Буддизм в Пакистане
Буддизм в Пакистане (англ. Buddhism in Pakistan) — исповедует очень ограниченное число населения. Практически все буддисты покинули Пакистан после раздела Британской Индии.
Содержание
История
В пакистанской долине Сват находится множество археологических памятников буддийской культуры. Много веков назад на севере Пакистана и в Афганистане было буддийское царство под названием Гандхара. В то время Гандхара была крупным центром буддистской цивилизации. Миссионеры из Гандхары вместе с другими монахами из Центральной Азии со II века проповедовали буддизм в столице Китая Лояне, и занимались переводом на китайский язык буддийских текстов, при этом они переводили как труды махаяны, так и тхеравады.
После прихода ислама, мусульманское населения долины Сват с уважением относилось к буддийскому наследию в виде памятников и статуй. В 20 веке буддийские руины стали туристической достопримечательность провинции Хайбер-Пахтунхва. Некоторые из руин признаны Организацией Объединенных Наций в качестве мирового наследия.
В последние годы буддийские памятники оказались под угрозой уничтожения со стороны талибов, которые в недавнем прошлом занимали большую часть долины Сват. Аднан Сами давал интервью для канадского журнала Maclean's в котором сообщил, что большинство памятников буддийской архитектуры остаются нетронутыми в Пакистане, несмотря на решимость талибов уничтожить их. Однако добавил, что многие исторические памятники по-прежнему находятся в опасности и пакистанские официальные лица не знают, в каком состоянии объекты буддийского наследия вдали от крупных городов.
Тахт-и-Бахи
Тахт-и-Бахи — буддийский монастырский комплекс I в. до н. э.[1] По мнению археологов, он великолепно демонстрирует архитектуру буддийских монастырских центров той эпохи.[2] Он был внесен в список Всемирного наследия ЮНЕСКО в 1980 году.[1]
Он расположен в 15 км от города Мардан в пакистанской провинции Хайбер-Пахтунхва.[1] Маленький фортифицированный город той же эпохи расположен поблизости.[3] Также руины располагаются вплотную к современной деревне.[4]
Напишите отзыв о статье "Буддизм в Пакистане"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Takht-i-Bahi, UNESCO Office, Islamabad, Pakistan, 2002
- ↑ [whc.unesco.org/archive/advisory_body_evaluation/140.pdf UNESCO Advisory Body Evaluation of Takht Bhai]
- ↑ [whc.unesco.org/en/list/140/ UNESCO Descrtiption]
- ↑ [whc.unesco.org/archive/periodicreporting/APA/cycle01/section2/140.pdf UNESCO Periodic Report]
Ссылки
- [buddhism.about.com/b/2009/06/26/pakistans-buddhist-heritage.htm Pakistan’s Buddhist Heritage] (англ.)
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Буддизм в Пакистане
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.
Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
