Буддизм в Эстонии

Тыниссон в Санкт-Петербургском буддийском храме

В 1982—1988 годах в Эстонии действовало первое буддийское объединение — Буддийское Братство Эстонии под руководством Велло Вяэртныу.

Буддизм в Эстонии корнями уходит в начало XX века и опирается на две личности — Карл Тыниссон (1882—1962) и Фридрих Лустиг (1912—1989). Первый из них был известен в народе как экзотическая и колоритная фигура, а благодаря своему образу жизни, получил он прозвище Босоногий Тыниссон (известен также под именем "брат Вахиндра"). Тыниссон родился в 1883 году недалеко от Пылтсамаа, путешествовал по Бурятии, Эстонии и России. Он направился с другими паломниками и в Тибет, будущи первым эстонцем, который посетил Лхасу. Вернувшись с Гималаев, действовал Тыниссон в революционный период в Санкт-Петербургском буддийском храме, где был даже одно время наставником вместо Агвана Доржиева, откуда, спустя некоторое время, вернулся в Эстонию. Карл Тыниссон путешествовал вместе с Лустигом пешком по всей Европе и прибыл в Азию, где в Бирме (Рангуне) и скончался в 1962 году. После его кончины был признан местными буддистами бодхисаттвой.

Создание Эстонского Буддийского Братства

Следующим событием в буддизме Эстонии можно считать создание Веллом Вяяртныуом Эстонского Буддистского Братства нингмапа в Таллине в 1982 году.

Мысль о создании братства возникла у Вяяртныу уже в 70 годы, занимаясь буддистской и таоистской философией, древнекитайской литературой, изучением астрологии, истории, а также искусства, Он установил связь с монастырём Иволга в Бурятии, поскольку на территории СССР не было монастырей конфессии Нингма, была единственная возможность приблизиться к буддизму со стороны школы гелугпа. Ценной идеей было создание в Эстонии монастыря Нингма, где можно было бы получить буддистское образование, чтобы в дальнейшем выпускать местных образованных буддистов. Для этого предполагалось послать людей для дополнительного обучения в восточные страны, откуда они вернулись бы в Эстонию образованными ламами.

По традиции начали распространение учения с построения ступы, которую, по руководству Вяэртныу установили на даче художника Юри Аррака в Пангарехе.

Первое эстонское буддистское братство жило и действовало в Таллине в Кадриорге и стало известным под именем Таола.

Членов братства начали называть даосами и Вяэртныу, как духовного наставника и учителя — Старшим даосом.

Таола

Во всё время своей деятельности Таола была популярным местом сбора буддистов и деятелей культуры. Время от времени посещали таолу и другие люди со всей Эстонии, и частыми гостями были москвичи и сибиряки. Большое количество народа, которые посетили Таола, помогали достать материалы, помогали в переплёте книг, в распечатывании материалов и других работах. На заработанные деньги даосы делали бурханы, и изготовляли танки, производили и ароматные вещества. Были переведены десятки книг, которые распечатывались и распространялись в сотнях экземплярах, в то же время была создана, по тем меркам, внушительная библиотека, причём большинство текстов были из Бурятии. Для получения литературы с Запада были задействованы друзья-иностранцы, которые по заказу привозили чемоданами буддийскую литературу, внося тем самым свой вклад в строительство фундамента эстонского буддизма.

Связи с ламами в Бурятии

Интенсивные связи были у даосов также с ламами в Бурятии — даосы общались там с представителями старшего поколения лам, которые в свою очередь посетили много раз Эстонию. В монастырь повезли изготовленные в Эстонии танки и бурханы, которые там очень ценились. Можно сказать, что от ламы монастыря Иволга получили неоценимую услугу в развитии буддизма, как в Советском Союзе, так и в Эстонии.

В 1984—1985 годах построили три ступы в западной Эстонии.

Для создания монастыря купили в западной Эстонии хутор, строительство вихары (монастыря) на котором не осуществилось по причине последующих политических акций.

Эстонская Национальная Партия Независимости

В 1987 году Велло Вяэртныу выступил с предложением о создании Эстонской Национальной Партии Независимости (эст.Eesti Rahvusliku Sõltumatuse Partei) и программой. Это было впервые в истории Советского Союза, когда выступали официально о намерении создать оппозиционную партию к коммунистической партий. Так можно считать заслугой Вяяртныу Буддистского Братства Эстонии, а также буддийского мышления в той части борьбы за независимость, где буддисты были первопроходцами в Советском союзе. Таола печатала, множила и распространяла листовки, плакаты, а также участвовала и в других видах деятельности против советской оккупации Эстонии.

30 января 1988 года Вяэртныу организовал для иностранных аккредитованных в Москве журналистов пресс-конференцию, на которой присутствовали представители газеты New York Times, Washington Post, Chicago Tribune и США телекомпании ABC. Вяэртныу объявил публично международной общественности о создании Эстонской Национальной Партии Независимости, что привлекло большое внимание на Востоке и на Западе. На титульном листе газеты "New York Times" издатель Филип Таубман извещал о рукописном документе 14 граждан, который призывает к созданию первой независимой партии в Советском Союзе.

В феврале 1988 года 14 граждан под руководством Велло Вяэртныу подписались под предложением о создании ЭНПН (ERSP) и им же была создана первичная программа партии.

Уже много лет КГБ занималось слежкой и при обысках его сотрудники конфисковали у Вяэртныу тибетские тексты, более тысячи слайдов о танках (картинах на буддийскую тематику) из Бурятии и фотоплёнки с многими рукописями.

В конце февраля 1988 года Вяэртныу был выслан из страны органами КГБ.

Многие годы Вяэртныу жил и работал в Азии в Гималаях, посещая монастыри и беря интервью, а также снимая фильмы о тамошних учителях. Сейчас Вяэртныу живёт в Швеции в Стокгольме.

Продолжателем дела Велло Вяэртныу стал Линнарт Мялль (1938-2010), ставший основоположником научной буддологии в Эстонии.

См. также

• Буддизм
• Буддизм по странам

Ссылки

• [nyingmapa-buddhism.no-ip.org/index.php?option=com_mtree&task=viewlink&link_id=1197&Itemid=2 Послевоенная реанимация]
• [www.nyingma-buddhism.com/index.php?option=com_mtree&task=viewlink&link_id=3274&Itemid=2 История буддизма в Эстонии]
• [nyingmapa-buddhism.no-ip.org/index.php?option=com_mtree&task=viewlink&link_id=54&Itemid=2 Eesti Njingma]
• [nyingmapa-buddhism.no-ip.org/index.php?option=com_mtree&task=viewlink&link_id=1232&Itemid=2 Brief Overview of the Estonian National Independence Party ]
• [nyingmapa-buddhism.no-ip.org/index.php?option=com_mtree&task=viewlink&link_id=1231&Itemid=2]
• [www.payer.de/neobuddhismus/neobud1401.htm Buddhismus im Baltikum]

Отрывок, характеризующий Буддизм в Эстонии

Наташа была спокойнее, но не веселее. Она не только избегала всех внешних условий радости: балов, катанья, концертов, театра; но она ни разу не смеялась так, чтобы из за смеха ее не слышны были слезы. Она не могла петь. Как только начинала она смеяться или пробовала одна сама с собой петь, слезы душили ее: слезы раскаяния, слезы воспоминаний о том невозвратном, чистом времени; слезы досады, что так, задаром, погубила она свою молодую жизнь, которая могла бы быть так счастлива. Смех и пение особенно казались ей кощунством над ее горем. О кокетстве она и не думала ни раза; ей не приходилось даже воздерживаться. Она говорила и чувствовала, что в это время все мужчины были для нее совершенно то же, что шут Настасья Ивановна. Внутренний страж твердо воспрещал ей всякую радость. Да и не было в ней всех прежних интересов жизни из того девичьего, беззаботного, полного надежд склада жизни. Чаще и болезненнее всего вспоминала она осенние месяцы, охоту, дядюшку и святки, проведенные с Nicolas в Отрадном. Что бы она дала, чтобы возвратить хоть один день из того времени! Но уж это навсегда было кончено. Предчувствие не обманывало ее тогда, что то состояние свободы и открытости для всех радостей никогда уже не возвратится больше. Но жить надо было.
Ей отрадно было думать, что она не лучше, как она прежде думала, а хуже и гораздо хуже всех, всех, кто только есть на свете. Но этого мало было. Она знала это и спрашивала себя: «Что ж дальше?А дальше ничего не было. Не было никакой радости в жизни, а жизнь проходила. Наташа, видимо, старалась только никому не быть в тягость и никому не мешать, но для себя ей ничего не нужно было. Она удалялась от всех домашних, и только с братом Петей ей было легко. С ним она любила бывать больше, чем с другими; и иногда, когда была с ним с глазу на глаз, смеялась. Она почти не выезжала из дому и из приезжавших к ним рада была только одному Пьеру. Нельзя было нежнее, осторожнее и вместе с тем серьезнее обращаться, чем обращался с нею граф Безухов. Наташа Осссознательно чувствовала эту нежность обращения и потому находила большое удовольствие в его обществе. Но она даже не была благодарна ему за его нежность; ничто хорошее со стороны Пьера не казалось ей усилием. Пьеру, казалось, так естественно быть добрым со всеми, что не было никакой заслуги в его доброте. Иногда Наташа замечала смущение и неловкость Пьера в ее присутствии, в особенности, когда он хотел сделать для нее что нибудь приятное или когда он боялся, чтобы что нибудь в разговоре не навело Наташу на тяжелые воспоминания. Она замечала это и приписывала это его общей доброте и застенчивости, которая, по ее понятиям, таковая же, как с нею, должна была быть и со всеми. После тех нечаянных слов о том, что, ежели бы он был свободен, он на коленях бы просил ее руки и любви, сказанных в минуту такого сильного волнения для нее, Пьер никогда не говорил ничего о своих чувствах к Наташе; и для нее было очевидно, что те слова, тогда так утешившие ее, были сказаны, как говорятся всякие бессмысленные слова для утешения плачущего ребенка. Не оттого, что Пьер был женатый человек, но оттого, что Наташа чувствовала между собою и им в высшей степени ту силу нравственных преград – отсутствие которой она чувствовала с Kyрагиным, – ей никогда в голову не приходило, чтобы из ее отношений с Пьером могла выйти не только любовь с ее или, еще менее, с его стороны, но даже и тот род нежной, признающей себя, поэтической дружбы между мужчиной и женщиной, которой она знала несколько примеров.
В конце Петровского поста Аграфена Ивановна Белова, отрадненская соседка Ростовых, приехала в Москву поклониться московским угодникам. Она предложила Наташе говеть, и Наташа с радостью ухватилась за эту мысль. Несмотря на запрещение доктора выходить рано утром, Наташа настояла на том, чтобы говеть, и говеть не так, как говели обыкновенно в доме Ростовых, то есть отслушать на дому три службы, а чтобы говеть так, как говела Аграфена Ивановна, то есть всю неделю, не пропуская ни одной вечерни, обедни или заутрени.
Графине понравилось это усердие Наташи; она в душе своей, после безуспешного медицинского лечения, надеялась, что молитва поможет ей больше лекарств, и хотя со страхом и скрывая от доктора, но согласилась на желание Наташи и поручила ее Беловой. Аграфена Ивановна в три часа ночи приходила будить Наташу и большей частью находила ее уже не спящею. Наташа боялась проспать время заутрени. Поспешно умываясь и с смирением одеваясь в самое дурное свое платье и старенькую мантилью, содрогаясь от свежести, Наташа выходила на пустынные улицы, прозрачно освещенные утренней зарей. По совету Аграфены Ивановны, Наташа говела не в своем приходе, а в церкви, в которой, по словам набожной Беловой, был священник весьма строгий и высокой жизни. В церкви всегда было мало народа; Наташа с Беловой становились на привычное место перед иконой божией матери, вделанной в зад левого клироса, и новое для Наташи чувство смирения перед великим, непостижимым, охватывало ее, когда она в этот непривычный час утра, глядя на черный лик божией матери, освещенный и свечами, горевшими перед ним, и светом утра, падавшим из окна, слушала звуки службы, за которыми она старалась следить, понимая их. Когда она понимала их, ее личное чувство с своими оттенками присоединялось к ее молитве; когда она не понимала, ей еще сладостнее было думать, что желание понимать все есть гордость, что понимать всего нельзя, что надо только верить и отдаваться богу, который в эти минуты – она чувствовала – управлял ее душою. Она крестилась, кланялась и, когда не понимала, то только, ужасаясь перед своею мерзостью, просила бога простить ее за все, за все, и помиловать. Молитвы, которым она больше всего отдавалась, были молитвы раскаяния. Возвращаясь домой в ранний час утра, когда встречались только каменщики, шедшие на работу, дворники, выметавшие улицу, и в домах еще все спали, Наташа испытывала новое для нее чувство возможности исправления себя от своих пороков и возможности новой, чистой жизни и счастия.
В продолжение всей недели, в которую она вела эту жизнь, чувство это росло с каждым днем. И счастье приобщиться или сообщиться, как, радостно играя этим словом, говорила ей Аграфена Ивановна, представлялось ей столь великим, что ей казалось, что она не доживет до этого блаженного воскресенья.