Будрис, Франциск

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Франциск Будрис
Франтишек Игнатьевич Будрис
Род деятельности:

священник

Дата рождения:

14 октября 1882(1882-10-14)

Место рождения:

село Ропейки, Бернатовская волость, Россиенский уезд, Ковенская губерния, Российская империя

Гражданство:

Российская империя Российская империя
СССР СССР

Дата смерти:

16 декабря 1937(1937-12-16) (55 лет)

Место смерти:

Уфа, Башкирская АССР, РСФСР, СССР

Отец:

Франциск Будревич

Мать:

Домитилла, урожденная Шлягер

Франциск Будрис (Франтишек Игнатьевич Будрис; 14 октября 1882, село Ропейки Бернатовской волости Россиенского уезда Ковенской губернии16 декабря 1937, Уфа) — священник. Деятель Римско-католической церкви.





Семья и образование

Родился 14 октября 1882 года в католической крестьянской семье Франциска Будревича и Домитиллы, урожденной Шлягер. Крещен был 3 дня спустя настоятелем местного Мешкуцкого прихода о. Викентием Шлягером. Крестным отцом был сам о. Шлягер, а крестной матерью - вдова Барбара Раубицкая. В декабре 1902 года сдал экзамен на звание аптекарского ученика. Окончил католическую Петербургскую духовную семинарию (1907).

Священник

Весной 1907 года был рукоположен в священники. С 27 июля 1907 года — викарий прихода в Иркутске. В Иркутск викарий прибыл 16 сентября 1907 года, с 1908 года также преподавал Закон Божий детям-католикам в Александровском реальном училище. 31 января 1909 года распоряжением архиепископа А. Внуковского переведен настоятелем прихода в Тюмень, где также преподавал Закон Божий в местном реальном училище, женской гимназии и городском училище. Его прихожанами были в основном жившие на Урале поляки, немцы, литовцы, а также работавшие на уральских предприятиях иностранные специалисты и их семьи. После начала Первой мировой войны к ним присоединились военнопленные-католики.

С 22 февраля 1919 года — настоятель прихода в Перми и исполняющий обязанности декана: в состав его деканата входили приходы в Вятке, Екатеринбурге, Тюмени, Тагиле. 8 июня 1920 года епископ Ян Цепляк официально назначил его деканом. Занимался пастырской работой в трудные годы экономической разрухи и арестов духовенства большевистскими властями.

14 июля 1921 года назначен кроме Пермского заведовать Вятским приходом. 18 октября 1921 года, назначен кроме должностей в Перми и в Вятке, заведовать Екатеринбургским приходом. 13 декабря 1921 года назначен и в Челябинск. В декабре 1921 года архиепископ Цепляк освободил о. Будриса от прихода в Вятке, но назначил заведовать Тюменским приходом.

С 8 февраля 1922 года был деканом, настоятелем Пермского храма и заведующим Екатеринбургским и Тюменским храмами, затем также заведовал и храмом в Тобольске, а с июня 1923 года — и в Вятке. В 1924 году отказался выехать в отпуск в Литву, опасаясь, что власти не разрешат ему вернуться к своей пастве. В апреле 1925 года арестован в Екатеринбурге как заложник и месяц находился под арестом.

После 1924 года обслуживал католические общины Тобольска, Тюмени, Перми, Екатеринбурга, Челябинска, Златоуста, Кургана, Ишима, Уфы, Самары, Казани и Вятки. После закрытия к 1930 храмов в Тобольске, Тюмени, Кургане и Ишиме продолжал посещать живших там католиков, служил мессу на квартирах. Также он совершал службы на собственной квартире для тех верующих, которые опасались посещать храм. Организовывал катехизацию под видом дружеских встреч в квартирах и «пикников» за городом, куда выезжали взрослые и дети. В 1934-1937 гг. он был практически единственным священником, обслуживавшим католиков на огромной территории между Волгой и Обью.

Арест и гибель

17 июня 1937 года был арестован в Уфе вместе с членами приходского совета, обвинён в том, что «по заданию французского разведчика епископа Невэ занимался шпионажем в пользу французской разведки и Ватикана» и организовал повстанческую деятельность против советской власти под видом религиозной работы, используя религиозный фанатизм прихожан. По воспоминаниям одного из прихожан, о. Франциска

сильно били на допросах, требуя признания в том, что он шпион, и даже держали на снегу, так что он отморозил ноги и получил воспаление легких. Однако каждый раз, возвращаясь в камеру, о. Будрис постоянно молился, всячески поддерживал сокамерников, повторяя: «Бог нас не оставит…».

11 ноября 1937 года был приговорён по ст. 58-10, 58-11 УК РСФСР к расстрелу, 16 декабря 1937 года расстрелян в тюрьме г. Уфы. Вместе с о. Франциском в это время погибли ещё 189 прихожан из разных городов. Захоронение расстрелянных в Уфе в то время осуществлялось на Сергиевском кладбище города, но точное местонахождение могил расстрелянных не фиксировалось.

Определением Военного трибунала Южно-Уральского военного округа от 14 января 1958 года решение тройки НКВД БАССР от 11 декабря 1937 г. в отношении о. Ф. Будриса было отменено и дело производством прекращено за отсутствием в его действиях состава преступления, то есть он был признан полностью невиновным в том, что ему ранее инкриминировалось.

Беатификация

В 2003 году официально начался процесс беатификации (причисления к лику блаженных) священника Франциска Будриса.

Напишите отзыв о статье "Будрис, Франциск"

Ссылки

  • [www.catholicmartyrs.org/index.php?mod=pages&page=budris Биография]


Отрывок, характеризующий Будрис, Франциск

– Ah! Il m'aime tant! – сказала Элен, которой почему то казалось, что Пьер тоже ее любил. – Il fera tout pour moi. [Ах! он меня так любит! Он на все для меня готов.]
Билибин подобрал кожу, чтобы обозначить готовящийся mot.
– Meme le divorce, [Даже и на развод.] – сказал он.
Элен засмеялась.
В числе людей, которые позволяли себе сомневаться в законности предпринимаемого брака, была мать Элен, княгиня Курагина. Она постоянно мучилась завистью к своей дочери, и теперь, когда предмет зависти был самый близкий сердцу княгини, она не могла примириться с этой мыслью. Она советовалась с русским священником о том, в какой мере возможен развод и вступление в брак при живом муже, и священник сказал ей, что это невозможно, и, к радости ее, указал ей на евангельский текст, в котором (священнику казалось) прямо отвергается возможность вступления в брак от живого мужа.
Вооруженная этими аргументами, казавшимися ей неопровержимыми, княгиня рано утром, чтобы застать ее одну, поехала к своей дочери.
Выслушав возражения своей матери, Элен кротко и насмешливо улыбнулась.
– Да ведь прямо сказано: кто женится на разводной жене… – сказала старая княгиня.
– Ah, maman, ne dites pas de betises. Vous ne comprenez rien. Dans ma position j'ai des devoirs, [Ах, маменька, не говорите глупостей. Вы ничего не понимаете. В моем положении есть обязанности.] – заговорилa Элен, переводя разговор на французский с русского языка, на котором ей всегда казалась какая то неясность в ее деле.
– Но, мой друг…
– Ah, maman, comment est ce que vous ne comprenez pas que le Saint Pere, qui a le droit de donner des dispenses… [Ах, маменька, как вы не понимаете, что святой отец, имеющий власть отпущений…]
В это время дама компаньонка, жившая у Элен, вошла к ней доложить, что его высочество в зале и желает ее видеть.
– Non, dites lui que je ne veux pas le voir, que je suis furieuse contre lui, parce qu'il m'a manque parole. [Нет, скажите ему, что я не хочу его видеть, что я взбешена против него, потому что он мне не сдержал слова.]
– Comtesse a tout peche misericorde, [Графиня, милосердие всякому греху.] – сказал, входя, молодой белокурый человек с длинным лицом и носом.
Старая княгиня почтительно встала и присела. Вошедший молодой человек не обратил на нее внимания. Княгиня кивнула головой дочери и поплыла к двери.
«Нет, она права, – думала старая княгиня, все убеждения которой разрушились пред появлением его высочества. – Она права; но как это мы в нашу невозвратную молодость не знали этого? А это так было просто», – думала, садясь в карету, старая княгиня.

В начале августа дело Элен совершенно определилось, и она написала своему мужу (который ее очень любил, как она думала) письмо, в котором извещала его о своем намерении выйти замуж за NN и о том, что она вступила в единую истинную религию и что она просит его исполнить все те необходимые для развода формальности, о которых передаст ему податель сего письма.
«Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie Helene».
[«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.


Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.