Бужинский, Игорь Михайлович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Игорь Михайлович Бужинский
Дата рождения:

11 (24) февраля 1914(1914-02-24)

Место рождения:

Харьков, Российская империя

Дата смерти:

21 февраля 1996(1996-02-21) (81 год)

Страна:

СССР СССР
Россия Россия

Место работы:

Лыткаринский завод оптического стекла

Учёная степень:

доктор технических наук (1979)

Альма-матер:

Харьковский механический техникум

Научный руководитель:

Жуковский Г. Ю.
Дёмкина Л. И.

Известные ученики:

Герасимов В. М., Молев В. И.

Известен как:

Главный технолог по стекловарения на заводах:
ИЗОС
НЗОС
ЛЗОС
Соавтор-составитель каталога оптического стекла СССР—ГДР

Награды и премии:

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Игорь Михайлович Бужи́нский (1914 — 1996) — советский и российский учёный и организатор производства оптического стекла, многолетний руководитель СКТБ ЛЗОС (Лыткаринского завода оптического стекла)[1].





Происхождение

Родился 11 (24 февраля) 1914 года в Харькове (ныне Украина). О родителях Игоря Михайловича Бужинского известно не многое. Отец Михаил Поликарпович Бужинский, после окончания Харьковского политехнического института работал инженером по строительству, затем инженером на железнодорожном транспорте в должности начальника путевой части, после гражданской войны был обвинен в пособничестве врагам советской власти за то, что участок железной дороги в исправном состоянии перешел из рук "красных" в руки "белых", отец отсидел два года в тюрьме, был освобожден по амнистии. Мать Дарья Власьевна Бужинская состояла студенткой на Высших женских курсах в Москве и до четвертого класса занималась с сыном домашним образованием по чтению, естествознанию, математике, физики, истории, философии равносильно учебной программе высших курсов. Классное начальное образование получил с 5 класса, закончил семилетнюю среднюю школу и поступил на вечернее отделение в Харьковский механический техникум.[2]

Образование

С 1930 года обучался в Харьковском механическом техникуме на вечернем отделении, в период 30-х годов на вечерних отделениях техникумов преподавала университетская профессура, благодаря профессорскому составу вечернего отделения Игорь Михайлович Бужинский получил прекрасное среднее профессионально-техническое образование, которое в последующем позволило ему пройти трудовой путь от техника до главного технолога оптического стекловарения и руководителя конструкторского-технологического бюро

Изюмский завод оптического стекла

После окончания Харьковского механического техникума в 1933 году был направлен на Изюмский завод оптического стекла, на заводе работает техником в цехе оптического стекловарения. В городе Изюме открывается научно-исследовательская лаборатория ГОИ по изучению и передачи положительного опыта в оптическом стекловарении, с целью изучить технологию оптического стекловарения на примерах варок оптического стекла, которые проводил профессор ХПИ химик-технолог Г. Ю. Жуковский на Изюмском заводе оптического стекловарения.

Изучение и передача опыта оптического стекловарения

В 1930 году на Изюмском заводе оптического стекла открывается научно-исследовательская лаборатория Государственного оптического института по изучению и передачи положительного опыта в оптическом стекловарении, с целью изучить технологию оптического стекловарения на примерах варок оптического стекла, которые проводил профессор Харьковского Политехнического Института химик-технолог Жуковский Григорий Юльевич на Изюмском заводе оптического стекла.

В город Изюм направляется научно исследовательская «секция» Дёмкина Лидии Ивановна, Раутиан Глеба Николаевича, Варгин Владимир Владимирович, Фридлянд Роза Марковна, Рыскин Яков Исакович, Гаврилов Дмитрий Васильевич, Боровик Григорий Яковлевич, которые с другими сотрудниками ГОИ и Бужинским Игорем Михайловичем, Баниной Людмилой Петровной проводят изучение опыта, сотрудники Дёмкиной Лидии Ивановны исследовали оптические свойства стекла в зависимости от химического состава, разработали новые мароки и режимы варки стекла. Лабораторные научно-исследовательские работы Дёмкиной Л.И. позволили избежать опытного подбора химических веществ при варки оптического стекла с требуемыми свойствами.

В период 1930-х годов Жуковский Григорий Юльевич работает на заводе главным технологом по стекловарению, Бужинский Игорь Михайлович работает начальником цеха оптического стекловарения, Демкина Лидия Ивановна начальником научно исследовательской лаборатории, в дальнейшем Дёмкина Лидия Ивановна назначается главным технологом по стекловарению в замен Жуковскому Григорию Юльевичу, в дальнейшем Бужинский Игорь Михайлович работает главным технологом по стекловарению в замен Дёмкиной Лидии Ивановны.

Весной 1937 года Дёмкина Лидия Ивановна поехала в город Харьков чтобы пригласить молодых специалистов Харьковского политехнического института. Ей удалось получить согласие только двух. В следующем году ей удалось добиться согласия 10 человек. Все прочно связали свою судьбу с оптическим стекловарением в городе Изюме

— Дёмкина Л.И. МОЯ НАУЧНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ/под ред. Раутиан Т.Г. - Интернет издание Семейная Мозаика

Ленинградской «секцией» на заводе была проведены большая исследовательская работа, позволившая добиться высокого качества оптического стекла. За особые заслуги в организации производства сотрудники ГОИ директор Рождественский Дмитрий Сергеевич был зачислен в «золотой фонд» завода оптического стекла в Ленинграде, Лен-ЗОС, в последующем Ленинградский завод оптического стекла был переведен в ГОИ на опытное стекловаренное производство, на котором проводились опытные варки с последующим освоением промышленного производства оптического стекла в городе Изюме. В период 30-х годов объемы производства оптического стекла позволили прекратить импорт оптических заготовок и перейти на поставки в военной промышленности оптических стекол с Изюмского завода оптического стекла.

В 1939 году, несмотря на большую работу по изучению и передачи опыта оптического стекловарения на примерах варок оптического стекла, которые проводил профессор Харьковского Политехнического Института химик-технолог Жуковский Григорий Юльевич на Изюмском заводе оптического стекла, освоение технологии оптического стекловарения и проведенную технологическую подготовку производства, которая способствовала становлению оптического стекловарения в крупном промышленном масштабе производства, организацию квалифицированного кадрового состава инженеров, технологов, лаборантов, шихтовщиков, стекловаров, и других рабочих коллективов, Дёмкина Лидия Ивановна вспоминает: "Нам все еще не доверяли и с переездом в город Ленинград многие из нас не смогли вернуться в ГОИ." Директор института Д. C. Рождественский и начальник вычислительного отделе института А. И. Тудоровский рекомендовали Дёмкиной Лидии Ивановне и Раутиан Глебу Николаевичу устроится на работу во Всесоюзный научно-исследовательский институт метрологии, в Палату мер и весов имени Д. И. Менделеева в городе Ленинград.

— Дёмкина Л.И. МОЯ НАУЧНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ/под ред. Раутиан Т.Г. - Интернет издание Семейная Мозаика

В период 1933—1937 годов Бужинским И.М. и Дёмкиной Л.И. было проведено более 1000 варок оптического стекол. В 1940 году освоено стекловарение в производстве 71 марка цветного оптического стекла. В 1939 году в возрасте 25 лет за эту работу Игорь Михайлович Бужинский награждён орденом «Знак Почета».

— Казанцева М.Н. Почетный гражданин города Лыткарино - Лыткарино: Лыткаринский историко-краеведческий музей, отдел Планетарий

Никольский завод оптического стекла

В годы Великой Отечественной Войны Изюмский завод оптического стекла эвакуируется в город Никольск Пензенской области, эвакуация в городе Изюме началась согласно постановлению № 681 от 16 сентября 1941 года ГКО СССР об утверждении плана эвакуации предприятий из города Харькова и Харьковской области. В городе Никольске Пензенской области во время эвакуации на заводе работали главным инженером завода Бужинский Игорь Михайлович, главным технологом по стекловарению Дёмкина Лидия Ивановна.

При назначении Игоря Михайловича Бужинского в беседе с ним министр Дмитрий Федорович Устинов отметил, что Бужинский самый молодой главный инженер в оборонной промышленности, так же, как и Устинов самый молодой министр обороной промышленности.

— Казанцева М.Н. Почетный гражданин города Лыткарино - Лыткарено: Лыткаринский историко-краеведческий музей, отдел Планетарий

В октябре 1942 года организация производства на новом месте началась с капитальной реконструкции производственных помещений на Никольском хрустальном заводе № 1, стекловаренных печей, печей отжига, горшкового производства. Для стекловарения использовалось местное сырье Никольского хрустального завода № 1 и огнеупорная глина для стекловаренных горшков из поселка Огнеупорный Челябинской области на границе с Казахстаном.

В феврале 1942 года навар оптического стекла составил более 8 тонн, через два месяца в апреле 1942 года навар оптического стекла составил более 28 тонн, выработка оптического стекла более 28 тонн или более 28 горшковых варок каждый месяц поддерживалась на протяжении всего периода работы завода в эвакуации. Оптические заготовки поставлялись на Красногорский механический завод, который в эвакуации располагался в городе Новосибирске, в настоящее время Новосибирский приборостроительный завод, на Загорский оптико-механический завод, который в эвакуации располагался в городе Томске, на Казанский оптико-механический завод, многие другие заводы НКВ СССР и НКАП СССР.

К марту 1942 был налажен выпуск оптических детали для биноклей, стереотруб, снайперских винтовок, прицелов для танков и пушек в количествах, удовлетворяющих полностью потребности армии. В апреле 1942 было выполнено специальное задание по изготовлению 17 тысяч призм (одна призма весила около 1 кг), предназначавшихся для оснащения танков «Т-34». В том же году награждён орденом Ленина. В марте 1943 удостоен Сталинской премии за выдающееся изобретение и коренное усовершенствование методов производства. В период войны неоднократно встречался с Наркомом вооружения СССР Д. Ф. Устиновым.

После Великой Отечественной Войны Изюмский завод оптического стекла из города Никольска Пензенской области не были разэвакуирован, на месте эвакуации завода был образован Никольский завод оптического стекла (НЗОС), в настоящее время Завод «Красный Гигант». Тем не менее, в июле 1943 года согласно распоряжения № 3824 от 27 июля 1943 года ГКО СССР Загорский оптико-механический завод в городе Томске был разэвакуирован в город Сергиев Посад и частично разэвакуирован в город Изюм.

Шотт Майнц в Германии

Согласно постановлению № 7590 от 25 февраля 1945 года ГКО СССР об особом комитете по организации вывоза с территории Германии промышленного оборудования, транспортных средств, сырья и готовой продукции. Бужинский И.М. был назначен руководителем группы ведущих специалистов отрасли, отправленных в Германию для демонтажа завода «Шотт Майнц». В связи с этим заданием ему пришлось побывать и на Лубянке.

По воспоминаниям Бужинского И.М «работа была сложная и очень ответственная. Мне был предоставлен кабинет и персональный переводчик. Работал я сначала с руководящими специалистами доктором Коем и доктором Винклером. К сожалению, они не смогли дать какой-либо ответ не только сами, но и в виде предоставления технических отчетов по разработке интересующих меня стекол. Поэтому вся дальнейшая работа проводилась путём анализа первичной и рабочей технической документации, в ряде случаев с изготовлением испытательных образцов стекла с последующим отжигом стекла и сложными аналитическими измерениями в лаборатории».

В 1947 году на заводы оптического стекла в город Изюм и город Лыткарино по репарации из Германии стали поступать промышленное оборудование, транспортные средства, сырье и готовая продукция. В 1947 году Бужинского И.М назначают в должности главного технолога по стекловарению на Лыткаринский завод оптического стекла.

Начиная с 1950 года на всех заводах оптического стекла, оптико-механических заводах и заводах оптического приборостроения работало около 300 немецких специалистов. Немецкие и иностранные специалисты распределялись управлением по делам военнопленных и интернированных (УПВИ) НКВД СССР из лагеря «Свободная Германия» в городе Красногорске Москвой области, из которого немецкие, румынские, японские пленные добровольно изъявляли желание работать на Красногорском, Загорском, Лыткаринском, Изюмском заводах и других заводах Наркомата Вооружения и Наркомата Авиационной Промышленности.

Лыткаринский завод оптического стекла

На Лыткаринском заводе оптического стекла Бужинский И.М. проработал полвека, сначала в должности главного технолога по стекловарению, затем на Лыткаринском заводе оптического стекла руководителем Специального Конструкторско-Технологического Бюро (СКТБ). На производственных площадях Лыткаринского завода зеркальных отражателей и поступившего по репарации оборудования компании Шотт Майнц из Германии Бужинский И.М. построил новое производство, которое в настоящее время является широко известным Лыткаринским заводом оптического стекла.

Работая в должности главного технолога по стекловарению ЛЗОС выполнял самую ответственную и сложную технологическую подготовку производства по подготовки производства кабины и иллюминаторов бомбардировщиков; защитных смотровых окон атомных реакторов и синхрофазотронов; по подготовки производства оптики для космических систем; по разработке и внедрению в производство получения новых оптических материалов стеклокерамики и крупногабаритных ситаллов; выполнил технологическую подготовку производства оптических элементов и оптических компонентов для лазеров; разработал конструкции для технологии изготовления оптических элементов из оптического стекловолокна; разработал различных устройств, приспособления и оснастки стеклоформующих машин для технологии шамотного и безшамотного прессования оптического стекла; проводил технологическую подготовку производства оптического стекловарения в лабораторных опытных условиях и в условиях крупного индустриального промышленного оптического стекловарения с объемом варочной зоны от нескольких литров до десятков кубометров.

Вспоминает Вадим Аркадьевич Арефьев, бывший главный технолог завода, начальник 14 Главного управления Миноборонпрома[3]:

За пятнадцать лет моей работы на заводе под руководством Игоря Михайловича были разработаны технологии и освоено производство ситаллов, крупногабаритной оптики, изготовлено зеркало диаметром 6 метров для азимутального телескопа, лазерных стекол для квантовых генераторов, волоконной оптики, жидкой прессовки заготовок для оптических деталей кино- и фотоаппаратуры, бескислородных халькогенидных стекол, крупногабаритных объективов для космической разведки и многого другого.

Всемирная известность ЛЗОС связана именем Бужинского Игоря Михайловича[4]. На основании решения отделения общей физики и астрономии АН СССР от 11 марта 1979 года Академией Наук СССР Бужинскому И.М. присуждено звание доктора технических наук. Он автор 24 зарубежных патентов, 120 авторских свидетельств на изобретения, является автором-составителем каталога оптических стекол СССР-ГДР в соавторстве с Петровским Г. Т., Полухиным В. Н.

Под его руководством проводились работы:

  • создание специальных стёкол для герметичного остекления самолётов-бомбардировщиков «Ту-4» и «Ил-28»;
  • разработка технологий получений стёкол для атомных реакторов и синхрофазотронов;
  • создание оптики для космических объективов;
  • разработка технологии получения оптических заготовок для астрозеркал, в том числе для самого большого в Евразии зеркального телескопа диаметром 6 метров;
  • создание технологии получения и разработка конструкции активных элементов для лазеров;
  • разработка конструкций, технологии изготовления изделий различного назначения из оптического стекловолокна;
  • получение нового материала — ситалла;
  • разработка различных устройств и технологий для получения оптических заготовок из жидкой стекломассы методом формования и прессования;
  • разработка конструкций различных устройств для варки стёкол с объемом варочной зоны от нескольких литров до десятков кубометров.

Преемственность

Наставники

Ученики

Семья и дети

  • Бужинский Олег Игоревич — сын, родился в 1938 году, в 1959 году окончил оптико-механический факультет Московского военно-механического техникума, в 1965 году физико-энергетический факультет Московского инженерно-физического института, с 1997 года работает начальником лаборатории в Отделении физики токамаков-реакторов в ГНЦ РФ ТРИНИТИ.
  • Банисова (Бужинская) Наталья Игоревна - дочь

Награды и премии

Память

  • Памятная доска в Лыткарино на доме № 5 по улице Первомайской, где И. М. Бужинский проживал с 1947 по 1966 год[1].

Напишите отзыв о статье "Бужинский, Игорь Михайлович"

Примечания

  1. 1 2 [www.lytkarinomuseum.ru/?p=5437 100 лет со дня рождения И. М. Бужинского]. Лыткаринский историко-краеведческий музей. Проверено 6 февраля 2016.
  2. [www.lytkarinomuseum.ru/?page_id=1504 Казанцева М.Н. Почетный гражданин города Лыткарино - Лыткарено: Лыткаринский историко-краеведческий музей, отдел Планетарий]
  3. [vesti.lytkarino.net/blog/Gorod/16859.html Лыткаринские вести: К 100-летию нашего Учителя – Игоря Михайловича Бужинского.]
  4. [lzos.ru/content/view/227/5/ Авакянц Л. И., Поздняков А. Е., Суркова В. Ф. Новое сердце лазера (Памяти Игоря Михайловича Бужинского)]
  5. [www.lytkarinomuseum.ru/?page_id=1504 Лыткаринский историко-краеведческий музей]

Ссылки

  • Бужинский И. М. Сквозь призму стекла и времени. — Б.м.: РНЦ "Курчатовский институт", 2004.
  • Власов Е. Я. [www.sovross.ru/modules.php?name=News&file=print&sid=588585 Ваятель стекла] // Советская Россия. — № 28.07.2011.
  • Игорь Михайлович Бужинский. К 100-летию со дня рождения. (Серия 75 лет Лыткаринскому заводу оптического стекла. История завода в лицах.) — Ярославль: Изд. РМП, 2014. — 152 с., илл.
  • Казанцева М. Н. [www.lytkarinomuseum.ru/?page_id=1504 Почетный гражданин города Лыткарино] // Лыткарино: Лыткаринский историко-краеведческий музей, отдел Планетарий.


Отрывок, характеризующий Бужинский, Игорь Михайлович

– Сomme c'est un homme d'esprit votre pere, – сказала она, – c'est a cause de cela peut etre qu'il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого то я и боюсь его.]
– Ax, он так добр! – сказала княжна.


Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.
В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, – может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.
– Мне сказали, что ты велел закладывать, – сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), – а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, – прибавила она как бы в объяснение такого вопроса.
Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.
– А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
– Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, [Ax, Андрей! Какое сокровище твоя жена,] – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице.
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c'est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
– Конечно, в чем дело?
– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать. Обещаешь?
– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.