Будберг, Фёдор Андреевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Фёдор Андреевич Будберг
Theodor Paul Andreas von Budberg

<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>

Чрезвычайный посланник и полномочный министр России в Испании
1910 — 10 февраля 1916
Монарх: Николай II
Предшественник: Артур Павлович Кассини
Преемник: Иван Александрович Кудашев
Чрезвычайный посланник и полномочный министр России в Швеции
1904 — 1910
Монарх: Николай II
Предшественник: Василий Сергеевич Сергеев
Преемник: Кирилл Михайлович Нарышкин
 
Рождение: 7 (19) ноября 1851(1851-11-19)
Берлин, Королевство Пруссия
Смерть: 23 февраля 1916(1916-02-23) (64 года)
Мадрид, Испания
Род: Будберги
Отец: Андрей Фёдорович Будберг (1817—1881)
Мать: Мария Петровна Убри (1819-1913)
Профессия: дипломат
 
Награды:
Барон Фёдор Андреевич (Теодор Пауль Андреас) Будберг (нем. Theodor Paul Andreas von Budberg; 7 (19) ноября 1851, Берлин, Королевство Пруссия (Германский союз) — 23 февраля 1916, Мадрид, Испания) — российский дипломат, тайный советник, гофмейстер (с 13.04.1908).



Биография

26 ноября 1873 года поступил на службу в Министерство иностранных дел Российской империи и в 1879 году назначен помощником секретаря посольства России в Константинополе.

В 1882 году назначен исполняющим должность 2-го секретаря посольства России в Лондоне.

В 1883 году назначен в качестве 2-го секретаря в посольство России в Вене, где с 1893 года стал 1-м секретарём. В 1897 году назначен на пост советника посольства России в Берлине, а в 1898 году — советником посольства России в Вене.

В 1904 году назначен чрезвычайным посланником и полномочным министром посольства России в Швеции.

В 1910 году назначен чрезвычайным посланником и полномочным министром посольства России в Испании.

«Будберг весьма тяготился пребыванием в Мадриде, где он совсем не акклиматизировался, чуждаясь испанцев и поддерживая близкие отношения почти исключительно со своими коллегами-послами»

Советник посольства в Мадриде Ю. Я. Соловьёв[1]

10 февраля 1916 года назначен сенатором.

«в начале февраля 1916 г. из Петрограда пришла телеграмма об увольнении барона Будберга с должности посла в связи с назначением его сенатором. Вместе с тем предписывалось запросить согласие испанского правительства на назначение послом нашего посланника в Брюсселе князя Кудашева. Будберг, уже больной, весьма тяжело переживал свою отставку, в особенности потому, что был назначен не членом Государственного совета, а сенатором. Это почему-то казалось ему необыкновенно обидным. В течение нескольких дней он почти не выходил из комнаты, скрывая от коллег свою отставку, как какой-то позор. Наконец, окончательно занемог, случайно где-то простудившись; при этом он не хотел обращаться к медицинской помощи. Мне с трудом удалось привести к нему лучшего испанского профессора, а также нашего португальского коллегу-посланника, который был по профессии врачом, притом весьма известным. По их заключению, положение посла было безнадежно. Он действительно вскоре впал в бессознательное состояние и едва мог узнавать посетителей»

Советник посольства в Мадриде Ю. Я. Соловьёв[1]

Скончался 23 февраля 1916 года в Мадриде.

Семья

Напишите отзыв о статье "Будберг, Фёдор Андреевич"

Литература

  • Медников И. Ю. Российский посол в нейтральной Испании барон Фёдор Андреевич Будберг (1851—1916) // Новая и новейшая история. — 2016. — № 5. — С. 193—206.

Примечания

  1. 1 2 [www.rusdiplomats.narod.ru/budberg-fa.html Фёдор Андреевич (Теодор Пауль Андреас) Будберг. 7.11.1851 - 23.02.1916]

Отрывок, характеризующий Будберг, Фёдор Андреевич

Paris eut ete la capitale du monde, et les Francais l'envie des nations!..
Mes loisirs ensuite et mes vieux jours eussent ete consacres, en compagnie de l'imperatrice et durant l'apprentissage royal de mon fils, a visiter lentement et en vrai couple campagnard, avec nos propres chevaux, tous les recoins de l'Empire, recevant les plaintes, redressant les torts, semant de toutes parts et partout les monuments et les bienfaits.
Русская война должна бы была быть самая популярная в новейшие времена: это была война здравого смысла и настоящих выгод, война спокойствия и безопасности всех; она была чисто миролюбивая и консервативная.
Это было для великой цели, для конца случайностей и для начала спокойствия. Новый горизонт, новые труды открывались бы, полные благосостояния и благоденствия всех. Система европейская была бы основана, вопрос заключался бы уже только в ее учреждении.
Удовлетворенный в этих великих вопросах и везде спокойный, я бы тоже имел свой конгресс и свой священный союз. Это мысли, которые у меня украли. В этом собрании великих государей мы обсуживали бы наши интересы семейно и считались бы с народами, как писец с хозяином.
Европа действительно скоро составила бы таким образом один и тот же народ, и всякий, путешествуя где бы то ни было, находился бы всегда в общей родине.
Я бы выговорил, чтобы все реки были судоходны для всех, чтобы море было общее, чтобы постоянные, большие армии были уменьшены единственно до гвардии государей и т.д.
Возвратясь во Францию, на родину, великую, сильную, великолепную, спокойную, славную, я провозгласил бы границы ее неизменными; всякую будущую войну защитительной; всякое новое распространение – антинациональным; я присоединил бы своего сына к правлению империей; мое диктаторство кончилось бы, в началось бы его конституционное правление…
Париж был бы столицей мира и французы предметом зависти всех наций!..
Потом мои досуги и последние дни были бы посвящены, с помощью императрицы и во время царственного воспитывания моего сына, на то, чтобы мало помалу посещать, как настоящая деревенская чета, на собственных лошадях, все уголки государства, принимая жалобы, устраняя несправедливости, рассевая во все стороны и везде здания и благодеяния.]
Он, предназначенный провидением на печальную, несвободную роль палача народов, уверял себя, что цель его поступков была благо народов и что он мог руководить судьбами миллионов и путем власти делать благодеяния!
«Des 400000 hommes qui passerent la Vistule, – писал он дальше о русской войне, – la moitie etait Autrichiens, Prussiens, Saxons, Polonais, Bavarois, Wurtembergeois, Mecklembourgeois, Espagnols, Italiens, Napolitains. L'armee imperiale, proprement dite, etait pour un tiers composee de Hollandais, Belges, habitants des bords du Rhin, Piemontais, Suisses, Genevois, Toscans, Romains, habitants de la 32 e division militaire, Breme, Hambourg, etc.; elle comptait a peine 140000 hommes parlant francais. L'expedition do Russie couta moins de 50000 hommes a la France actuelle; l'armee russe dans la retraite de Wilna a Moscou, dans les differentes batailles, a perdu quatre fois plus que l'armee francaise; l'incendie de Moscou a coute la vie a 100000 Russes, morts de froid et de misere dans les bois; enfin dans sa marche de Moscou a l'Oder, l'armee russe fut aussi atteinte par, l'intemperie de la saison; elle ne comptait a son arrivee a Wilna que 50000 hommes, et a Kalisch moins de 18000».
[Из 400000 человек, которые перешли Вислу, половина была австрийцы, пруссаки, саксонцы, поляки, баварцы, виртембергцы, мекленбургцы, испанцы, итальянцы и неаполитанцы. Императорская армия, собственно сказать, была на треть составлена из голландцев, бельгийцев, жителей берегов Рейна, пьемонтцев, швейцарцев, женевцев, тосканцев, римлян, жителей 32 й военной дивизии, Бремена, Гамбурга и т.д.; в ней едва ли было 140000 человек, говорящих по французски. Русская экспедиция стоила собственно Франции менее 50000 человек; русская армия в отступлении из Вильны в Москву в различных сражениях потеряла в четыре раза более, чем французская армия; пожар Москвы стоил жизни 100000 русских, умерших от холода и нищеты в лесах; наконец во время своего перехода от Москвы к Одеру русская армия тоже пострадала от суровости времени года; по приходе в Вильну она состояла только из 50000 людей, а в Калише менее 18000.]
Он воображал себе, что по его воле произошла война с Россией, и ужас совершившегося не поражал его душу. Он смело принимал на себя всю ответственность события, и его помраченный ум видел оправдание в том, что в числе сотен тысяч погибших людей было меньше французов, чем гессенцев и баварцев.


Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.