Булатов, Михаил Александрович

Михаил Александрович Булатов
Род деятельности:	Детский писатель, фольклорист

Михаи́л Алекса́ндрович Була́тов (20 декабря 1913 [2 января 1914], Москва — 16 мая 1963, Москва) — детский писатель, фольклорист. Автор пересказов русских народных сказок «Теремок», «Лисичка со скалочкой» и «Маша и медведь» (1951), сказок Шарля Перро (1936), создатель книг: «Гуси-лебеди» (1937), «Гора самоцветов» (1957), «Тридцать три пирога» (1962), «Собирал человек слова… Повесть о В. И. Дале» (1966) и др.

Начало

Его первым литературным «произведением» стал дневник, написанный им за три дня, когда в школу, где он учился, пришли исследователи детства в поисках и покупки дневников школьников. Это произошло вскоре после выхода в свет в 1927 году знаменитой в своё время книги Н. Огнёва «Дневник Кости Рябцева» и определило его профессию. Школу Булатов не закончил, начав работать для подмосковных и московских газет. Когда в Москве было создано издательство книг для детей «Детгиз», Булатов стал сотрудничать с ним, многие его книги были выпущены в свет этим издательством. Став в 1930-е годы профессиональным писателем для детей, Булатов не вступал в Союз советских писателей СССР. Он был членом Литературного фонда СССР с 1952 года.

В годы войны

Не мобилизованный в армию по состоянию здоровья, Булатов пошёл добровольцем в народное ополчение Куйбышевского района г. Москвы. История создании московского народного ополчения — на сайте «Смоленщина 1941». Списанный из ополчения через несколько недель, Булатов начал работать в редакции газеты Московского военного округа «Красный воин», публиковать заметки в других газетах. В 1942 году в издательстве «Правда» вышли его книги: «Суворов в народныx песняx и рассказаx» и «Кутузов в 1812 году». За доблестный и самоотверженный труд в период Великой отечественной войны был награждён медалью «За доблестный труд…».

Сочинения

Книги

• Совxоз Ленино-Комсомольский. Бытовые очерки. М., Молодая гвардия, 1930. С. 16.
• Колxозные очерки. М., Московский рабочий, 1930. С. 55.
• Русские народные сказки. М., 1935. С 94.
• Домашние животные. М., Детгиз, 1936. С. 14.
• Перро. Волшебные сказки. Пересказал для детей М. Булатов. Рисунки Густава Доре. М.-Л., Детиздат, 1936. С. 164.
• Русские народные сказки. М., Детгиз, 1936. С. 115.
• Гуси-лебеди. Сборник русскиx народныx сказок, песенок, загадок и скороговорок. М.-Л., Детиздат, 1937. С. 209.
• Песенки. М.-Л., Детиздат, 1937. С. 16.
• Русские народные сказки. Горький, Горьк. обл. изд-во, 1937. С. 94.
• Былины. Ред. и прим. М. Булатова. М.-Л., Детиздат, 1938. С. 240.
• Русские народные сказки. М.-Л., Детиздат, 1939. С. 111.
• Гуси-лебеди. Сборник русскиx народныx сказок, песенок, загадок и скороговорок. М.-Л., Детиздат, 1941. С. 216.
• Русские народные песни, пословицы, поговорки и загадки. М., Детгиз, 1942. С. 272.
• Гуси-лебеди. Сборник сказок, песенок, загадок. Изд. 3-е. М., Детгиз, 1942. С. 216.
• Суворов в народныx песняx и рассказаx. М., Правда, 1942. С. 40.
• Кутузов в 1812 году. М., Правда, 1942. С. 104.
• Русские народные сказки. Горький, Горьк. обл. изд-во, 1944. С. 96.

Статьи

• Фольклор — детям. // «Литературная газета». — 20 августа 1935. — № 40 (92).
• Война в детской сказке. // «Литература и искусство». — 2 октября 1943. — № 80 (2671).
• О букета, дудочках и невнимательных редакторах. // «Литературная газета». — 9 сентября 1950. — № 80 (2671).
• …Тара-тара-тара-ра! Выезжают трактора! Фельетон. // «Литературная газета». — 25 декабря 1952. — № 154 (3027).
• О сказках. // «Семья и школа». — 1956. — № 3.
• Писатель и национальная сказка. // Об изданиях сказок для детей. (Дом детской книги). — М.: Дет. лит., 1955. — С. 46-67.
• Сказки народов СССР. Критико-библиографический обзор. [Составитель] // Об изданиях сказок для детей. (Дом детской книги). — М.: Дет. лит., 1955. — С. 184—364.

.

Литература

• Порудоминский Вл. Гора самоцветов // Книжное обозрение. — М.: 1974. — 15 февраля.
• Порудоминский В. Про человека, который подарил тебе эту книжку // Тридцать три пирога. Игры, считалки, сговорки, скороговорки, долгоговорки, докучные сказки, загадки народов Советского Союза. Собрал и обработал М. Булатов. — М.: Дет. лит., 1973. — С. 235—236.

Отрывок, характеризующий Булатов, Михаил Александрович

Силы двунадесяти языков Европы ворвались в Россию. Русское войско и население отступают, избегая столкновения, до Смоленска и от Смоленска до Бородина. Французское войско с постоянно увеличивающеюся силой стремительности несется к Москве, к цели своего движения. Сила стремительности его, приближаясь к цели, увеличивается подобно увеличению быстроты падающего тела по мере приближения его к земле. Назади тысяча верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели. Это чувствует всякий солдат наполеоновской армии, и нашествие надвигается само собой, по одной силе стремительности.
В русском войске по мере отступления все более и более разгорается дух озлобления против врага: отступая назад, оно сосредоточивается и нарастает. Под Бородиным происходит столкновение. Ни то, ни другое войско не распадаются, но русское войско непосредственно после столкновения отступает так же необходимо, как необходимо откатывается шар, столкнувшись с другим, с большей стремительностью несущимся на него шаром; и так же необходимо (хотя и потерявший всю свою силу в столкновении) стремительно разбежавшийся шар нашествия прокатывается еще некоторое пространство.
Русские отступают за сто двадцать верст – за Москву, французы доходят до Москвы и там останавливаются. В продолжение пяти недель после этого нет ни одного сражения. Французы не двигаются. Подобно смертельно раненному зверю, который, истекая кровью, зализывает свои раны, они пять недель остаются в Москве, ничего не предпринимая, и вдруг, без всякой новой причины, бегут назад: бросаются на Калужскую дорогу (и после победы, так как опять поле сражения осталось за ними под Малоярославцем), не вступая ни в одно серьезное сражение, бегут еще быстрее назад в Смоленск, за Смоленск, за Вильну, за Березину и далее.
В вечер 26 го августа и Кутузов, и вся русская армия были уверены, что Бородинское сражение выиграно. Кутузов так и писал государю. Кутузов приказал готовиться на новый бой, чтобы добить неприятеля не потому, чтобы он хотел кого нибудь обманывать, но потому, что он знал, что враг побежден, так же как знал это каждый из участников сражения.
Но в тот же вечер и на другой день стали, одно за другим, приходить известия о потерях неслыханных, о потере половины армии, и новое сражение оказалось физически невозможным.
Нельзя было давать сражения, когда еще не собраны были сведения, не убраны раненые, не пополнены снаряды, не сочтены убитые, не назначены новые начальники на места убитых, не наелись и не выспались люди.
А вместе с тем сейчас же после сражения, на другое утро, французское войско (по той стремительной силе движения, увеличенного теперь как бы в обратном отношении квадратов расстояний) уже надвигалось само собой на русское войско. Кутузов хотел атаковать на другой день, и вся армия хотела этого. Но для того чтобы атаковать, недостаточно желания сделать это; нужно, чтоб была возможность это сделать, а возможности этой не было. Нельзя было не отступить на один переход, потом точно так же нельзя было не отступить на другой и на третий переход, и наконец 1 го сентября, – когда армия подошла к Москве, – несмотря на всю силу поднявшегося чувства в рядах войск, сила вещей требовала того, чтобы войска эти шли за Москву. И войска отступили ещо на один, на последний переход и отдали Москву неприятелю.
Для тех людей, которые привыкли думать, что планы войн и сражений составляются полководцами таким же образом, как каждый из нас, сидя в своем кабинете над картой, делает соображения о том, как и как бы он распорядился в таком то и таком то сражении, представляются вопросы, почему Кутузов при отступлении не поступил так то и так то, почему он не занял позиции прежде Филей, почему он не отступил сразу на Калужскую дорогу, оставил Москву, и т. д. Люди, привыкшие так думать, забывают или не знают тех неизбежных условий, в которых всегда происходит деятельность всякого главнокомандующего. Деятельность полководца не имеет ни малейшего подобия с тою деятельностью, которую мы воображаем себе, сидя свободно в кабинете, разбирая какую нибудь кампанию на карте с известным количеством войска, с той и с другой стороны, и в известной местности, и начиная наши соображения с какого нибудь известного момента. Главнокомандующий никогда не бывает в тех условиях начала какого нибудь события, в которых мы всегда рассматриваем событие. Главнокомандующий всегда находится в средине движущегося ряда событий, и так, что никогда, ни в какую минуту, он не бывает в состоянии обдумать все значение совершающегося события. Событие незаметно, мгновение за мгновением, вырезается в свое значение, и в каждый момент этого последовательного, непрерывного вырезывания события главнокомандующий находится в центре сложнейшей игры, интриг, забот, зависимости, власти, проектов, советов, угроз, обманов, находится постоянно в необходимости отвечать на бесчисленное количество предлагаемых ему, всегда противоречащих один другому, вопросов.
Нам пресерьезно говорят ученые военные, что Кутузов еще гораздо прежде Филей должен был двинуть войска на Калужскую дорогу, что даже кто то предлагал таковой проект. Но перед главнокомандующим, особенно в трудную минуту, бывает не один проект, а всегда десятки одновременно. И каждый из этих проектов, основанных на стратегии и тактике, противоречит один другому. Дело главнокомандующего, казалось бы, состоит только в том, чтобы выбрать один из этих проектов. Но и этого он не может сделать. События и время не ждут. Ему предлагают, положим, 28 го числа перейти на Калужскую дорогу, но в это время прискакивает адъютант от Милорадовича и спрашивает, завязывать ли сейчас дело с французами или отступить. Ему надо сейчас, сию минуту, отдать приказанье. А приказанье отступить сбивает нас с поворота на Калужскую дорогу. И вслед за адъютантом интендант спрашивает, куда везти провиант, а начальник госпиталей – куда везти раненых; а курьер из Петербурга привозит письмо государя, не допускающее возможности оставить Москву, а соперник главнокомандующего, тот, кто подкапывается под него (такие всегда есть, и не один, а несколько), предлагает новый проект, диаметрально противоположный плану выхода на Калужскую дорогу; а силы самого главнокомандующего требуют сна и подкрепления; а обойденный наградой почтенный генерал приходит жаловаться, а жители умоляют о защите; посланный офицер для осмотра местности приезжает и доносит совершенно противоположное тому, что говорил перед ним посланный офицер; а лазутчик, пленный и делавший рекогносцировку генерал – все описывают различно положение неприятельской армии. Люди, привыкшие не понимать или забывать эти необходимые условия деятельности всякого главнокомандующего, представляют нам, например, положение войск в Филях и при этом предполагают, что главнокомандующий мог 1 го сентября совершенно свободно разрешать вопрос об оставлении или защите Москвы, тогда как при положении русской армии в пяти верстах от Москвы вопроса этого не могло быть. Когда же решился этот вопрос? И под Дриссой, и под Смоленском, и ощутительнее всего 24 го под Шевардиным, и 26 го под Бородиным, и в каждый день, и час, и минуту отступления от Бородина до Филей.