Булак (хан Золотой Орды)

Булак тат. Möxämmät Bulaq, Мөхәммәт Булак
хан Золотой Орды при регентстве Тулунбек-ханум при поддержке беклярбека Мамая
1370 — 1372
Предшественник:	Абдуллах хан
Преемник:	Урус-хан
хан Золотой Орды при поддержке беклярбека Мамая
начало 1375 — июнь 1375
Предшественник:	Черкес хан
Преемник:	Урус-хан
хан Золотой Орды при поддержке беклярбека Мамая
июль 1375 — конец 1375
Предшественник:	Урус-хан
Преемник:	Гийас уд-Дин Каганбек-хан
Вероисповедание:	ислам
Рождение:	ок. 1360
Смерть:	1380(1380)
Отец:	Абдуллах хан

Була́к-хан (ок. 1360—1380, Мухаммед Булак, Гияс-ад-дин Мухаммед-хан, Мухаммед-хан, Гияс-ад-дин Буляк-хан, тат. Möxämmät Bulaq, Мөхәммәт Булак) — хан Золотой Орды в 1370—1372 и 1375 годах, хан Мамаевой Орды (1370—1380)

Биография

Был посажен в детском возрасте на золотоордынский престол беклярбеком Мамаем после смерти отца, хана Абдуллаха. При Мухаммед Булак-хане чеканилась монета в Хаджи-Тархане, Крыму и Маджаре.

В 1372 году столицу Сарай захватил правитель восточной части Золотой Орды Урус-хан, и Мухаммед Булак бежал к Мамаю в Крым. После ухода Урус-хана на восток в 1374 году Сарай захватил Черкес и был провозглашён золотоордынским ханом. Однако, Черкес-хан правил недолго — в начале 1375 года Мамай захватил Сарай и вернул ханский престол Мухаммед Булаку.

Вскоре с востока вернулся Урус-хан и на месяц захватил Сарай, но закрепиться не смог — Мухаммед Булак вновь захватил столицу и вернул ханский престол.

В конце 1375 году столицу Сарай захватил Каганбек-хан. Мухаммед Булак уже не смог вернуть ханский престол до своей смерти в 1380 году, и, вероятно, погиб в Куликовской битве.

Литература

• Греков Б. Д., Якубовский А. Ю. [www.krotov.info/lib_sec/04_g/gre/grekov_00.htm Золотая Орда и её падение]. — М.-Л., 1950.
• Григорьев А. П. [info.charm.ru/library/1983-Grigoriev.htm Золотоордынские ханы 60—70-х годов XIV в.: хронология правлений] // Историография и источниковедение стран Азии и Африки : сборник. — Л., 1983. — Вып. VII.

Отрывок, характеризующий Булак (хан Золотой Орды)

Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.