Бузилевич, Александр Викторович
Поделись знанием:
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.
Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
Александр Викторович Бузилевич (род. 8 мая 1941, Киев) — советский, украинский кинооператор. Член союза кинематографистов Украины.
Лауреат Шевченковской премии 1980 года — вместе с Барсуком, Путинцевым, Кустом, Тихоновым — за публицистический документальный телефильм по книге Л. Брежнева «Возрождение» студии «Укртелефильм».
В 1976 году окончил ВГИК (преподавателем был П. Ногин).
Работал механиком-осветителем на Киевской киностудии художественных фильмов в 1958—1965 годах, ассистентом оператора и оператором студии «Укртелефильм» — в 1965—1990.
Председатель правления творческой студии «Аккорд».
Снял ленты:
- «Начертательная геометрия» − 1968, диплом Международного кинофестиваля учебных фильмов в Токио,
- «Крылья Родины» — 1969,
- «Лицом к солнцу» — 1970, диплом кинофестиваля в Жданове,
- «Золотые литавры» −1971,
- «Эх, песня-чудо!» — 1971, в соавт.,
- «Ивасик-Телесик»,
- «Рим, 17…» — 1972,
- «Приключения Пєшкіна»,
- «Платон Кречет» — 1972,
- «Корабль влюбленных» — 1973,
- «Лето в Журавлиной» — 1974,
- «София Ротару»,
- «Песня всегда с нами» — 1975,
- «Хор народный» — 1976, в соавторстве;
- «Карпатские узоры» — 1976, приз жюри 7-го Всесоюзного фестиваля телефильмов в Ленинграде, 1977;
- «300 шахтерских лет»,
- «Люди на земле» — 1977,
- «Малыш» — 1978, приз Союза кинематографистов СССР, Владивосток, 1979;
- «Возрождение» — 1979, 5 серий, специальный приз жюри 8-го Всесоюзного фестиваля телефильмов в Баку, 1979;
- «А лен цветет…» — 1981,
- «Слово о киеве»,
- «В каждом сердце — голос Родины» — 1982;
- «Компаньоны» — 1983,
- «Этот неугомонный Аркадий Васильевич»,
- «Карадаг — земля заповедная» — 1984;
- «Артековцы» — 1985,
- «Дом отца твоего» — 1986, 2 серии;
- «Там, где Ятрань круто вьется» — 1986;
- «Владимир-Волынский» — 1988;
- «Провинциальная история» — 1988 (в соавт.) и др.
Является автором либретто к музыкальному фольклорно-художественного 7-серийного телефильма «Поэтическая летопись украинского народа» — 1989—1995 годы.
Был у истоков телеканала «Рада». По состоянию на 2002 год работал телеоператором в Дирекции телерадиопрограмм Верховной Рады Украины.
Источники
- [knpu.gov.ua/content/buzilevich-oleksandr-viktorovich Шевченковский комитет]
- [www.cvk.gov.ua/pls/vd2002/webproc99v?kodvib=400&pd445f01=567 Аккредитованные работники СМИ]
Напишите отзыв о статье "Бузилевич, Александр Викторович"
Ссылки
- Олександр Бузилевич (англ.) на сайте Internet Movie Database(англ.)
Отрывок, характеризующий Бузилевич, Александр Викторович
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.
Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
