Будрин, Алексей Иоаннович

Алексей Иоаннович Будрин
Дата рождения:	6 февраля 1861(1861-02-06)
Место рождения:	Пермская губерния
Дата смерти:	10 сентября 1918(1918-09-10) (57 лет)
Место смерти:	Пермская губерния
Гражданство:	Российская империя Российская империя
Образование:	Пермская духовная семинария
Вероисповедание:	Православие
Род деятельности:	член Государственной думы IV созыва от Пермской губернии

Алексе́й Иоа́ннович Бу́дрин (6 февраля 1861 — 10 сентября 1918) — член IV Государственной думы от Пермской губернии, священномученик.

Биография

Православный. Из семьи священника. Имел 350 десятин церковной земли и дом в Перми.

По окончании Пермской духовной семинарии священствовал в селе Сыринском Красноуфимского уезда (1883—1887). В 1887—1892 годах состоял законоучителем Красноуфимского реального училища, с 1891 — и. д. инспектора классов и законоучителем Пермского епархиального женского училища. Затем был ключарем Пермского кафедрального собора и членом Пермской духовной консистории (1896—1909).

В 1909 году был возведен в протоиереи, в декабре того же года назначен настоятелем Красноуфимского собора. Также состоял благочинным городского округа и председателем Красноуфимского уездного отделения епархиального училищного совета. По выбору городской думы был членом училищного совета, членом педагогического и попечительного совета местной женской гимназии и членом попечительного совета промышленного училища, а также председателем церковно-приходского попечительства.

В 1912 году был избран в члены Государственной думы от Пермской губернии съездом землевладельцев. Входил во фракцию русских националистов и умеренно-правых (ФНУП), после её раскола в августе 1915 — в группу прогрессивных националистов и Прогрессивный блок. Состоял секретарем редакционной комиссии (со 2 декабря 1916), а также членом комиссий: по исполнению государственной росписи доходов и расходов, по вероисповедным вопросам, распорядительной и по делам православной церкви.

После Октябрьской революции оставался в Петрограде, был священником церкви Равноапостольной Марии Магдалины при Ивановском девичьем училище. Затем вернулся в Пермскую губернию, священствовал в одной из церквей Красноуфимского уезда.

Расстрелян большевиками в сентябре 1918 года. На Архиерейском соборе 2000 года был прославлен как священномученик.

Семья

Был женат, имел двоих детей.

Источники

• 4-й созыв Государственной думы: Художественный фототип. альбом с портретами и биографиями. — СПб.: издание Н. Н. Ольшанскаго, 1913.
• [www.tez-rus.net/ViewGood30303.html Государственная дума Российской империи: 1906—1917]. — М.: Российская политическая энциклопедия, 2008.
• [kuz3.pstbi.ru/bin/nkws.exe/no_dbpath/docum/ans/nm/?HYZ9EJxGHoxITYZCF2JMTdG6Xbu-suHUe8oUU8iZei4ZeG06ce0hfe8ctk Новомученики и Исповедники Русской Православной Церкви XX в.]

Отрывок, характеризующий Будрин, Алексей Иоаннович

– Вот так, так! Это так!
Пьер хотел сказать, что он не прочь ни от пожертвований ни деньгами, ни мужиками, ни собой, но что надо бы знать состояние дел, чтобы помогать ему, но он не мог говорить. Много голосов кричало и говорило вместе, так что Илья Андреич не успевал кивать всем; и группа увеличивалась, распадалась, опять сходилась и двинулась вся, гудя говором, в большую залу, к большому столу. Пьеру не только не удавалось говорить, но его грубо перебивали, отталкивали, отворачивались от него, как от общего врага. Это не оттого происходило, что недовольны были смыслом его речи, – ее и забыли после большого количества речей, последовавших за ней, – но для одушевления толпы нужно было иметь ощутительный предмет любви и ощутительный предмет ненависти. Пьер сделался последним. Много ораторов говорило после оживленного дворянина, и все говорили в том же тоне. Многие говорили прекрасно и оригинально.
Издатель Русского вестника Глинка, которого узнали («писатель, писатель! – послышалось в толпе), сказал, что ад должно отражать адом, что он видел ребенка, улыбающегося при блеске молнии и при раскатах грома, но что мы не будем этим ребенком.
– Да, да, при раскатах грома! – повторяли одобрительно в задних рядах.
Толпа подошла к большому столу, у которого, в мундирах, в лентах, седые, плешивые, сидели семидесятилетние вельможи старики, которых почти всех, по домам с шутами и в клубах за бостоном, видал Пьер. Толпа подошла к столу, не переставая гудеть. Один за другим, и иногда два вместе, прижатые сзади к высоким спинкам стульев налегающею толпой, говорили ораторы. Стоявшие сзади замечали, чего не досказал говоривший оратор, и торопились сказать это пропущенное. Другие, в этой жаре и тесноте, шарили в своей голове, не найдется ли какая мысль, и торопились говорить ее. Знакомые Пьеру старички вельможи сидели и оглядывались то на того, то на другого, и выражение большей части из них говорило только, что им очень жарко. Пьер, однако, чувствовал себя взволнованным, и общее чувство желания показать, что нам всё нипочем, выражавшееся больше в звуках и выражениях лиц, чем в смысле речей, сообщалось и ему. Он не отрекся от своих мыслей, но чувствовал себя в чем то виноватым и желал оправдаться.
– Я сказал только, что нам удобнее было бы делать пожертвования, когда мы будем знать, в чем нужда, – стараясь перекричать другие голоса, проговорил он.
Один ближайший старичок оглянулся на него, но тотчас был отвлечен криком, начавшимся на другой стороне стола.
– Да, Москва будет сдана! Она будет искупительницей! – кричал один.
– Он враг человечества! – кричал другой. – Позвольте мне говорить… Господа, вы меня давите…


В это время быстрыми шагами перед расступившейся толпой дворян, в генеральском мундире, с лентой через плечо, с своим высунутым подбородком и быстрыми глазами, вошел граф Растопчин.
– Государь император сейчас будет, – сказал Растопчин, – я только что оттуда. Я полагаю, что в том положении, в котором мы находимся, судить много нечего. Государь удостоил собрать нас и купечество, – сказал граф Растопчин. – Оттуда польются миллионы (он указал на залу купцов), а наше дело выставить ополчение и не щадить себя… Это меньшее, что мы можем сделать!
Начались совещания между одними вельможами, сидевшими за столом. Все совещание прошло больше чем тихо. Оно даже казалось грустно, когда, после всего прежнего шума, поодиночке были слышны старые голоса, говорившие один: «согласен», другой для разнообразия: «и я того же мнения», и т. д.
Было велено секретарю писать постановление московского дворянства о том, что москвичи, подобно смолянам, жертвуют по десять человек с тысячи и полное обмундирование. Господа заседавшие встали, как бы облегченные, загремели стульями и пошли по зале разминать ноги, забирая кое кого под руку и разговаривая.