Бузони, Ферруччо

Ферруччо Бузони
Основная информация
Полное имя	Данте Микеланджело Бенвенуто Ферруччо Бузони
Дата рождения	1 апреля 1866(1866-04-01)
Место рождения	Эмполи
Дата смерти	27 июля 1924(1924-07-27) (58 лет)
Место смерти	Берлин
Страна	Италия
Профессии	композитор, пианист, дирижёр
Инструменты	фортепиано

Данте Микеланджело Бенвенуто Ферруччо Бузони (итал. Dante Michelangelo Benvenuto Ferruccio Busoni; 1 апреля 1866, Эмполи — 27 июля 1924, Берлин) — итальянский композитор, пианист, дирижёр и музыкальный педагог.

Биография

Отец Бузони был кларнетистом, его мать — пианисткой. Ферруччо был музыкантом-вундеркиндом, его первое концертное выступление в ансамбле с родителями состоялось в семилетнем возрасте. Спустя несколько лет он был представлен в Вене Листу, Брамсу и Антону Рубинштейну. 12-летний Бузони некоторое время учился в Граце у Вильгельма Майера и представил здесь «Stabat Mater» собственного сочинения. С 1888 г. началась преподавательская карьера Бузони: он работал в 1888 г. в Гельсингфорсе (где занимался, в частности, с Яном Сибелиусом и встретил свою жену Герду Шёстранд), в 1890 г. в Москве (приняв в этот период участие в Первом Рубинштейновском конкурсе и получив на нём первую премию как композитор), в 1891—1894 гг. в Бостоне. Параллельно педагогической деятельности Бузони сочинял музыку и концертировал как пианист.

С 1894 г. Бузони жил, главным образом, в Берлине. Как пианист и прежде всего как дирижёр он выступал пропагандистом новой музыки, исполняя произведения Бартока, Шёнберга, Сибелиуса (особой известностью пользовался цикл оркестровых концертов 1902—1909 гг.). В 1907 г. Бузони опубликовал небольшой трактат «Эскиз новой эстетики музыкального искусства» (нем. Entwurf einer neuen Ästhetik der Tonkunst, русский перевод опубликован в 1912 г.), совершивший революцию в музыкальной мысли. В этом своём труде Бузони настаивал на том, что единственный критерий качества музыки — её «самость», несводимость ни к каким другим видам искусства (в связи с чем, в частности, отказывал в праве на существование «программной музыке»). Бузони настаивал на возвращение в музыкальную практику обильной импровизации, на отказе от традиционной гармонии и системы интервалов (привычные мажор и минор он считал бессмысленными оковами), на использовании возможностей электричества в звукоизвлечении. «Свободным родилось музыкальное искусство, и удел его — стать свободным», — утверждал Бузони в своём сочинении, оказавшем значительное влияние на самых радикальных музыкальных реформаторов 1910-20-х гг. — таких, как Луиджи Руссоло и Эдгар Варез. Впрочем, в собственном творчестве Бузони не был ультрарадикальным автором, хотя поздние фортепьянные сонаты (1910 и 1912) в той или иной степени атональны.

В 1913 г. Бузони начал работать в Болонской консерватории, однако с началом Первой мировой войны уехал в Цюрих, отказываясь выступать на территории воюющих стран. В 1920 г. он вернулся в Берлин, вновь преподавал (одним из последних его учеников был Курт Вайль) и работал над грандиозной оперой «Доктор Фауст», которую завершил уже после его смерти Филипп Ярнах.

Творческое наследие

В своём оригинальном творчестве Бузони в значительной степени выступал с подытоживанием пути, пройденного академической музыкой до него. Это хорошо заметно уже по той роли, которую играют в его наследии транскрипции — прежде всего, баховские. Непреходящей популярностью пользуются выполненные Бузони транскрипции для фортепиано органной Токкаты и фуги ре минор и скрипичной Чаконы ре минор (транскрипция сольного скрипичного произведения для фортепиано в любом случае представляет собой непростую задачу, однако масштаб баховского сочинения делает её гораздо более сложной). Однако граница между транскрипцией и оригинальной работой у Бузони довольно неотчётлива: он широко прибегает к цитатам и вариациям. Так, наиболее известная пьеса Бузони для фортепиано соло, «Fantasia Contrappuntistica» (первая редакция 1910), представляет собой, выражаясь современным языком, трибьют Баху — развёрнутую фантазию на тему последней, неоконченной фуги Баха из «Искусства фуги». Среди авторов, чьи произведения так или иначе — от прямых цитат до следования общему духу и строю музыки — использованы Бузони в своем творчестве, такие разные фигуры, как Моцарт, Паганини, Бизе, Лист. Такой подход был для Бузони принципиальным: в «Эскизе новой эстетики музыкального искусства» он писал о том, что для создания новой музыки необходимо извлечь квинтэссенцию из музыкальной культуры прошлого.

В духе позднего романтизма Бузони тяготел в своём творчестве к композициям большого масштаба и большой технической сложности. Так, его фортепианный концерт (1904) длится не менее 60 минут, игру солиста сопровождает оркестр максимального состава, а в последней части должен вступать спрятанный до времени от слушателей хор.

Бузони — автор трёх опер: «Выбор невесты» (нем. Die Brautwahl; 1911, по Гофману), «Турандот» и «Арлекино» (обе 1917). Над четвёртой, «Доктором Фаустом», он начал работать в 1916 г., но завершить не успел. Опера была закончена учеником Бузони Ярнахом по оставшимся рукописям и наброскам; в 1980-е гг. исследователь творчества Бузони Энтони Бомонт предложил другое завершение, принимающее во внимание и те нотные рукописи Бузони, которые Ярнаху не были доступны.

Бузони также часто выступал как редактор и публикатор музыки других композиторов. В наибольшей степени он проявил себя как публикатор Баха, причём достаточно активно воздействовавший на оригинальную партитуру: в изданном Бузони (при участии его учеников Эгона Петри и Бруно Муджеллини) полном собрании клавирных пьес Баха расставлены темпы, фразировки, развёрнутые предложения по интерпретации (вплоть до обозначения возможных сокращений при концертном исполнении). Бузони также публиковал партитуры Бетховена, Шопена, Шумана, Брамса, Листа и др.

В память о Бузони в Больцано с 1949 г. проводится ежегодный конкурс пианистов.

Литература

• Баринова М. Н. Воспоминания о И. Гофмане и Ф. Бузони. М.: Музыка, 1964. (М. : Классика-XXI, 2000.)
• Бузони, Ферругио Бенвенуто // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Коган Г. М. Ферруччо Бузони. М.: Советский композитор, 1971.
• Житомирский Д. В. К истории музыкального `классицизма XX века (Идеи Ферруччо Бузони) // Западное искусство: XX век. Сборник статей. М.: Наука, 1978. - 366 с.
• Ф. Бузони. О пианистическом мастерстве // Исполнительское искусство зарубежных стран. Выпуск 1. / Под ред. Г. Я. Эдельмана. М.: Музгиз. 1962. 176 с.
• Бузони Ф. Эскиз новой эстетики музыкального искусства. Репр. воспроизв. изд. 1912. Казань, 1996

Ссылки

• Ферруччо Бузони: ноты произведений на International Music Score Library Project
• [belcanto.ru/busoni.html биография]

Отрывок, характеризующий Бузони, Ферруччо

Но он не успел еще сообразить того, что полковник был убит, что кричавший «братцы!» был пленный, что в глазах его был заколон штыком в спину другой солдат. Едва он вбежал в окоп, как худощавый, желтый, с потным лицом человек в синем мундире, со шпагой в руке, набежал на него, крича что то. Пьер, инстинктивно обороняясь от толчка, так как они, не видав, разбежались друг против друга, выставил руки и схватил этого человека (это был французский офицер) одной рукой за плечо, другой за гордо. Офицер, выпустив шпагу, схватил Пьера за шиворот.
Несколько секунд они оба испуганными глазами смотрели на чуждые друг другу лица, и оба были в недоумении о том, что они сделали и что им делать. «Я ли взят в плен или он взят в плен мною? – думал каждый из них. Но, очевидно, французский офицер более склонялся к мысли, что в плен взят он, потому что сильная рука Пьера, движимая невольным страхом, все крепче и крепче сжимала его горло. Француз что то хотел сказать, как вдруг над самой головой их низко и страшно просвистело ядро, и Пьеру показалось, что голова французского офицера оторвана: так быстро он согнул ее.
Пьер тоже нагнул голову и отпустил руки. Не думая более о том, кто кого взял в плен, француз побежал назад на батарею, а Пьер под гору, спотыкаясь на убитых и раненых, которые, казалось ему, ловят его за ноги. Но не успел он сойти вниз, как навстречу ему показались плотные толпы бегущих русских солдат, которые, падая, спотыкаясь и крича, весело и бурно бежали на батарею. (Это была та атака, которую себе приписывал Ермолов, говоря, что только его храбрости и счастью возможно было сделать этот подвиг, и та атака, в которой он будто бы кидал на курган Георгиевские кресты, бывшие у него в кармане.)
Французы, занявшие батарею, побежали. Наши войска с криками «ура» так далеко за батарею прогнали французов, что трудно было остановить их.
С батареи свезли пленных, в том числе раненого французского генерала, которого окружили офицеры. Толпы раненых, знакомых и незнакомых Пьеру, русских и французов, с изуродованными страданием лицами, шли, ползли и на носилках неслись с батареи. Пьер вошел на курган, где он провел более часа времени, и из того семейного кружка, который принял его к себе, он не нашел никого. Много было тут мертвых, незнакомых ему. Но некоторых он узнал. Молоденький офицерик сидел, все так же свернувшись, у края вала, в луже крови. Краснорожий солдат еще дергался, но его не убирали.
Пьер побежал вниз.
«Нет, теперь они оставят это, теперь они ужаснутся того, что они сделали!» – думал Пьер, бесцельно направляясь за толпами носилок, двигавшихся с поля сражения.
Но солнце, застилаемое дымом, стояло еще высоко, и впереди, и в особенности налево у Семеновского, кипело что то в дыму, и гул выстрелов, стрельба и канонада не только не ослабевали, но усиливались до отчаянности, как человек, который, надрываясь, кричит из последних сил.


Главное действие Бородинского сражения произошло на пространстве тысячи сажен между Бородиным и флешами Багратиона. (Вне этого пространства с одной стороны была сделана русскими в половине дня демонстрация кавалерией Уварова, с другой стороны, за Утицей, было столкновение Понятовского с Тучковым; но это были два отдельные и слабые действия в сравнении с тем, что происходило в середине поля сражения.) На поле между Бородиным и флешами, у леса, на открытом и видном с обеих сторон протяжении, произошло главное действие сражения, самым простым, бесхитростным образом.
Сражение началось канонадой с обеих сторон из нескольких сотен орудий.
Потом, когда дым застлал все поле, в этом дыму двинулись (со стороны французов) справа две дивизии, Дессе и Компана, на флеши, и слева полки вице короля на Бородино.
От Шевардинского редута, на котором стоял Наполеон, флеши находились на расстоянии версты, а Бородино более чем в двух верстах расстояния по прямой линии, и поэтому Наполеон не мог видеть того, что происходило там, тем более что дым, сливаясь с туманом, скрывал всю местность. Солдаты дивизии Дессе, направленные на флеши, были видны только до тех пор, пока они не спустились под овраг, отделявший их от флеш. Как скоро они спустились в овраг, дым выстрелов орудийных и ружейных на флешах стал так густ, что застлал весь подъем той стороны оврага. Сквозь дым мелькало там что то черное – вероятно, люди, и иногда блеск штыков. Но двигались ли они или стояли, были ли это французы или русские, нельзя было видеть с Шевардинского редута.
Солнце взошло светло и било косыми лучами прямо в лицо Наполеона, смотревшего из под руки на флеши. Дым стлался перед флешами, и то казалось, что дым двигался, то казалось, что войска двигались. Слышны были иногда из за выстрелов крики людей, но нельзя было знать, что они там делали.
Наполеон, стоя на кургане, смотрел в трубу, и в маленький круг трубы он видел дым и людей, иногда своих, иногда русских; но где было то, что он видел, он не знал, когда смотрел опять простым глазом.
Он сошел с кургана и стал взад и вперед ходить перед ним.
Изредка он останавливался, прислушивался к выстрелам и вглядывался в поле сражения.
Не только с того места внизу, где он стоял, не только с кургана, на котором стояли теперь некоторые его генералы, но и с самых флешей, на которых находились теперь вместе и попеременно то русские, то французские, мертвые, раненые и живые, испуганные или обезумевшие солдаты, нельзя было понять того, что делалось на этом месте. В продолжение нескольких часов на этом месте, среди неумолкаемой стрельбы, ружейной и пушечной, то появлялись одни русские, то одни французские, то пехотные, то кавалерийские солдаты; появлялись, падали, стреляли, сталкивались, не зная, что делать друг с другом, кричали и бежали назад.
С поля сражения беспрестанно прискакивали к Наполеону его посланные адъютанты и ординарцы его маршалов с докладами о ходе дела; но все эти доклады были ложны: и потому, что в жару сражения невозможно сказать, что происходит в данную минуту, и потому, что многие адъютапты не доезжали до настоящего места сражения, а передавали то, что они слышали от других; и еще потому, что пока проезжал адъютант те две три версты, которые отделяли его от Наполеона, обстоятельства изменялись и известие, которое он вез, уже становилось неверно. Так от вице короля прискакал адъютант с известием, что Бородино занято и мост на Колоче в руках французов. Адъютант спрашивал у Наполеона, прикажет ли он пореходить войскам? Наполеон приказал выстроиться на той стороне и ждать; но не только в то время как Наполеон отдавал это приказание, но даже когда адъютант только что отъехал от Бородина, мост уже был отбит и сожжен русскими, в той самой схватке, в которой участвовал Пьер в самом начале сраженья.
Прискакавший с флеш с бледным испуганным лицом адъютант донес Наполеону, что атака отбита и что Компан ранен и Даву убит, а между тем флеши были заняты другой частью войск, в то время как адъютанту говорили, что французы были отбиты, и Даву был жив и только слегка контужен. Соображаясь с таковыми необходимо ложными донесениями, Наполеон делал свои распоряжения, которые или уже были исполнены прежде, чем он делал их, или же не могли быть и не были исполняемы.