галечники, залегающие на полосчатослоистых акчагыльских глинах.

Ещё одна геологическая достопримечательность района и области — Садкинский асфальтитовый рудник, ныне заброшенный, с сохранившимися карьером и двумя шахтами, где вскрывается жила асфальтита — редкое месторождение твёрдых углеводородов.

В Бугурусланском районе насчитываются десятки родников. Наиболее известные и значительные из них Русско-Боклинский, Старо-Тюринский, Раевский, родник по ручью Гармаши у бывшей деревни Нива, а также мощный Сахарный, бьющий на склоне лесистого оврага в 1,5 км к северо-западу от Бугуруслана. На южной окраине села Кирюшкина у подножия правого склона долины Кондузлы находится оборудованный родник Бабань-Каша, который местное мордовское население считает святым. А в верховьях этой же речки — урочище Светлый Ключ — живописная лесистая балка с родниками.

По долинам Большого и Малого Кинеля рассеяно много пойменных озёр. Среди них Березовое на левобережье Большого Кинеля в 1,5 км к юго-востоку от села Нижнезаглядина. Это озеро-старица длиной 700 м, шириной до 60 и глубиной до 4 м, одно из самых рыбных в районе, богато водоплавающей дичью и украшено цветущими белыми лилиями, жёлтой кубышкой, водокрасом.

Большую научную ценность и привлекательность имеют леса Бугурусланского района: дубово-липовые с орешником, берёзовые, изредка сосновые. Как лесной генетический резерват выделен Карповский лес площадью 364 га, расположенный между селами Карповка и Васильевка. Его основу составляют старовозрастные липняки, а также дуб, осина, клен остролистный. Своеобразный лесной форпост на южной границе лесостепной зоны образуют три смежных урочища: Шурыгинский лес, Лукинский лес и Малокинелъские яры с сосновым редколесьем. Их общая площадь более 2100 га. Древостой этих урочищ состоит из дуба, вяза, березы, липы, клена остролистного. Здесь сохранились редкие в этом регионе естественные сосновые насаждения. Яры, обращённые к Малому Кинелю, украшены сосновым редколесьем и соснами-одиночками. Старые маячные сосны привлекают орлов-могильников и воронов — здесь наивысшая плотность их гнездования в области.

Если лесные и холмистые лесостепные ландшафты представлены многими урочищами, то типично степные участки района все распаханы. Исключение составляет целинная ковыльная Наумовская степь на плакоре в зоне учебного аэродрома, благодаря которому она сохранилась.

Широкой известностью пользуется урочище Пополудово — бывшая усадьба помещика Пополудова. Здесь имеются остатки сада с соснами, живописный пруд с облесенными берегами. Пополуцовский родник — один из самых мощных в районе. Он питает пруд и даёт начало речке Козловке.

Природа района, его леса и реки, болота и степи воспеты С. Т. Аксаковым. А сам ландшафтно-исторический мемориал писателя: остатки Аксаковского парка с древними соснами и липовой аллеей, постройки аксаковской усадьбы, восстановленный в новом качестве пруд на реке Большой Бугурусланке, живописная урема этой реки, холмы и увалы, окружающие село Аксакове — святые места для каждого оренбуржца, для почитателей таланта певца оренбургской природы.

В Бугурусланском районе жил и творил потомок великого русского историка А. Н. Карамзин, оставивший заметный след в науке, — его труды по фауне птиц, климату, геологии и географии района широко известны. Но главный труд Карамзина — опыты по степному лесоразведению — замечательные образцы лесных культур в окрестностях села Полибина и по сей день радуют местных жителей. В самом селе, на южной окраине Полибина, на месте разрушенной усадьбы сохранились остатки Полибинского лесопарка, на площади 43 га более 100 лет назад учёным заложены культуры сосны, лиственницы, ели, дуба, липы, клена остролистного, тополя. Ещё два лесных островка созданы Карамзиным на Белом Хуторе в 7 км южнее Полибина. Лесопосадки на Белом Хуторе — первые в Оренбуржье образцы противоэрозионных овражно-балочных насаждений из берёзы, клёна, тополя, сосны, с кустарниковым поясом из акации жёлтой, рябины, черёмухи, боярышника.

К настоящему времени в Бугурусланском районе выявлено 27 памятников природы. Три из них — лесные урочища на правобережье Малого Кинеля у села Лукинка.

История

Бугурусланскии район образован 16 июня 1928 года.

Население

Численность населения
2002	2003	2004	2009	2010	2012	2013
23 523	↘23 400	↘23 200	↘21 857	↘19 680	↘19 292	↘19 150
2014	2015	2016
↘18 855	↘18 597	↘18 395

5000

10 000

15 000

20 000

25 000

30 000

2010

2016

Национальный состав

Русские — 60,8 %, мордва — 26,4 %, татары — 4,8 %, чуваши — 1,8 %, украинцы — 1,5 %, казахи — 1,2 %.

Муниципально-территориальное устройство

В 2009 году сельские поселения Бестужевский сельсовет, Пониклинский сельсовет и Пронькинский сельсовет были расформированы, а населённые пункты, входившие в них, были переданы в оставшиеся сельсоветы.

С 2009 года в Бугурусланском районе 80 населённых пунктов в составе 14 сельских поселений:

№	Сельские поселения	Административный центр	Количество населённых пунктов	Население	Площадь, км2
1	Аксаковский сельсовет	село Аксаково	5	↘841	142,45
2	Благодаровский сельсовет	село Благодаровка	7	→1091	133,25
3	Дмитриевский сельсовет	село Дмитриевка	3	↘774	160,76
4	Елатомский сельсовет	село Елатомка	3	↗838	120,95
5	Завьяловский сельсовет	село Завьяловка	5	↗2181	259,02
6	Кирюшкинский сельсовет	село Кирюшкино	4	↘1823	262,82
7	Коровинский сельсовет	село Коровино	4	↗688	114,42
8	Михайловский сельсовет	село Михайловка	7	↗3958	219,56
9	Нижнепавлушкинский сельсовет	село Нижнепавлушкино	4	↘525	174,12
10	Нойкинский сельсовет	село Нойкино	3	↘741	113,71
11	Пилюгинский сельсовет	село Пилюгино	18	↘2990	633,52
12	Полибинский сельсовет	село Полибино	8	↘818	225,00
13	Русскобоклинский сельсовет	село Русская Бокла	6	↘428	144,97
14	Советский сельсовет	село Советское	3	↘699	133,49

Экономика

Основная отрасль экономики района — сельскохозяйственное производство. На его территории производством сельскохозяйственной продукции занимаются — 30 хозяйств, 98 крестьянско-фермерских хозяйств, работают 12 мельниц, 5 пекарен, 6 цехов по производству подсолнечного масла, 1 цех по производству молочной продукции и 1 цех по изготовлению полуфабрикатов.

Социальная сфера

В районе имеется 16 основных и 17 средних школ, 1 детская школа искусств. Медицинские услуги населению оказывают: центральная районная больница, 2 участковые больницы, 2 врачебные амбулатории, 41 фельдшерско-акушерский пункт.

Ссылки

• [www.orenburg-gov.ru/magnoliaPublic/regportal/Info/areas/area-53211.html Район на сайте органов государственной власти]
• [www.xn--56-6kcdk2cpvjrbb.xn--p1ai/page/administratsiya-raiona Сайт Бугуруслана и Бугурусланского района]
• [www.orenobl.ru/raion/buguruslan.php Район на сайте Оренбургской области]

Отрывок, характеризующий Бугурусланский район

Многие историки говорят, что Бородинское сражение не выиграно французами потому, что у Наполеона был насморк, что ежели бы у него не было насморка, то распоряжения его до и во время сражения были бы еще гениальнее, и Россия бы погибла, et la face du monde eut ete changee. [и облик мира изменился бы.] Для историков, признающих то, что Россия образовалась по воле одного человека – Петра Великого, и Франция из республики сложилась в империю, и французские войска пошли в Россию по воле одного человека – Наполеона, такое рассуждение, что Россия осталась могущественна потому, что у Наполеона был большой насморк 26 го числа, такое рассуждение для таких историков неизбежно последовательно.
Ежели от воли Наполеона зависело дать или не дать Бородинское сражение и от его воли зависело сделать такое или другое распоряжение, то очевидно, что насморк, имевший влияние на проявление его воли, мог быть причиной спасения России и что поэтому тот камердинер, который забыл подать Наполеону 24 го числа непромокаемые сапоги, был спасителем России. На этом пути мысли вывод этот несомненен, – так же несомненен, как тот вывод, который, шутя (сам не зная над чем), делал Вольтер, говоря, что Варфоломеевская ночь произошла от расстройства желудка Карла IX. Но для людей, не допускающих того, чтобы Россия образовалась по воле одного человека – Петра I, и чтобы Французская империя сложилась и война с Россией началась по воле одного человека – Наполеона, рассуждение это не только представляется неверным, неразумным, но и противным всему существу человеческому. На вопрос о том, что составляет причину исторических событий, представляется другой ответ, заключающийся в том, что ход мировых событий предопределен свыше, зависит от совпадения всех произволов людей, участвующих в этих событиях, и что влияние Наполеонов на ход этих событий есть только внешнее и фиктивное.
Как ни странно кажется с первого взгляда предположение, что Варфоломеевская ночь, приказанье на которую отдано Карлом IX, произошла не по его воле, а что ему только казалось, что он велел это сделать, и что Бородинское побоище восьмидесяти тысяч человек произошло не по воле Наполеона (несмотря на то, что он отдавал приказания о начале и ходе сражения), а что ему казалось только, что он это велел, – как ни странно кажется это предположение, но человеческое достоинство, говорящее мне, что всякий из нас ежели не больше, то никак не меньше человек, чем великий Наполеон, велит допустить это решение вопроса, и исторические исследования обильно подтверждают это предположение.
В Бородинском сражении Наполеон ни в кого не стрелял и никого не убил. Все это делали солдаты. Стало быть, не он убивал людей.
Солдаты французской армии шли убивать русских солдат в Бородинском сражении не вследствие приказания Наполеона, но по собственному желанию. Вся армия: французы, итальянцы, немцы, поляки – голодные, оборванные и измученные походом, – в виду армии, загораживавшей от них Москву, чувствовали, что le vin est tire et qu'il faut le boire. [вино откупорено и надо выпить его.] Ежели бы Наполеон запретил им теперь драться с русскими, они бы его убили и пошли бы драться с русскими, потому что это было им необходимо.
Когда они слушали приказ Наполеона, представлявшего им за их увечья и смерть в утешение слова потомства о том, что и они были в битве под Москвою, они кричали «Vive l'Empereur!» точно так же, как они кричали «Vive l'Empereur!» при виде изображения мальчика, протыкающего земной шар палочкой от бильбоке; точно так же, как бы они кричали «Vive l'Empereur!» при всякой бессмыслице, которую бы им сказали. Им ничего больше не оставалось делать, как кричать «Vive l'Empereur!» и идти драться, чтобы найти пищу и отдых победителей в Москве. Стало быть, не вследствие приказания Наполеона они убивали себе подобных.
И не Наполеон распоряжался ходом сраженья, потому что из диспозиции его ничего не было исполнено и во время сражения он не знал про то, что происходило впереди его. Стало быть, и то, каким образом эти люди убивали друг друга, происходило не по воле Наполеона, а шло независимо от него, по воле сотен тысяч людей, участвовавших в общем деле. Наполеону казалось только, что все дело происходило по воле его. И потому вопрос о том, был ли или не был у Наполеона насморк, не имеет для истории большего интереса, чем вопрос о насморке последнего фурштатского солдата.
Тем более 26 го августа насморк Наполеона не имел значения, что показания писателей о том, будто вследствие насморка Наполеона его диспозиция и распоряжения во время сражения были не так хороши, как прежние, – совершенно несправедливы.
Выписанная здесь диспозиция нисколько не была хуже, а даже лучше всех прежних диспозиций, по которым выигрывались сражения. Мнимые распоряжения во время сражения были тоже не хуже прежних, а точно такие же, как и всегда. Но диспозиция и распоряжения эти кажутся только хуже прежних потому, что Бородинское сражение было первое, которого не выиграл Наполеон. Все самые прекрасные и глубокомысленные диспозиции и распоряжения кажутся очень дурными, и каждый ученый военный с значительным видом критикует их, когда сражение по ним не выиграно, и самью плохие диспозиции и распоряжения кажутся очень хорошими, и серьезные люди в целых томах доказывают достоинства плохих распоряжений, когда по ним выиграно сражение.
Диспозиция, составленная Вейротером в Аустерлицком сражении, была образец совершенства в сочинениях этого рода, но ее все таки осудили, осудили за ее совершенство, за слишком большую подробность.
Наполеон в Бородинском сражении исполнял свое дело представителя власти так же хорошо, и еще лучше, чем в других сражениях. Он не сделал ничего вредного для хода сражения; он склонялся на мнения более благоразумные; он не путал, не противоречил сам себе, не испугался и не убежал с поля сражения, а с своим большим тактом и опытом войны спокойно и достойно исполнял свою роль кажущегося начальствованья.


Вернувшись после второй озабоченной поездки по линии, Наполеон сказал:
– Шахматы поставлены, игра начнется завтра.
Велев подать себе пуншу и призвав Боссе, он начал с ним разговор о Париже, о некоторых изменениях, которые он намерен был сделать в maison de l'imperatrice [в придворном штате императрицы], удивляя префекта своею памятливостью ко всем мелким подробностям придворных отношений.
Он интересовался пустяками, шутил о любви к путешествиям Боссе и небрежно болтал так, как это делает знаменитый, уверенный и знающий свое дело оператор, в то время как он засучивает рукава и надевает фартук, а больного привязывают к койке: «Дело все в моих руках и в голове, ясно и определенно. Когда надо будет приступить к делу, я сделаю его, как никто другой, а теперь могу шутить, и чем больше я шучу и спокоен, тем больше вы должны быть уверены, спокойны и удивлены моему гению».
Окончив свой второй стакан пунша, Наполеон пошел отдохнуть пред серьезным делом, которое, как ему казалось, предстояло ему назавтра.
Он так интересовался этим предстоящим ему делом, что не мог спать и, несмотря на усилившийся от вечерней сырости насморк, в три часа ночи, громко сморкаясь, вышел в большое отделение палатки. Он спросил о том, не ушли ли русские? Ему отвечали, что неприятельские огни всё на тех же местах. Он одобрительно кивнул головой.
Дежурный адъютант вошел в палатку.
– Eh bien, Rapp, croyez vous, que nous ferons do bonnes affaires aujourd'hui? [Ну, Рапп, как вы думаете: хороши ли будут нынче наши дела?] – обратился он к нему.
– Sans aucun doute, Sire, [Без всякого сомнения, государь,] – отвечал Рапп.
Наполеон посмотрел на него.
– Vous rappelez vous, Sire, ce que vous m'avez fait l'honneur de dire a Smolensk, – сказал Рапп, – le vin est tire, il faut le boire. [Вы помните ли, сударь, те слова, которые вы изволили сказать мне в Смоленске, вино откупорено, надо его пить.]
Наполеон нахмурился и долго молча сидел, опустив голову на руку.
– Cette pauvre armee, – сказал он вдруг, – elle a bien diminue depuis Smolensk. La fortune est une franche courtisane, Rapp; je le disais toujours, et je commence a l'eprouver. Mais la garde, Rapp, la garde est intacte? [Бедная армия! она очень уменьшилась от Смоленска. Фортуна настоящая распутница, Рапп. Я всегда это говорил и начинаю испытывать. Но гвардия, Рапп, гвардия цела?] – вопросительно сказал он.
– Oui, Sire, [Да, государь.] – отвечал Рапп.
Наполеон взял пастильку, положил ее в рот и посмотрел на часы. Спать ему не хотелось, до утра было еще далеко; а чтобы убить время, распоряжений никаких нельзя уже было делать, потому что все были сделаны и приводились теперь в исполнение.
– A t on distribue les biscuits et le riz aux regiments de la garde? [Роздали ли сухари и рис гвардейцам?] – строго спросил Наполеон.
– Oui, Sire. [Да, государь.]
– Mais le riz? [Но рис?]
Рапп отвечал, что он передал приказанья государя о рисе, но Наполеон недовольно покачал головой, как будто он не верил, чтобы приказание его было исполнено. Слуга вошел с пуншем. Наполеон велел подать другой стакан Раппу и молча отпивал глотки из своего.
– У меня нет ни вкуса, ни обоняния, – сказал он, принюхиваясь к стакану. – Этот насморк надоел мне. Они толкуют про медицину. Какая медицина, когда они не могут вылечить насморка? Корвизар дал мне эти пастильки, но они ничего не помогают. Что они могут лечить? Лечить нельзя. Notre corps est une machine a vivre. Il est organise pour cela, c'est sa nature; laissez y la vie a son aise, qu'elle s'y defende elle meme: elle fera plus que si vous la paralysiez en l'encombrant de remedes. Notre corps est comme une montre parfaite qui doit aller un certain temps; l'horloger n'a pas la faculte de l'ouvrir, il ne peut la manier qu'a tatons et les yeux bandes. Notre corps est une machine a vivre, voila tout. [Наше тело есть машина для жизни. Оно для этого устроено. Оставьте в нем жизнь в покое, пускай она сама защищается, она больше сделает одна, чем когда вы ей будете мешать лекарствами. Наше тело подобно часам, которые должны идти известное время; часовщик не может открыть их и только ощупью и с завязанными глазами может управлять ими. Наше тело есть машина для жизни. Вот и все.] – И как будто вступив на путь определений, definitions, которые любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение. – Вы знаете ли, Рапп, что такое военное искусство? – спросил он. – Искусство быть сильнее неприятеля в известный момент. Voila tout. [Вот и все.]
Рапп ничего не ответил.
– Demainnous allons avoir affaire a Koutouzoff! [Завтра мы будем иметь дело с Кутузовым!] – сказал Наполеон. – Посмотрим! Помните, в Браунау он командовал армией и ни разу в три недели не сел на лошадь, чтобы осмотреть укрепления. Посмотрим!
Он поглядел на часы. Было еще только четыре часа. Спать не хотелось, пунш был допит, и делать все таки было нечего. Он встал, прошелся взад и вперед, надел теплый сюртук и шляпу и вышел из палатки. Ночь была темная и сырая; чуть слышная сырость падала сверху. Костры не ярко горели вблизи, во французской гвардии, и далеко сквозь дым блестели по русской линии. Везде было тихо, и ясно слышались шорох и топот начавшегося уже движения французских войск для занятия позиции.
Наполеон прошелся перед палаткой, посмотрел на огни, прислушался к топоту и, проходя мимо высокого гвардейца в мохнатой шапке, стоявшего часовым у его палатки и, как черный столб, вытянувшегося при появлении императора, остановился против него.
– С которого года в службе? – спросил он с той привычной аффектацией грубой и ласковой воинственности, с которой он всегда обращался с солдатами. Солдат отвечал ему.
– Ah! un des vieux! [А! из стариков!] Получили рис в полк?
– Получили, ваше величество.
Наполеон кивнул головой и отошел от него.

В половине шестого Наполеон верхом ехал к деревне Шевардину.
Начинало светать, небо расчистило, только одна туча лежала на востоке. Покинутые костры догорали в слабом свете утра.
Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.


Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.
Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.
Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.
Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.
– Поезжай, голубчик, поезжай, Христос с тобой, – говорил Кутузов, не спуская глаз с поля сражения, генералу, стоявшему подле него.
Выслушав приказание, генерал этот прошел мимо Пьера, к сходу с кургана.
– К переправе! – холодно и строго сказал генерал в ответ на вопрос одного из штабных, куда он едет. «И я, и я», – подумал Пьер и пошел по направлению за генералом.
Генерал садился на лошадь, которую подал ему казак. Пьер подошел к своему берейтору, державшему лошадей. Спросив, которая посмирнее, Пьер взлез на лошадь, схватился за гриву, прижал каблуки вывернутых ног к животу лошади и, чувствуя, что очки его спадают и что он не в силах отвести рук от гривы и поводьев, поскакал за генералом, возбуждая улыбки штабных, с кургана смотревших на него.


Генерал, за которым скакал Пьер, спустившись под гору, круто повернул влево, и Пьер, потеряв его из вида, вскакал в ряды пехотных солдат, шедших впереди его. Он пытался выехать из них то вправо, то влево; но везде были солдаты, с одинаково озабоченными лицами, занятыми каким то невидным, но, очевидно, важным делом. Все с одинаково недовольно вопросительным взглядом смотрели на этого толстого человека в белой шляпе, неизвестно для чего топчущего их своею лошадью.
– Чего ездит посерёд батальона! – крикнул на него один. Другой толконул прикладом его лошадь, и Пьер, прижавшись к луке и едва удерживая шарахнувшуюся лошадь, выскакал вперед солдат, где было просторнее.
Впереди его был мост, а у моста, стреляя, стояли другие солдаты. Пьер подъехал к ним. Сам того не зная, Пьер заехал к мосту через Колочу, который был между Горками и Бородиным и который в первом действии сражения (заняв Бородино) атаковали французы. Пьер видел, что впереди его был мост и что с обеих сторон моста и на лугу, в тех рядах лежащего сена, которые он заметил вчера, в дыму что то делали солдаты; но, несмотря на неумолкающую стрельбу, происходившую в этом месте, он никак не думал, что тут то и было поле сражения. Он не слыхал звуков пуль, визжавших со всех сторон, и снарядов, перелетавших через него, не видал неприятеля, бывшего на той стороне реки, и долго не видал убитых и раненых, хотя многие падали недалеко от него. С улыбкой, не сходившей с его лица, он оглядывался вокруг себя.
– Что ездит этот перед линией? – опять крикнул на него кто то.
– Влево, вправо возьми, – кричали ему. Пьер взял вправо и неожиданно съехался с знакомым ему адъютантом генерала Раевского. Адъютант этот сердито взглянул на Пьера, очевидно, сбираясь тоже крикнуть на него, но, узнав его, кивнул ему головой.
– Вы как тут? – проговорил он и поскакал дальше.
Пьер, чувствуя себя не на своем месте и без дела, боясь опять помешать кому нибудь, поскакал за адъютантом.
– Это здесь, что же? Можно мне с вами? – спрашивал он.
– Сейчас, сейчас, – отвечал адъютант и, подскакав к толстому полковнику, стоявшему на лугу, что то передал ему и тогда уже обратился к Пьеру.
– Вы зачем сюда попали, граф? – сказал он ему с улыбкой. – Все любопытствуете?
– Да, да, – сказал Пьер. Но адъютант, повернув лошадь, ехал дальше.
– Здесь то слава богу, – сказал адъютант, – но на левом фланге у Багратиона ужасная жарня идет.
– Неужели? – спросил Пьер. – Это где же?
– Да вот поедемте со мной на курган, от нас видно. А у нас на батарее еще сносно, – сказал адъютант. – Что ж, едете?
– Да, я с вами, – сказал Пьер, глядя вокруг себя и отыскивая глазами своего берейтора. Тут только в первый раз Пьер увидал раненых, бредущих пешком и несомых на носилках. На том самом лужке с пахучими рядами сена, по которому он проезжал вчера, поперек рядов, неловко подвернув голову, неподвижно лежал один солдат с свалившимся кивером. – А этого отчего не подняли? – начал было Пьер; но, увидав строгое лицо адъютанта, оглянувшегося в ту же сторону, он замолчал.
Пьер не нашел своего берейтора и вместе с адъютантом низом поехал по лощине к кургану Раевского. Лошадь Пьера отставала от адъютанта и равномерно встряхивала его.
– Вы, видно, не привыкли верхом ездить, граф? – спросил адъютант.
– Нет, ничего, но что то она прыгает очень, – с недоуменьем сказал Пьер.
– Ээ!.. да она ранена, – сказал адъютант, – правая передняя, выше колена. Пуля, должно быть. Поздравляю, граф, – сказал он, – le bapteme de feu [крещение огнем].
Проехав в дыму по шестому корпусу, позади артиллерии, которая, выдвинутая вперед, стреляла, оглушая своими выстрелами, они приехали к небольшому лесу. В лесу было прохладно, тихо и пахло осенью. Пьер и адъютант слезли с лошадей и пешком вошли на гору.
– Здесь генерал? – спросил адъютант, подходя к кургану.
– Сейчас были, поехали сюда, – указывая вправо, отвечали ему.
Адъютант оглянулся на Пьера, как бы не зная, что ему теперь с ним делать.
– Не беспокойтесь, – сказал Пьер. – Я пойду на курган, можно?
– Да пойдите, оттуда все видно и не так опасно. А я заеду за вами.
Пьер пошел на батарею, и адъютант поехал дальше. Больше они не видались, и уже гораздо после Пьер узнал, что этому адъютанту в этот день оторвало руку.
Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под именем курганной батареи, или батареи Раевского, а у французов под именем la grande redoute, la fatale redoute, la redoute du centre [большого редута, рокового редута, центрального редута] место, вокруг которого положены десятки тысяч людей и которое французы считали важнейшим пунктом позиции.
Редут этот состоял из кургана, на котором с трех сторон были выкопаны канавы. В окопанном канавами место стояли десять стрелявших пушек, высунутых в отверстие валов.
В линию с курганом стояли с обеих сторон пушки, тоже беспрестанно стрелявшие. Немного позади пушек стояли пехотные войска. Входя на этот курган, Пьер никак не думал, что это окопанное небольшими канавами место, на котором стояло и стреляло несколько пушек, было самое важное место в сражении.
Пьеру, напротив, казалось, что это место (именно потому, что он находился на нем) было одно из самых незначительных мест сражения.
Войдя на курган, Пьер сел в конце канавы, окружающей батарею, и с бессознательно радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него. Изредка Пьер все с той же улыбкой вставал и, стараясь не помешать солдатам, заряжавшим и накатывавшим орудия, беспрестанно пробегавшим мимо него с сумками и зарядами, прохаживался по батарее. Пушки с этой батареи беспрестанно одна за другой стреляли, оглушая своими звуками и застилая всю окрестность пороховым дымом.