Будапештский меморандум

Будапештский меморандум
Меморандум о гарантиях безопасности в связи с присоединением Украины к Договору о нераспространении ядерного оружия
Тип договора	меморандум, международный документ
Дата подписания	5 декабря 1994
— место	Будапешт
Вступление в силу	с момента подписания
Подписали	Леонид Кучма Борис Ельцин Джон Мейджор Билл Клинтон
Стороны	Украина Украина Россия Россия Великобритания Великобритания США США
Статус	См. вопросы правового статуса, вопрос о соблюдении меморандума в ходе Крымского кризиса
Языки	английский, русский, украинский
Сайт	[www.un.org/ru/documents/ods.asp?m=CD/1285 Будапештский меморандум на сайте ООН]
	Викитека содержит текст: Меморандум о гарантиях безопасности в связи с присоединением Украины к Договору о нераспространении ядерного оружия

Политика — Портал:Политика

Украина

Эта статья — часть серии: Политическая система Украины

Государственный строй Конституция Украины Президент Украины Пётр Порошенко Кабинет Министров Премьер-министр Владимир Гройсман Верховная рада Председатель Верховной рады Андрей Парубий Народные депутаты Судебная система Верховный суд Конституционный суд Административное деление Города Регионы Политическая система Политические партии Предвыборные блоки Всеукраинские референдумы 1991 • 2000 Парламентские выборы 1994 • 1998 • 2002 • 2006 • 2007 • 2012 • 2014 Президентские выборы 1991 • 1994 • 1999 • 2004 • 2010 • 2014 Внутренняя политика Внешняя политика Внешнеэкономическая политика Международные организации

Мемора́ндум о гара́нтиях безопа́сности в связи́ с присоедине́нием Украи́ны к Догово́ру о нераспростране́нии я́дерного ору́жия (Будапештский меморандум) — межгосударственный документ, гарантирующий соблюдение положений Заключительного акта СБСЕ, Устава ООН и Договора о нераспространении ядерного оружия в отношении Украины как не обладающего ядерным оружием государства-участника Договора. Подписан 5 декабря 1994 года лидерами Украины, США, России и Великобритании. Не был ратифицирован ни одним из подписавших его государств.

Франция и Китай — два других участника Договора о нераспространении ядерного оружия, обладавшие на момент подписания Будапештского меморандума ядерным оружием,— предоставили аналогичные гарантии, сделав соответствующие заявления, но не поставили свои подписи под этим документом.

В соответствии с Будапештским меморандумом и Лиссабонским протоколом, Украина к 1996 году присоединилась к Договору о нераспространении ядерного оружия наравне с Казахстаном и Белоруссией как страна-участник, не обладающая ядерным оружием.

В 2015 году в связи с событиями в Крыму и в Донбассе Верховная рада Украины признала Россию государством-агрессором, а министр иностранных дел Украины Павел Климкин заявил: «Будапештский меморандум был грубо нарушен страной, которая обязалась воздерживаться от угрозы или применения силы против территориальной целостности или политической независимости Украины». США и Великобритания также заявили о нарушении Россией в ходе конфликта на Украине её обязательств по меморандуму.

Основные положения

Согласно меморандуму, учитывая взятые Украиной на себя обязательства об удалении всех ядерных вооружений с её территории в установленные сроки, США, Россия и Великобритания подтвердили Украине своё обязательство:

1. уважать независимость, суверенитет и существующие границы Украины в соответствии с принципами Заключительного акта СБСЕ;
2. воздерживаться от угрозы силой или её применения против территориальной целостности и политической независимости Украины и никогда не применять никакие вооружения против Украины, кроме как в целях самообороны или каким-либо иным образом в соответствии с Уставом ООН;
3. в соответствии с принципами Заключительного акта СБСЕ воздерживаться от экономического принуждения, направленного на то, чтобы подчинить своим собственным интересам осуществление Украиной её суверенных прав и таким образом обеспечить себе какие бы то ни было преимущества;
4. добиваться незамедлительных действий со стороны Совета Безопасности ООН с целью оказания помощи Украине как государству-участнику Договора о нераспространении ядерного оружия, не обладающему ядерным оружием, в случае, если она станет жертвой акта агрессии или объектом угрозы агрессии с применением ядерного оружия;
5. не применять ядерное оружие против Украины как государства-участника Договора о нераспространении ядерного оружия, не обладающего ядерным оружием, кроме как в случае нападения на них, их территории или зависимые территории, их вооружённые силы или их союзников таким государством, действующим вместе с государством, обладающим ядерным оружием или связанным с ним союзным соглашением.

В отличие от Трёхстороннего заявления президентов США, России и Украины от 14 января 1994 года, Будапештский меморандум не содержал положения о том, что «изменения границ могут осуществляться только мирным путём и по договорённости». Это, по мнению политолога Владимира Орлова, означает, что «Будапештский меморандум как бы исключает саму возможность пересмотра границ, равно как и исключает термин „по договорённости“».

Заявления других ядерных держав

На момент подписания меморандума Франция и КНР также обладали ядерным оружием и были полноценными участниками Договора о нераспространении ядерного оружия. Вместо подписания меморандума они выпустили соответствующие заявления. Основное отличие их заявлений от меморандума состоит в отсутствии пункта об обязательных консультациях при возникновении спорных ситуаций.

Вопросы правового статуса

Вопрос о статусе Меморандума как юридически обязательного для сторон документа является спорным. Государствами, подписавшими его, он не был ратифицирован. Президент Украины Виктор Ющенко в своё время выступал за его пересмотр.

По словам Владимира Рябцева, работавшего в 1994—1995 годах в Министерстве иностранных дел Украины на должности первого секретаря и принимавшего участие в подготовке Будапештского меморандума, в 1994 году речи о ратификации Будапештского меморандума государствами, подписавшими его, не было. На его взгляд, тогда преобладало понимание, что Меморандум является международным договором, который обязывает страны-участницы неуклонно выполнять все его положения.

По словам Владимира Рябцева, то, что Российская Федерация придерживалась другого подхода к вопросу о значимости Меморандума и его обязательности, чётко проявилось в конце 2003 года, во время конфликта вокруг острова Тузла. В 2010 году он понял, что Будапештский меморандум вообще может не рассматриваться как юридически обязывающий международный документ: дискуссии, которые проходили в рамках работы II подкомитета Обзорной конференции по выполнению Договора о нераспространении ядерного оружия, наглядно продемонстрировали, что обязательным для выполнения следует считать только те договоры и соглашения, которые ратифицированы подписавшими государствами. Владимир Рябцев не согласен с бытующей в настоящий момент классификацией Будапештского меморандума как документа, выражающего лишь политические обязательства сторон. По его мнению, Меморандум — межгосударственный договор, в котором чётко определяются обязательства сторон, и эти обязательства надо выполнять.

В сентябре 2009 года экс-секретарь Совета национальной безопасности и обороны Украины Владимир Горбулин и доктор политических наук Александр Литвиненко предлагали созвать международную конференцию для подготовки договора о гарантиях безопасности и замены Будапештского меморандума, для участия в которой предлагалось привлечь государства, подписавшие Будапештский меморандум в 1994 году, а также других ключевых геополитических игроков.

Вопрос о соблюдении меморандума в ходе Крымского кризиса и конфликта в Донбассе

Крымский кризис

Подробное рассмотрение темы: Крымский кризис

1 марта 2014 года президент России Владимир Путин на фоне Крымского кризиса получил от Совета Федерации разрешение на использование Вооружённых сил России на территории Украины «до нормализации общественно-политической обстановки в этой стране», обосновав это «экстраординарной ситуацией, сложившейся на Украине, угрозой жизни граждан Российской Федерации, наших соотечественников, личного состава воинского контингента Вооружённых сил Российской Федерации, дислоцирующегося в соответствии с международным договором на территории Украины». В ходе дальнейших событий произошли многочисленные захваты военных объектов Вооружённых сил Украины вооружёнными людьми без опознавательных знаков. Причастность военнослужащих РФ к происходившим событиям президент России сначала отрицал, однако впоследствии, уже после присоединения Крыма к РФ, он подтвердил поддержку сил самообороны Крыма российскими военнослужащими при проведении референдума с целью «сохранения мирной обстановки на полуострове и обеспечения условий свободного волеизъявления крымчан» и использование российских войск для блокирования украинских воинских подразделений.

В документальном фильме 2015 года «Крым. Путь на Родину» Путин заявил, что Россия была готова «к самому неблагоприятному развитию событий» в Крыму, в том числе привести в боевую готовность ядерные силы в случае военного вмешательства в конфликт третьей стороны. «Означает ли это <…>, что мы привели в состояние боевой готовности и наши ядерные силы?» — спросил Кондрашов. Путин ответил: «Мы готовы были это сделать». При этом он также заявил, что руководство РФ исходило из того, что этого не произойдет.

Конфликт в Донбассе

Подробное рассмотрение темы: Вооружённый конфликт на востоке Украины

В апреле 2014 года на востоке Украины вспыхнули боевые действия между вооружёнными силами Украины и отрядами повстанцев (в основном сторонников самопровозглашённых Донецкой и Луганской Народных Республик).

Украина, США и ряд других государств обвиняют Российскую Федерацию во вмешательстве в конфликт: в частности, в использовании регулярных войск в боевых действиях на стороне повстанцев, поставках оружия и финансовой поддержке. Российское руководство последовательно отвергает эти обвинения. 27 января 2015 года Верховная рада Украины признала Россию страной-агрессором.

1 мая 2015 года на Конференции по обзору действия Договора о нераспространении ядерного оружия глава МИД Украины Павел Климкин заявил о грубом нарушении Будапештского меморандума «страной, которая обязалась воздерживаться от угрозы или применения силы против территориальной целостности или политической независимости Украины», а также призвал «всех ответственных представителей международного сообщества помочь Украине выстоять перед лицом российской агрессии и усилить своё давление на Москву с тем, чтобы она прекратила эту агрессию». В свою очередь, официальный представитель МИД РФ Александр Лукашевич заявил, что утрата Украиной территориальной целостности «стала результатом сложных внутренних процессов», при этом «Россия не брала на себя обязательств принуждать часть Украины оставаться в её составе против воли местного населения», а «подавляющее большинство населения Крыма и Севастополя путём свободного волеизъявления реализовало право на самоопределение», в результате чего Крым вернулся в Россию".

В январе 2016 года Украина вынесла на обсуждение Совета безопасности ООН высказывания российского президента Владимира Путина, который назвал «бредом» включение Донбасса в состав Украины в советский период. Украинская делегация заявила, что рассматривает слова Путина как неприемлемые, и призвала «все стороны Будапештского меморандума, включая РФ, безотлагательно провести консультации относительно откровенных посягательств на существующие границы Украины». В ответ министр иностранных дел России Сергей Лавров заявил, что РФ не нарушала меморандум, так как «Будапештский меморандум включает одно единственное обязательство — не применять против Украины ядерное оружие, никто этого не делал, и угроза применения ядерного оружия в отношении Украины не звучала». В свою очередь, украинский министр иностранных дел Павел Климкин, признав, что РФ официально не угрожала Украине применением ядерного оружия, упрекнул Россию в избирательном прочтении договора и заявил, что Россия «нарушила и продолжает нарушать п. 1 Будапештского меморандума, которым обязывалась уважать независимость, суверенитет и существующие границы Украины», а также п. 2 Меморандума, где Россия подтвердила, что никакое её оружие никогда не будет использоваться против Украины. Также Климкин добавил, что РФ «на постоянной основе в течение нескольких последних лет последовательно нарушает п.3 Будапештского меморандума, осуществляя экономическое давление, направленное на то, чтобы подчинить своим собственным интересам осуществление Украиной прав, присущих её суверенитету».

Позиция властей Украины

Согласно позиции Украины, действия России в Крыму (и, в частности, присоединение Крыма к Российской Федерации) и Донбассе являются нарушением Будапештского меморандума.

1 марта 2014 года постоянный представитель Украины при ООН Юрий Сергеев, отметив, что Совет Федерации единогласно одобрил «использование военной силы против Украины» в ответ на обращение президента России Владимира Путина, заявил в связи с этим, что Россия не выполняет свои обязательства в качестве государства-гаранта Украины по Будапештскому меморандуму, обязывающего Россию и других постоянных членов Совета Безопасности воздерживаться от угрозы силой или её применения против территориальной целостности Украины, назвав это «опасным вызовом самому принципу Договора о нераспространении ядерного оружия».

3 марта экс-президент Украины Леонид Кучма, подписавший в 1994 году Будапештский меморандум, опубликовал заявление, в котором выразил надежду, что «руководители Соединенных Штатов Америки, России, Великобритании, Франции и Китая, давшие тогда гарантии территориальной целостности нашей стране, останутся верны своим обязательствам», добавив, что он «рассчитывает на то, что Российская Федерация будет соблюдать свои обязательства, изложенные в „Большом договоре“ с Украиной от 1997 года».

21 марта Верховная рада Украины приняла Декларацию о борьбе за освобождение Украины, в которой, в частности, заявила, что Россия нарушила «не только действующее законодательство суверенной Украины, но и фундаментальные нормы международного права, закреплённые в Уставе ООН <…>, Меморандуме о гарантиях безопасности в связи с присоединением Украины к Договору о нераспространении ядерного оружия от 5 декабря 1994 года, [заключённом] между Украиной, США, Россией и Великобританией о неядерном статусе Украины».

27 марта, выступая на заседании Генеральной Ассамблеи ООН в ходе обсуждения проекта резолюции о территориальной целостности Украины, объявляющей прошедший в Крыму референдум не имеющим законной силы, и. о. министра иностранных дел Украины Андрей Дещица заявил: «После двух недель военной оккупации часть территории Украины была силой аннексирована государством, которое ранее обязалось гарантировать независимость, суверенитет и целостность моей страны в соответствии с Будапештским меморандумом».

5 декабря 2015 года тогдашний секретарь СНБО Украины Александр Турчинов заявил, что разоружение страны было «бессмысленным», а также упрекнул Запад в невыполнении Будапештского меморандума, в качестве примера назвав отказ стран Запада от поставок летального оружия Украине.

Позиция властей России

Россия официально отвергает обвинения в нарушении Будапештского меморандума и его применимость к ситуации в Крыму. 4 марта 2014 года президент России Владимир Путин в ответ на заявление Леонида Кучмы высказал мнение, что если события на Украине (Евромайдан) рассматривать как революцию, то следует полагать, что «на её территории возникло новое государство», в отношении которого «Россия никаких обязывающих документов не подписывала».

19 марта 2014 года МИД РФ обвинил в нарушении меморандума США и ЕС, выступивших во время Евромайдана в поддержку оппозиции (и, в частности, угрожавших введением санкций в отношении украинских властей), что, как утверждает ведомство, было направлено против политической независимости и суверенитета страны. 1 апреля российский МИД заявил, что РФ не обязывалась «принуждать часть Украины оставаться в её составе против воли местного населения», а положения Будапештского меморандума не распространяются на обстоятельства, «ставшие следствием действия внутриполитических или социально-экономических факторов», к которым МИД отнёс события в Крыму. Согласно позиции России, общим элементом Будапештского меморандума и концепции «негативных гарантий» в классическом её понимании является только обязательство не применять и не угрожать применением ядерного оружия против неядерных государств, и данное обязательство России перед Украиной «никоим образом не было нарушено». Как писал в марте 2014 года политолог Владимир Орлов, позиция Владимира Путина была обусловлена отношением США и Великобритании к событиям в Киеве; по его словам, «Будапештский протокол — как это видит Кремль — скорее мёртв, чем жив. Так как Вашингтон и Лондон легитимность новой власти в Киеве признали».

Отвечая на высказываемые опасения насчёт возможного отрицательного влияния крымских событий на соблюдение режима нераспространения ядерного оружия, МИД России заявил, что обязательства России по Будапештскому меморандуму касаются исключительно недопустимости применения и угрозы применения ядерного оружия, а все прочие его пункты дублируют положения Хельсинкских соглашений и не имеют ничего общего с нераспространением ядерного оружия. Ситуация в Крыму, по словам российских дипломатов, вызвана исключительно внутриукраинскими процессами, которые не имеют ничего общего с Россией и Будапештским меморандумом. Кроме того, согласно российскому внешнеполитическому ведомству, Украина не выполнила обязательства по противодействию росту агрессивного национализма и шовинизма, которые содержатся в Совместной декларации лидеров России, Великобритании, США и Украины, подписанной в Будапеште одновременно с меморандумом. Полемизируя с российскими дипломатами, директор Программы по ядерному нераспространению и разоружению Международного института стратегических исследований Марк Фицпатрик указал, что именно гарантии безопасности, которые МИД России считает второстепенными, побудили Украину присоединиться к Договору о нераспространении ядерного оружия. По мнению Фицпатрика, позиция Владимира Путина о «возникновении нового государства» нарушает базовый принцип международного права, в соответствии с которым договоры заключаются между государствами, а не теми или иными правительствами.

12 марта 2015 года МИД РФ заявил: «Мы также обязались воздерживаться от угрозы силой или её применения против территориальной целостности или политической независимости Украины. И это положение полностью соблюдено. Ни накануне, ни в ходе принятия населением Крыма и Севастополя судьбоносных решений о статусе полуострова ни одного выстрела на его территории не прозвучало».

Международная реакция

27 апреля 2015 года госсекретарь США Джон Керри выразил обеспокоенность «игнорированием» Россией Будапештского меморандума. В октябре 2015 года посол Великобритании на Украине Джудит Гоф заявила, что Россия не придерживается Будапештского меморандума.

По мнению бывшего генерального секретаря НАТО Джорджа Робертсона, пример Украины показал, что идея ядерного разоружения не оправдала себя, и предположил, что «захват Крыма и оккупация востока Украины вряд ли стали бы возможны, если бы Киев не пошёл по пути одностороннего ядерного разоружения». Такого же мнения придерживаются ряд других специалистов. Некоторые другие эксперты, соглашаясь с утверждением о том, что Россия нарушила Будапештский меморандум, полагают, что сохранение Украиной ядерного оружия в 1994 году не только не помогло бы избежать российской интервенции, но и, наоборот, могло бы её ускорить.

См. также

• Лиссабонский протокол
• Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе
• Договор о нераспространении ядерного оружия

Ссылки

• [gazeta.dt.ua/POLITICS/budapeshtska_bronya.html Будапештська броня] (укр.)
• [www.viche.info/news/785/ Чи вдосконалять Будапештський Меморандум?] (укр.)
• [www.radiosvoboda.org/content/article/24213162.html Україна без’ядерна/ядерна] (укр.)
• [ru.tsn.ua/ukrayina/rossiya-podtverdila-garantii-bezopasnosti-ukrainy-za-otkaz-ot-yadernogo-oruzhiya.html Россия подтвердила гарантии безопасности Украины за отказ от ядерного оружия]
• [www.un.org/en/ga/search/view_doc.asp?symbol=A/49/765&Lang=R Письмо постоянных представителей Российской Федерации, Соединённого Королевства Великобритании и Северной Ирландии, Соединённых Штатов Америки и Украины при Организации Объединённых Наций от 7 декабря 1994 года на имя Генерального секретаря] (документ A/49/765)

Отрывок, характеризующий Будапештский меморандум

Он рукой двигал по ее волосам.
– Я тебя звал всю ночь… – выговорил он.
– Ежели бы я знала… – сквозь слезы сказала она. – Я боялась войти.
Он пожал ее руку.
– Не спала ты?
– Нет, я не спала, – сказала княжна Марья, отрицательно покачав головой. Невольно подчиняясь отцу, она теперь так же, как он говорил, старалась говорить больше знаками и как будто тоже с трудом ворочая язык.
– Душенька… – или – дружок… – Княжна Марья не могла разобрать; но, наверное, по выражению его взгляда, сказано было нежное, ласкающее слово, которого он никогда не говорил. – Зачем не пришла?
«А я желала, желала его смерти! – думала княжна Марья. Он помолчал.
– Спасибо тебе… дочь, дружок… за все, за все… прости… спасибо… прости… спасибо!.. – И слезы текли из его глаз. – Позовите Андрюшу, – вдруг сказал он, и что то детски робкое и недоверчивое выразилось в его лице при этом спросе. Он как будто сам знал, что спрос его не имеет смысла. Так, по крайней мере, показалось княжне Марье.
– Я от него получила письмо, – отвечала княжна Марья.
Он с удивлением и робостью смотрел на нее.
– Где же он?
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
– Идите, княжна, идите, идите!
Княжна Марья пошла опять в сад и под горой у пруда, в том месте, где никто не мог видеть, села на траву. Она не знала, как долго она пробыла там. Чьи то бегущие женские шаги по дорожке заставили ее очнуться. Она поднялась и увидала, что Дуняша, ее горничная, очевидно, бежавшая за нею, вдруг, как бы испугавшись вида своей барышни, остановилась.
– Пожалуйте, княжна… князь… – сказала Дуняша сорвавшимся голосом.
– Сейчас, иду, иду, – поспешно заговорила княжна, не давая времени Дуняше договорить ей то, что она имела сказать, и, стараясь не видеть Дуняши, побежала к дому.
– Княжна, воля божья совершается, вы должны быть на все готовы, – сказал предводитель, встречая ее у входной двери.
– Оставьте меня. Это неправда! – злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И что они тут делают? – Она отворила дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал все так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.
«Нет, он не умер, это не может быть! – сказала себе княжна Марья, подошла к нему и, преодолевая ужас, охвативший ее, прижала к щеке его свои губы. Но она тотчас же отстранилась от него. Мгновенно вся сила нежности к нему, которую она чувствовала в себе, исчезла и заменилась чувством ужаса к тому, что было перед нею. «Нет, нет его больше! Его нет, а есть тут же, на том же месте, где был он, что то чуждое и враждебное, какая то страшная, ужасающая и отталкивающая тайна… – И, закрыв лицо руками, княжна Марья упала на руки доктора, поддержавшего ее.
В присутствии Тихона и доктора женщины обмыли то, что был он, повязали платком голову, чтобы не закостенел открытый рот, и связали другим платком расходившиеся ноги. Потом они одели в мундир с орденами и положили на стол маленькое ссохшееся тело. Бог знает, кто и когда позаботился об этом, но все сделалось как бы само собой. К ночи кругом гроба горели свечи, на гробу был покров, на полу был посыпан можжевельник, под мертвую ссохшуюся голову была положена печатная молитва, а в углу сидел дьячок, читая псалтырь.
Как лошади шарахаются, толпятся и фыркают над мертвой лошадью, так в гостиной вокруг гроба толпился народ чужой и свой – предводитель, и староста, и бабы, и все с остановившимися испуганными глазами, крестились и кланялись, и целовали холодную и закоченевшую руку старого князя.


Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.
Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.
В окрестности Богучарова были всё большие села, казенные и оброчные помещичьи. Живущих в этой местности помещиков было очень мало; очень мало было также дворовых и грамотных, и в жизни крестьян этой местности были заметнее и сильнее, чем в других, те таинственные струи народной русской жизни, причины и значение которых бывают необъяснимы для современников. Одно из таких явлений было проявившееся лет двадцать тому назад движение между крестьянами этой местности к переселению на какие то теплые реки. Сотни крестьян, в том числе и богучаровские, стали вдруг распродавать свой скот и уезжать с семействами куда то на юго восток. Как птицы летят куда то за моря, стремились эти люди с женами и детьми туда, на юго восток, где никто из них не был. Они поднимались караванами, поодиночке выкупались, бежали, и ехали, и шли туда, на теплые реки. Многие были наказаны, сосланы в Сибирь, многие с холода и голода умерли по дороге, многие вернулись сами, и движение затихло само собой так же, как оно и началось без очевидной причины. Но подводные струи не переставали течь в этом народе и собирались для какой то новой силы, имеющей проявиться так же странно, неожиданно и вместе с тем просто, естественно и сильно. Теперь, в 1812 м году, для человека, близко жившего с народом, заметно было, что эти подводные струи производили сильную работу и были близки к проявлению.
Алпатыч, приехав в Богучарово несколько времени перед кончиной старого князя, заметил, что между народом происходило волнение и что, противно тому, что происходило в полосе Лысых Гор на шестидесятиверстном радиусе, где все крестьяне уходили (предоставляя казакам разорять свои деревни), в полосе степной, в богучаровской, крестьяне, как слышно было, имели сношения с французами, получали какие то бумаги, ходившие между ними, и оставались на местах. Он знал через преданных ему дворовых людей, что ездивший на днях с казенной подводой мужик Карп, имевший большое влияние на мир, возвратился с известием, что казаки разоряют деревни, из которых выходят жители, но что французы их не трогают. Он знал, что другой мужик вчера привез даже из села Вислоухова – где стояли французы – бумагу от генерала французского, в которой жителям объявлялось, что им не будет сделано никакого вреда и за все, что у них возьмут, заплатят, если они останутся. В доказательство того мужик привез из Вислоухова сто рублей ассигнациями (он не знал, что они были фальшивые), выданные ему вперед за сено.
Наконец, важнее всего, Алпатыч знал, что в тот самый день, как он приказал старосте собрать подводы для вывоза обоза княжны из Богучарова, поутру была на деревне сходка, на которой положено было не вывозиться и ждать. А между тем время не терпело. Предводитель, в день смерти князя, 15 го августа, настаивал у княжны Марьи на том, чтобы она уехала в тот же день, так как становилось опасно. Он говорил, что после 16 го он не отвечает ни за что. В день же смерти князя он уехал вечером, но обещал приехать на похороны на другой день. Но на другой день он не мог приехать, так как, по полученным им самим известиям, французы неожиданно подвинулись, и он только успел увезти из своего имения свое семейство и все ценное.
Лет тридцать Богучаровым управлял староста Дрон, которого старый князь звал Дронушкой.
Дрон был один из тех крепких физически и нравственно мужиков, которые, как только войдут в года, обрастут бородой, так, не изменяясь, живут до шестидесяти – семидесяти лет, без одного седого волоса или недостатка зуба, такие же прямые и сильные в шестьдесят лет, как и в тридцать.
Дрон, вскоре после переселения на теплые реки, в котором он участвовал, как и другие, был сделан старостой бурмистром в Богучарове и с тех пор двадцать три года безупречно пробыл в этой должности. Мужики боялись его больше, чем барина. Господа, и старый князь, и молодой, и управляющий, уважали его и в шутку называли министром. Во все время своей службы Дрон нн разу не был ни пьян, ни болен; никогда, ни после бессонных ночей, ни после каких бы то ни было трудов, не выказывал ни малейшей усталости и, не зная грамоте, никогда не забывал ни одного счета денег и пудов муки по огромным обозам, которые он продавал, и ни одной копны ужи на хлеба на каждой десятине богучаровских полей.
Этого то Дрона Алпатыч, приехавший из разоренных Лысых Гор, призвал к себе в день похорон князя и приказал ему приготовить двенадцать лошадей под экипажи княжны и восемнадцать подвод под обоз, который должен был быть поднят из Богучарова. Хотя мужики и были оброчные, исполнение приказания этого не могло встретить затруднения, по мнению Алпатыча, так как в Богучарове было двести тридцать тягол и мужики были зажиточные. Но староста Дрон, выслушав приказание, молча опустил глаза. Алпатыч назвал ему мужиков, которых он знал и с которых он приказывал взять подводы.
Дрон отвечал, что лошади у этих мужиков в извозе. Алпатыч назвал других мужиков, и у тех лошадей не было, по словам Дрона, одни были под казенными подводами, другие бессильны, у третьих подохли лошади от бескормицы. Лошадей, по мнению Дрона, нельзя было собрать не только под обоз, но и под экипажи.
Алпатыч внимательно посмотрел на Дрона и нахмурился. Как Дрон был образцовым старостой мужиком, так и Алпатыч недаром управлял двадцать лет имениями князя и был образцовым управляющим. Он в высшей степени способен был понимать чутьем потребности и инстинкты народа, с которым имел дело, и потому он был превосходным управляющим. Взглянув на Дрона, он тотчас понял, что ответы Дрона не были выражением мысли Дрона, но выражением того общего настроения богучаровского мира, которым староста уже был захвачен. Но вместе с тем он знал, что нажившийся и ненавидимый миром Дрон должен был колебаться между двумя лагерями – господским и крестьянским. Это колебание он заметил в его взгляде, и потому Алпатыч, нахмурившись, придвинулся к Дрону.
– Ты, Дронушка, слушай! – сказал он. – Ты мне пустого не говори. Его сиятельство князь Андрей Николаич сами мне приказали, чтобы весь народ отправить и с неприятелем не оставаться, и царский на то приказ есть. А кто останется, тот царю изменник. Слышишь?
– Слушаю, – отвечал Дрон, не поднимая глаз.
Алпатыч не удовлетворился этим ответом.
– Эй, Дрон, худо будет! – сказал Алпатыч, покачав головой.
– Власть ваша! – сказал Дрон печально.
– Эй, Дрон, оставь! – повторил Алпатыч, вынимая руку из за пазухи и торжественным жестом указывая ею на пол под ноги Дрона. – Я не то, что тебя насквозь, я под тобой на три аршина все насквозь вижу, – сказал он, вглядываясь в пол под ноги Дрона.
Дрон смутился, бегло взглянул на Алпатыча и опять опустил глаза.
– Ты вздор то оставь и народу скажи, чтобы собирались из домов идти в Москву и готовили подводы завтра к утру под княжнин обоз, да сам на сходку не ходи. Слышишь?
Дрон вдруг упал в ноги.
– Яков Алпатыч, уволь! Возьми от меня ключи, уволь ради Христа.
– Оставь! – сказал Алпатыч строго. – Под тобой насквозь на три аршина вижу, – повторил он, зная, что его мастерство ходить за пчелами, знание того, когда сеять овес, и то, что он двадцать лет умел угодить старому князю, давно приобрели ему славу колдуна и что способность видеть на три аршина под человеком приписывается колдунам.
Дрон встал и хотел что то сказать, но Алпатыч перебил его:
– Что вы это вздумали? А?.. Что ж вы думаете? А?
– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.

Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.
– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…
Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…
– Я говорила с ним. Он надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы было остаться здесь, – сказала m lle Bourienne. – Потому что, согласитесь, chere Marie, попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге – было бы ужасно. – M lle Bourienne достала из ридикюля объявление на нерусской необыкновенной бумаге французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала ее княжне.
– Я думаю, что лучше обратиться к этому генералу, – сказала m lle Bourienne, – и я уверена, что вам будет оказано должное уважение.
Княжна Марья читала бумагу, и сухие рыдания задергали ее лицо.
– Через кого вы получили это? – сказала она.
– Вероятно, узнали, что я француженка по имени, – краснея, сказала m lle Bourienne.
Княжна Марья с бумагой в руке встала от окна и с бледным лицом вышла из комнаты и пошла в бывший кабинет князя Андрея.
– Дуняша, позовите ко мне Алпатыча, Дронушку, кого нибудь, – сказала княжна Марья, – и скажите Амалье Карловне, чтобы она не входила ко мне, – прибавила она, услыхав голос m lle Bourienne. – Поскорее ехать! Ехать скорее! – говорила княжна Марья, ужасаясь мысли о том, что она могла остаться во власти французов.
«Чтобы князь Андрей знал, что она во власти французов! Чтоб она, дочь князя Николая Андреича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями! – Эта мысль приводила ее в ужас, заставляла ее содрогаться, краснеть и чувствовать еще не испытанные ею припадки злобы и гордости. Все, что только было тяжелого и, главное, оскорбительного в ее положении, живо представлялось ей. «Они, французы, поселятся в этом доме; господин генерал Рамо займет кабинет князя Андрея; будет для забавы перебирать и читать его письма и бумаги. M lle Bourienne lui fera les honneurs de Богучарово. [Мадемуазель Бурьен будет принимать его с почестями в Богучарове.] Мне дадут комнатку из милости; солдаты разорят свежую могилу отца, чтобы снять с него кресты и звезды; они мне будут рассказывать о победах над русскими, будут притворно выражать сочувствие моему горю… – думала княжна Марья не своими мыслями, но чувствуя себя обязанной думать за себя мыслями своего отца и брата. Для нее лично было все равно, где бы ни оставаться и что бы с ней ни было; но она чувствовала себя вместе с тем представительницей своего покойного отца и князя Андрея. Она невольно думала их мыслями и чувствовала их чувствами. Что бы они сказали, что бы они сделали теперь, то самое она чувствовала необходимым сделать. Она пошла в кабинет князя Андрея и, стараясь проникнуться его мыслями, обдумывала свое положение.
Требования жизни, которые она считала уничтоженными со смертью отца, вдруг с новой, еще неизвестной силой возникли перед княжной Марьей и охватили ее. Взволнованная, красная, она ходила по комнате, требуя к себе то Алпатыча, то Михаила Ивановича, то Тихона, то Дрона. Дуняша, няня и все девушки ничего не могли сказать о том, в какой мере справедливо было то, что объявила m lle Bourienne. Алпатыча не было дома: он уехал к начальству. Призванный Михаил Иваныч, архитектор, явившийся к княжне Марье с заспанными глазами, ничего не мог сказать ей. Он точно с той же улыбкой согласия, с которой он привык в продолжение пятнадцати лет отвечать, не выражая своего мнения, на обращения старого князя, отвечал на вопросы княжны Марьи, так что ничего определенного нельзя было вывести из его ответов. Призванный старый камердинер Тихон, с опавшим и осунувшимся лицом, носившим на себе отпечаток неизлечимого горя, отвечал «слушаю с» на все вопросы княжны Марьи и едва удерживался от рыданий, глядя на нее.
Наконец вошел в комнату староста Дрон и, низко поклонившись княжне, остановился у притолоки.
Княжна Марья прошлась по комнате и остановилась против него.
– Дронушка, – сказала княжна Марья, видевшая в нем несомненного друга, того самого Дронушку, который из своей ежегодной поездки на ярмарку в Вязьму привозил ей всякий раз и с улыбкой подавал свой особенный пряник. – Дронушка, теперь, после нашего несчастия, – начала она и замолчала, не в силах говорить дальше.
– Все под богом ходим, – со вздохом сказал он. Они помолчали.
– Дронушка, Алпатыч куда то уехал, мне не к кому обратиться. Правду ли мне говорят, что мне и уехать нельзя?
– Отчего же тебе не ехать, ваше сиятельство, ехать можно, – сказал Дрон.
– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.
– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.


Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.