Букки, Кристиан

Кристиан Букки
Общая информация
Прозвище	Индзаги для бедных
Родился	30 мая 1977(1977-05-30) (46 лет) Рим, Италия
Гражданство	Италия
Рост	186 см
Позиция	нападающий
Информация о клубе
Клуб	Торрес (Сассари)
Должность	главный тренер
Карьера
Молодёжные клубы
1994—1995	Самбенедеттезе
Клубная карьера*
1995—1996	Самбенедеттезе	28 (0)
1996—1998	Сеттемпеда	58 (52)
1998—2001	Перуджа	38 (6)
1999—2000	→  Виченца	30 (10)
2001—2002	→  Тернана	27 (9)
2002	→  Катания	13 (2)
2003	Кальяри	10 (1)
2004	Анкона	12 (5)
2004—2005	Асколи	41 (17)
2005—2006	Модена	41 (29)
2006—2011	Наполи	28 (8)
2007—2008	→  Сиена	10 (0)
2008	→  Болонья	19 (5)
2008—2009	→  Асколи	21 (3)
2009—2010	→  Чезена	24 (4)
2011	→  Пескара	11 (1)
Национальная сборная**
1998—1999	Италия (до 21)	3 (1)
Тренерская карьера
2013	Пескара
2013—2014	Губбио
2015—н.в.	Торрес (Сассари)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Кристиан Букки (итал. Cristian Bucchi; 30 мая 1977, Рим) — итальянский футболист и футбольный тренер.

Карьера

Игровая

Кристиан Букки начал карьеру в клубе «Самбенедеттезе» в 1995 году. По окончании сезона клуб разорвал с ним контракт, и футболист был вынужден перейти в любительскую команду «Сеттемпеда». Проведя там два сезона, Букки подписал контракт с «Перуджей», вышедшей в серию А. В первом же сезоне Кристиан забил 5 голов в 27 играх. В 1999 году Букки перешёл в «Виченцу» на правах аренды, где забил 10 голов. Букки вернулся в «Перуджу», но основным форвардом команды не стал: у него был обнаружен нандролон, взятый 14 октября после матча с «Лацио», и футболист был дисквалифицирован сроком на 16 месяцев (позже срок дисквалификации уменьшили до 8 месяцев). Игрок сказал:

Я абсолютно чист и тоже не могу поверить в то, что случилось.У меня не было травм, поэтому не было и необходимости принимать что-либо, за исключением разве что капель от насморка. Да и вообще, какой прок от этих анаболиков?

После возвращения на поле, его место нападающего уже было занято Ан Джон Хваном и Фабрицио Микколи. В 2001 году Букки был арендован сначала «Тернаной», а затем «Катанией». В сицилийской команде Кристиан оставался только четвёртым форвардом, в результате чего зимой покинул команду. В январе 2003 года Букки подпил полугодовой контракт с «Кальяри», где также являлся только 4 игроком линии нападения клуба.

Зимой следующего года Кристиан перешёл в «Анкону», отдавшую взамен Роберто Мальтальяти, где забил 5 голов в 12 играх. Однако игра Буччи не помогла клубу, который вылетел в серию В. Летом 2004 года половину прав на игрока выкупил клуб «Кьево», а другую половину купил «Асколи», выступавший в серии В. В этом дивизионе футболист забил 17 голов, став лучшим снайпером команды и вторым бомбардиром лиги. После неудачи «Асколи» в плей-офф, победитель стыковых встреч, «Торино», из-за финансового состояния снялся с соревнования, и клуб Букки вышел в серию А.

Летом 2005 года «Модена» выкупила долю контракта Букки у «Асколи». Футболист забил за сезон в команде 29 голов, более половины из 59 мячей забитых командой, в 41 игре, став лучшим бомбардиром серии В. По окончании сезона, Модена выкупила контракт Букки у «Кьево», отдав права на Томмазо Кьекки. 13 июня 2006 года «Наполи» подписал контракт с Кристианом, заплатив за его переход 3,5 млн евро. «Наполи» смог опередить португальскую «Бенфику», также интересовавшуюся игроком. В первом сезоне в команде Букки провёл 29 игр и забил 8 голов, больше помогая забивать партнёру по атаке, Эмануэле Калайо.

«Наполи» вышел в серию А и, для усиления состава, купил Марсело Салайету и Эсекьеля Лавесси. Для Брокки место в составе не было, и он был отдан в аренду в клуб «Сиена». Там Кристиан провёл лишь 10 игр и уехал обратно в Неаполь, откуда отправился в аренду в «Болонью», заменив уехавшего из клуба Томаса Данилявичуса. Игрок помог «Болонье» выйти в серию А. В следующем сезоне Букки был арендован «Асколи», где провёл 21 матч и забил 3 гола. Затем Кристиан вновь отправился в аренду, в клуб «Чезена», за который забил 4 гола. По окончании сезона Кристиан вернулся в «Наполи»

4 января 2011 года Букки был арендован «Пескарой».

Тренерская

5 марта 2013 года назначен главным тренером «Пескары». Сменил на этом посту Кристиано Бергоди.

Личная жизнь

В 2003 году Букки пережил трагедию в семье: в возрасте 24 лет от инфаркта скончалась его супруга, Валентина Пилла, с которой он был женат всего несколько месяцев. В возрасте 26 лет он остался вдовцом с полуторамесячной дочкой Эмили на руках. После трагедии Букки сказал: «Только с футболом я смогу попытаться забыть». За не сколько месяцев до смерти жены, Букки пережил другую трагедию — умерла его мама. В 2009 году Букки женился во второй раз на девушке по имени Роберта Лето.

Ссылки

• [www.figc.it/nazionali/DettaglioConvocato?codiceConvocato=1968&squadra=1 Профиль на figc.it]
• [aic.football.it/scheda/286 Статистика на aic.football.it] (итал.)

Отрывок, характеризующий Букки, Кристиан

– Так вы думаете, что завтрашнее сражение будет выиграно? – сказал Пьер.
– Да, да, – рассеянно сказал князь Андрей. – Одно, что бы я сделал, ежели бы имел власть, – начал он опять, – я не брал бы пленных. Что такое пленные? Это рыцарство. Французы разорили мой дом и идут разорить Москву, и оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все, по моим понятиям. И так же думает Тимохин и вся армия. Надо их казнить. Ежели они враги мои, то не могут быть друзьями, как бы они там ни разговаривали в Тильзите.
– Да, да, – проговорил Пьер, блестящими глазами глядя на князя Андрея, – я совершенно, совершенно согласен с вами!
Тот вопрос, который с Можайской горы и во весь этот день тревожил Пьера, теперь представился ему совершенно ясным и вполне разрешенным. Он понял теперь весь смысл и все значение этой войны и предстоящего сражения. Все, что он видел в этот день, все значительные, строгие выражения лиц, которые он мельком видел, осветились для него новым светом. Он понял ту скрытую (latente), как говорится в физике, теплоту патриотизма, которая была во всех тех людях, которых он видел, и которая объясняла ему то, зачем все эти люди спокойно и как будто легкомысленно готовились к смерти.
– Не брать пленных, – продолжал князь Андрей. – Это одно изменило бы всю войну и сделало бы ее менее жестокой. А то мы играли в войну – вот что скверно, мы великодушничаем и тому подобное. Это великодушничанье и чувствительность – вроде великодушия и чувствительности барыни, с которой делается дурнота, когда она видит убиваемого теленка; она так добра, что не может видеть кровь, но она с аппетитом кушает этого теленка под соусом. Нам толкуют о правах войны, о рыцарстве, о парламентерстве, щадить несчастных и так далее. Все вздор. Я видел в 1805 году рыцарство, парламентерство: нас надули, мы надули. Грабят чужие дома, пускают фальшивые ассигнации, да хуже всего – убивают моих детей, моего отца и говорят о правилах войны и великодушии к врагам. Не брать пленных, а убивать и идти на смерть! Кто дошел до этого так, как я, теми же страданиями…
Князь Андрей, думавший, что ему было все равно, возьмут ли или не возьмут Москву так, как взяли Смоленск, внезапно остановился в своей речи от неожиданной судороги, схватившей его за горло. Он прошелся несколько раз молча, но тлаза его лихорадочно блестели, и губа дрожала, когда он опять стал говорить:
– Ежели бы не было великодушничанья на войне, то мы шли бы только тогда, когда стоит того идти на верную смерть, как теперь. Тогда не было бы войны за то, что Павел Иваныч обидел Михаила Иваныча. А ежели война как теперь, так война. И тогда интенсивность войск была бы не та, как теперь. Тогда бы все эти вестфальцы и гессенцы, которых ведет Наполеон, не пошли бы за ним в Россию, и мы бы не ходили драться в Австрию и в Пруссию, сами не зная зачем. Война не любезность, а самое гадкое дело в жизни, и надо понимать это и не играть в войну. Надо принимать строго и серьезно эту страшную необходимость. Всё в этом: откинуть ложь, и война так война, а не игрушка. А то война – это любимая забава праздных и легкомысленных людей… Военное сословие самое почетное. А что такое война, что нужно для успеха в военном деле, какие нравы военного общества? Цель войны – убийство, орудия войны – шпионство, измена и поощрение ее, разорение жителей, ограбление их или воровство для продовольствия армии; обман и ложь, называемые военными хитростями; нравы военного сословия – отсутствие свободы, то есть дисциплина, праздность, невежество, жестокость, разврат, пьянство. И несмотря на то – это высшее сословие, почитаемое всеми. Все цари, кроме китайского, носят военный мундир, и тому, кто больше убил народа, дают большую награду… Сойдутся, как завтра, на убийство друг друга, перебьют, перекалечат десятки тысяч людей, а потом будут служить благодарственные молебны за то, что побили много люден (которых число еще прибавляют), и провозглашают победу, полагая, что чем больше побито людей, тем больше заслуга. Как бог оттуда смотрит и слушает их! – тонким, пискливым голосом прокричал князь Андрей. – Ах, душа моя, последнее время мне стало тяжело жить. Я вижу, что стал понимать слишком много. А не годится человеку вкушать от древа познания добра и зла… Ну, да не надолго! – прибавил он. – Однако ты спишь, да и мне пера, поезжай в Горки, – вдруг сказал князь Андрей.
– О нет! – отвечал Пьер, испуганно соболезнующими глазами глядя на князя Андрея.
– Поезжай, поезжай: перед сраженьем нужно выспаться, – повторил князь Андрей. Он быстро подошел к Пьеру, обнял его и поцеловал. – Прощай, ступай, – прокричал он. – Увидимся ли, нет… – и он, поспешно повернувшись, ушел в сарай.
Было уже темно, и Пьер не мог разобрать того выражения, которое было на лице князя Андрея, было ли оно злобно или нежно.
Пьер постоял несколько времени молча, раздумывая, пойти ли за ним или ехать домой. «Нет, ему не нужно! – решил сам собой Пьер, – и я знаю, что это наше последнее свидание». Он тяжело вздохнул и поехал назад в Горки.
Князь Андрей, вернувшись в сарай, лег на ковер, но не мог спать.
Он закрыл глаза. Одни образы сменялись другими. На одном он долго, радостно остановился. Он живо вспомнил один вечер в Петербурге. Наташа с оживленным, взволнованным лицом рассказывала ему, как она в прошлое лето, ходя за грибами, заблудилась в большом лесу. Она несвязно описывала ему и глушь леса, и свои чувства, и разговоры с пчельником, которого она встретила, и, всякую минуту прерываясь в своем рассказе, говорила: «Нет, не могу, я не так рассказываю; нет, вы не понимаете», – несмотря на то, что князь Андрей успокоивал ее, говоря, что он понимает, и действительно понимал все, что она хотела сказать. Наташа была недовольна своими словами, – она чувствовала, что не выходило то страстно поэтическое ощущение, которое она испытала в этот день и которое она хотела выворотить наружу. «Это такая прелесть был этот старик, и темно так в лесу… и такие добрые у него… нет, я не умею рассказать», – говорила она, краснея и волнуясь. Князь Андрей улыбнулся теперь той же радостной улыбкой, которой он улыбался тогда, глядя ей в глаза. «Я понимал ее, – думал князь Андрей. – Не только понимал, но эту то душевную силу, эту искренность, эту открытость душевную, эту то душу ее, которую как будто связывало тело, эту то душу я и любил в ней… так сильно, так счастливо любил…» И вдруг он вспомнил о том, чем кончилась его любовь. «Ему ничего этого не нужно было. Он ничего этого не видел и не понимал. Он видел в ней хорошенькую и свеженькую девочку, с которой он не удостоил связать свою судьбу. А я? И до сих пор он жив и весел».
Князь Андрей, как будто кто нибудь обжег его, вскочил и стал опять ходить перед сараем.


25 го августа, накануне Бородинского сражения, префект дворца императора французов m r de Beausset и полковник Fabvier приехали, первый из Парижа, второй из Мадрида, к императору Наполеону в его стоянку у Валуева.
Переодевшись в придворный мундир, m r de Beausset приказал нести впереди себя привезенную им императору посылку и вошел в первое отделение палатки Наполеона, где, переговариваясь с окружавшими его адъютантами Наполеона, занялся раскупориванием ящика.
Fabvier, не входя в палатку, остановился, разговорясь с знакомыми генералами, у входа в нее.
Император Наполеон еще не выходил из своей спальни и оканчивал свой туалет. Он, пофыркивая и покряхтывая, поворачивался то толстой спиной, то обросшей жирной грудью под щетку, которою камердинер растирал его тело. Другой камердинер, придерживая пальцем склянку, брызгал одеколоном на выхоленное тело императора с таким выражением, которое говорило, что он один мог знать, сколько и куда надо брызнуть одеколону. Короткие волосы Наполеона были мокры и спутаны на лоб. Но лицо его, хоть опухшее и желтое, выражало физическое удовольствие: «Allez ferme, allez toujours…» [Ну еще, крепче…] – приговаривал он, пожимаясь и покряхтывая, растиравшему камердинеру. Адъютант, вошедший в спальню с тем, чтобы доложить императору о том, сколько было во вчерашнем деле взято пленных, передав то, что нужно было, стоял у двери, ожидая позволения уйти. Наполеон, сморщась, взглянул исподлобья на адъютанта.