Булавинское восстание

Булавинское восстание
Памятник Булавину в Бахмуте.
Страна	Русское царство
Дата	1707—1708
Причины	Попытки ограничить казачье самоуправление, принудительное использование людей на строительстве флота и крепостных сооружений, постоянные экспедиции по розыску беглых крестьян
Основная цель	независимость Войска Донского
Итог	Подавление восстания русскими войсками
Организаторы	Кондратий Булавин
Движущие силы	донские казаки
Противники	Василий Долгоруков
Погибло	около 200 булавинцев казнены
Ранено	неизвестно

Восстание К. Булавина — казацкое восстание 1707—1708 годов в Русском царстве, названное в честь бахмутского атамана Кондратия Булавина.

Причины

В ходе Северной войны повинности крестьян усилились, что вызвало бегство части из них на Дон в казачьи земли.

6 июля 1707 года Пётр I издал указ о сыске беглых в донских городках. Ответственным был назначен Юрий Долгоруков.

В сентябре Долгоруков во главе отряда прибыл в Черкасск и объявил царскую волю донскому атаману Лукьяну Максимову.

Долгоруков начал рейд по казачьим поселениям Верхнего Дона (Бузулук, Медведица, Хопёр). 2000 крестьян удалось вернуть, другая не меньшая часть пряталась по степям и оврагам, а в конечном счете примкнула к отряду бахмутского атамана Кондратия Булавина.

О жестокости московских ратей сообщал в своих письмах Булавин: «А нашу братью казаков многих пытали и кнутом, били и носы и губы резали напрасно, и жён и девиц брали на постели насильно и чинили над ними всякое ругательство, а детей наших младенцев по деревьям вешали за ноги».

Ход восстания

Первый этап

9 октября 1707 года отряд К. Булавина (около 150 человек) напал и уничтожил головной отряд Ю. В. Долгорукова, ставший на ночь в Шульгинском городке (на Айдаре). По примеру Булавина донские казаки совместно с беглыми крестьянами начали нападать на солдат и убивать их. На критику казачьих старшин, что за бунтом последует карательная экспедиция, Булавин возразил объявлением похода на Москву через Воронеж и о собирании ратей с Терека и Астрахани. К этому моменту ему удалось собрать 2000 казаков и беглых крестьян.

Против повстанцев начал действовать донской атаман Лукьян Максимов совместно с азовским наместником Толстым, которые собрали большой отряд из лояльных царю казаков и калмыков. Киевская губерния была переведена на осадное положение. На реке Айдаре, близ городка Закотного, повстанцы Булавина встретились с лоялистами Максимова, начались переговоры и перестрелки. Однако ночью армия Булавина разбежалась. Лоялистам Максимова удалось захватить в плен 230 повстанцев, часть которых была казнена, а другая искалечена.

Сам Булавин в сопровождении 13 казаков в декабре достиг Запорожской Сечи и зазимовал в Кодаке. Оттуда атаман повстанцев слал «прелестные письма».

В Запорожской Сечи его поведение вызвало неоднозначную реакцию. Казачья верхушка выражала недовольства, но в рядах рядовых запорожцев популярность Булавина росла.

Второй этап

4 апреля 1708 года Булавин и запорожский атаман Щука двинулись на восток в направлении Дона. Уклонившись от сражения с донскими лоялистами Булавин привёл своё войско в Пристанский городок на Хопре, где казаки Хохлача встречали повстанцев как друзей.

На казачьих кругах казаки спорили о направлении своего похода. Возобладала точка зрения, которая призывала сначала покончить с казачьими старшинами в Черкасске. На Хопре под началом Булавина собралось до 20 тыс. повстанцев. На подавление восстания из Острогожска выступила рать Семёна Бахметева, которая 28 апреля разгромила один из отрядов булавинцев на реке Битюг (Битва на реке Курлак).

Тем временем 12 апреля 1708 года из армии отозван гвардии майор князь В. В. Долгоруков и назначен командующим карательными войсками.

Для операции выделены: 2 полка из Москвы, 400 драгун из Воронежа, присланные гетманом Мазепой 2 украинских полка «со всею бригадою слободских казаков из Ахтырского и Сумского полков» изюмского полковника Ф. В. Шидловского. Кроме того царь предписал отправиться на Дон «дворянам и царедворцам и всем и протчих, сколько возможно сыскать в Москве конных».

Итого в распоряжении Долгорукого было около 32 тыс. человек.

Тем временем армия Булавина достигла Черкасска и 1 мая захватила его, разбив накануне лоялистов атамана Лукьяна Максимова. 6 мая сам Максимов и ряд его сторонников были казнены. Распря в среде донских казаков завершилась, а промосковская партия обезглавлена.

9 мая Булавин был избран атаманом Войска Донского.

Свою армию повстанцы разделили на три части:

• Волжское направление возглавили отряды атаманов Игната Некрасова, Ивана Павлова, Лукьяна Хохлача (3,5 тыс. человек). 12-13 мая 1708 года они взяли Дмитриевск, 26 мая осадили Саратов, но овладеть им не смогли и двинулись на Царицын, который захватили 7 июня. Царицынский воевода Афанасий Турченинов был казнён.
• Северское направление возглавили отряды атаманов Семена Драного, Н. Голого и С. Беспалого, которые отправились на Северский Донец и Слободскую Украину и в ночь на 8 июня 1708 года на реке Уразовой (Валуйки) разгромили Сумский слободской казачий полк. Именно эта группировка повстанцев первой встретилась с превосходящей по численности (до 32 тыс. солдат) армией В. В. Долгорукова. 30 июня и 2 июля 1708 года отряды Драного и Беспалого (6,5 тыс. человек) потерпели серьёзные поражения под местечком Тор и в урочище Кривая Лука на Северском Донце. После смерти Семена Драного северское направление возглавил Никита Голый, который к 30 июля в районе Старого Айдара собрал около 1000 человек «голудьбы», а к концу августа — 3 тыс. или больше.
• Азовское направление возглавил лично Булавин (2 тыс. человек). 6 июля начался штурм Азова, закончившийся неудачей. Воспользовавшись неудачей и опасаясь царской расправы группа домовитых казаков составила заговор против Булавина, в результате которого 7 июля атаман был убит (по другой версии покончил самоубийством).

27 июля 1708 года армия Долгорукого вступила в Черкасск. Войско Донское присягнуло русскому царю, а 3 августа 40 зачинщиков восстания были преданы казни через повешение.

Третий этап (после смерти Булавина)

После смерти Булавина руководство восстания перешло к Игнату Некрасову, который оставался в Царицыне. На казачьем круге повстанцы не пришли к общему мнению относительно своих дальнейших действий. Группа Павлова осталась в Царицыне, а Игнат Некрасов решил с пушками возвратиться на Дон.

К 2 августу вышедшее из Астрахани царское войско выбило Павлова из Царицына. Павловцы через Паншин городок ушли к станице Голубинской и воссоединились с некрасовцами. На соединение с некрасовцами шли остатки «северской группировки» во главе с Никитой Голым.

8 августа навстречу Некрасову вышло царское войско из Черкасска. Царские войска в конце августа разбили повстанцев у Есаулова городка (на берегу Дона между Цимлянской и Голубинской), после чего Игнат Некрасов увёл 2000 своих сторонников на принадлежащую крымским ханам Кубань (некрасовцы).

Осенью 1708 года, после ухода некрасовцев на Кубань, сопротивление царским войскам продолжала оказывать группировка Никиты Голого, действующая в степях между Пристанским городком и Донецким городком, располагавшимся в устье Сухого Донца. 26 октября царские войска взяли Донецкий городок и учинили расправу над засевшими там повстанцами.

К 4 ноября в районе города Решетовский армия Голого была разгромлена.

Итоги

Булавинское восстание было жестоко подавлено: не менее 8 донских станиц (городки) были уничтожены полностью, часть земель (прежде всего — по Северскому Донцу) была отобрана у Донского войска, беглые возвращены владельцам. Дон потерял независимость и до трети своего населения.

Одновременно с Булавинским восстанием и в 1709—1710 годах происходили крестьянские волнения во многих уездах.

Участие слободских казаков в подавлении Булавинского восстания надолго осложнило их отношения с донскими казаками.

Некрасовцы, ушедшие на Кубань, в 1740 году, спасаясь от царских войск, переселились в Османскую империю (область Добруджа и дельта Дуная на территории современной Румынии). На чужбине они сохраняли свой язык, обычаи и одежду. Их потомки составляют часть современных липован. В 1962 году большая группа потомков булавинцев вернулась в СССР и была поселена в Левокумском районе Ставропольского края.

Литература

• Александр Карасёв, Кирилл Анкудинов. [www.russ.ru/pole/Kazaki-narod-ili-social-naya-struktura Казаки: народ или социальная структура // Русский журнал. 20. 10. 2011].
• [www.oval.ru/enc/10803.html БСЭ (цитаты) Д. И. Тверская].
• П. П. Ламбин. [memoirs.ru/texts/BulavB_RS70_2.htm Булавинский бунт. 1708 г. Материалы // Русская старина, 1870. — Изд. 3-е. — Т. 2. — СПб., 1875. — С. 474—484].
• Лебедев В. И. Булавинское восстание (1707—1708). — М., 1967.
• Пронштейн А. П. Земля Донская в XVIII веке. — Ростов-на-Дону, 1961.
• Чаев Н. С. Булавинское восстание (1707-08 гг.). Труды историко-археографического института АН СССР. — М., 1935.
• Михаил Ханджей. [mikhailska.ucoz.de/publ/prishjol_on_kondrashka/1-1-0-49 Пришёл он, Кондрашка… Восстание К. Булавина //Главы из книги].

Отрывок, характеризующий Булавинское восстание

– Про сест'у п'о твою, – сердито крикнул Денисов.
Ростов усмехнулся.
– Mon cher comte; vous etes l'un de mes meilleurs ecoliers, il faut que vous dansiez, – сказал маленький Иогель, подходя к Николаю. – Voyez combien de jolies demoiselles. [Любезный граф, вы один из лучших моих учеников. Вам надо танцовать. Посмотрите, сколько хорошеньких девушек!] – Он с тою же просьбой обратился и к Денисову, тоже своему бывшему ученику.
– Non, mon cher, je fe'ai tapisse'ie, [Нет, мой милый, я посижу у стенки,] – сказал Денисов. – Разве вы не помните, как дурно я пользовался вашими уроками?
– О нет! – поспешно утешая его, сказал Иогель. – Вы только невнимательны были, а вы имели способности, да, вы имели способности.
Заиграли вновь вводившуюся мазурку; Николай не мог отказать Иогелю и пригласил Соню. Денисов подсел к старушкам и облокотившись на саблю, притопывая такт, что то весело рассказывал и смешил старых дам, поглядывая на танцующую молодежь. Иогель в первой паре танцовал с Наташей, своей гордостью и лучшей ученицей. Мягко, нежно перебирая своими ножками в башмачках, Иогель первым полетел по зале с робевшей, но старательно выделывающей па Наташей. Денисов не спускал с нее глаз и пристукивал саблей такт, с таким видом, который ясно говорил, что он сам не танцует только от того, что не хочет, а не от того, что не может. В середине фигуры он подозвал к себе проходившего мимо Ростова.
– Это совсем не то, – сказал он. – Разве это польская мазу'ка? А отлично танцует. – Зная, что Денисов и в Польше даже славился своим мастерством плясать польскую мазурку, Николай подбежал к Наташе:
– Поди, выбери Денисова. Вот танцует! Чудо! – сказал он.
Когда пришел опять черед Наташе, она встала и быстро перебирая своими с бантиками башмачками, робея, одна пробежала через залу к углу, где сидел Денисов. Она видела, что все смотрят на нее и ждут. Николай видел, что Денисов и Наташа улыбаясь спорили, и что Денисов отказывался, но радостно улыбался. Он подбежал.
– Пожалуйста, Василий Дмитрич, – говорила Наташа, – пойдемте, пожалуйста.
– Да, что, увольте, г'афиня, – говорил Денисов.
– Ну, полно, Вася, – сказал Николай.
– Точно кота Ваську угова'ивают, – шутя сказал Денисов.
– Целый вечер вам буду петь, – сказала Наташа.
– Волшебница всё со мной сделает! – сказал Денисов и отстегнул саблю. Он вышел из за стульев, крепко взял за руку свою даму, приподнял голову и отставил ногу, ожидая такта. Только на коне и в мазурке не видно было маленького роста Денисова, и он представлялся тем самым молодцом, каким он сам себя чувствовал. Выждав такт, он с боку, победоносно и шутливо, взглянул на свою даму, неожиданно пристукнул одной ногой и, как мячик, упруго отскочил от пола и полетел вдоль по кругу, увлекая за собой свою даму. Он не слышно летел половину залы на одной ноге, и, казалось, не видел стоявших перед ним стульев и прямо несся на них; но вдруг, прищелкнув шпорами и расставив ноги, останавливался на каблуках, стоял так секунду, с грохотом шпор стучал на одном месте ногами, быстро вертелся и, левой ногой подщелкивая правую, опять летел по кругу. Наташа угадывала то, что он намерен был сделать, и, сама не зная как, следила за ним – отдаваясь ему. То он кружил ее, то на правой, то на левой руке, то падая на колена, обводил ее вокруг себя, и опять вскакивал и пускался вперед с такой стремительностью, как будто он намерен был, не переводя духа, перебежать через все комнаты; то вдруг опять останавливался и делал опять новое и неожиданное колено. Когда он, бойко закружив даму перед ее местом, щелкнул шпорой, кланяясь перед ней, Наташа даже не присела ему. Она с недоуменьем уставила на него глаза, улыбаясь, как будто не узнавая его. – Что ж это такое? – проговорила она.
Несмотря на то, что Иогель не признавал эту мазурку настоящей, все были восхищены мастерством Денисова, беспрестанно стали выбирать его, и старики, улыбаясь, стали разговаривать про Польшу и про доброе старое время. Денисов, раскрасневшись от мазурки и отираясь платком, подсел к Наташе и весь бал не отходил от нее.


Два дня после этого, Ростов не видал Долохова у своих и не заставал его дома; на третий день он получил от него записку. «Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку – приезжай в английскую гостинницу». Ростов в 10 м часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым, приехал в назначенный день в английскую гостинницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостинницы, занятое на эту ночь Долоховым. Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.
Светлый холодный взгляд Долохова встретил Ростова еще у двери, как будто он давно ждал его.
– Давно не видались, – сказал он, – спасибо, что приехал. Вот только домечу, и явится Илюшка с хором.
– Я к тебе заезжал, – сказал Ростов, краснея.
Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.
– Ну, мечи же! – сказал Ростов.
– Ох, московские тетушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.
– Ааах! – чуть не крикнул Ростов, поднимая обе руки к волосам. Семерка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Он проиграл больше того, что мог заплатить.
– Однако ты не зарывайся, – сказал Долохов, мельком взглянув на Ростова, и продолжая метать.