Булатов, Фатых Гарипович

Фатых Гарипович Булатов
Дата рождения	20 марта 1902(1902-03-20)
Место рождения	деревня Нижний Сухояш Бугульминского уезда Самарской губернии
Дата смерти	30 января 1986(1986-01-30) (83 года)
Место смерти	Казань, РСФСР, СССР
Принадлежность	Российская империя Российская империя РСФСР РСФСР СССР СССР
Род войск	сухопутные войска
Годы службы	1923—1956
Звание
Командовал	96-я стрелковая дивизия
Сражения/войны	Бои на Халхин-Голе Великая Отечественная война
Награды и премии
В отставке	1956

Фаты́х Гарипович Булатов (тат. Фатых Гарип улы Булатов; 20 марта 1902, деревня Нижний Сухояш, Бугульминский уезд, Самарская губерния — 30 января 1986, Казань) — советский военачальник, генерал-майор (3.06.1944). Депутат Верховного Совета СССР II созыва (1947—1951).

Биография

Родился в деревне Нижний Сухояш Бугульминского уезда Самарской губернии.

До службы в армии Булатов работал зам. председателя сельсовета в с. Нижний Сухояш.

15 ноября 1923 г. поступил курсантом в Объединенную Татаро-Башкирскую военную школу им. ЦИК Татарстана в г. Казань. В сентябре 1926 г. окончил ее и был направлен в 1-й Татарский стрелковый полк 1-й Казанской стрелковой дивизии ПриВО в г. Казань, где проходил службу командиром взвода, пом. командира и командиром роты. С марта 1930 по август 1932 г. был инструктором вневойсковой подготовки Агаяшского военкомата Татарской АССР, затем вновь служил в 1-м Татарском стрелковом полку командиром роты и пом. командира батальона. В сентябре 1936 г. переведен в 258-й стрелковый полк в г. Елабуга начальником полковой школы. С января по август 1937 г. находился на курсах «Выстрел». В апреле 1938 г. назначен командиром батальона в 157-й стрелковый полк 53-й стрелковой дивизии в г. Энгельс. В июле 1939 г. переведен в ЗабВО командиром 536-го стрелкового полка 114-й стрелковой дивизии. В период боевых действий на р. Халхин-Гол находился с полком в МНР. Указом ПВС СССР от 22 февраля 1941 г. за успехи в боевой и политической подготовке награжден орденом «Знак Почета»

Великая Отечественная война

С началом Великой Отечественной войны продолжал командовать этим полком в составе 36-й армии ЗабВО. В октябре 1941 г. дивизия убыла на фронт и с 13 октября включена в 7-ю отдельную армию. Перед ней была поставлена задача совместно с частями 272-й стрелковой дивизии уничтожить противника в районе Вознесение Ленинградской обл., занять оборону по южному берегу р. Свирь и не допустить продвижения финнов на юг в сторону Чикозеро. Эта боевая задача была успешно выполнена. Своими действиями дивизия не только отбила попытки врага проникнуть в район Чикозеро, но и освободила ряд нас. пунктов: Великий двор, Кондратьевская, Сергеевка, Константиновская, Спиридоновская, Савинов и другие. В первой половине декабря в целях тактического улучшения занимаемых оборонительных позиций она перешла в наступление с задачей освободить дер. Мишино Ленинградской обл. В ходе ожесточенных боев ее части освободили этот оборонительный узел врага и вели ожесточенные бои по его удержанию. Однако противнику, имеющему превосходство в живой силе, контратакой удалось выбить части дивизии из деревни, после чего они вынуждены были занять оборону западнее ее. В начале апреля 1942 г. 114-й стрелковая дивизия во взаимодействии с частями 272-й стрелковой дивизии прорвала оборону противника, заняла нас. пункты Рябова Гора, Шоганы, Боярская Гора, Кара и вышла на Архангельский тракт. 20 апреля противник, подтянув резервы, перешел в контрнаступление в направлении Кобялий конец, в результате дивизия вынуждена была отступить и занять оборону в районе южный берег Шакшозерка, Шакшозеро, южный берег Урозеро и Малые Чеги

В мае 1942 г. подполковник Булатов назначается зам. командира 21-й стрелковой Краснознаменной дивизии, ведущей бои между Ладожским и Онежским озерами. С ноября 1942 по июнь 1943 г. он проходил подготовку в Высшей военной академии им. К. Е. Ворошилова. После окончания ее ускоренного курса назначен командиром 96-й стрелковой дивизии и воевал с ней до конца войны. В составе 11-й армии Западного, затем Брянского (с 30 июля) фронтов участвовал с ней в Орловской и Брянской наступательных операциях. В начале октября дивизия была выведена в резерв Ставки, затем передана Белорусскому фронту и участвовала в Гомельско-Речицкой наступательной операции. За отличия в боях при освобождении г. Гомель приказом Ставки ВГК от 26 ноября 1943 г. она была удостоена почетного наименования «Гомельская». Летом 1944 г. дивизия в составе 48-й армии 1-го Белорусского фронта успешно действовала в Белорусской, Бобруйской, Минской, Люблин-Брестской наступательных операциях. За освобождение г. Слоним она была награждена орденом Суворова 2-й ст. С января 1945 г. дивизия в составе 2-го, а затем 3-го Белорусских фронтов принимала участие в Млавско-Эльбингской, Восточно-Прусской наступательных операциях. Пройдя с боями свыше 300 км, она принимала участие в овладении городами Макув, Хохенштайн, Браундеберг, Аллен-штайн, за что была награждена орденом Красного Знамени. С 1 по 9 мая 1945 г. в ожесточенных боях по очищению косы Фрише-Нерунг дивизия продвинулась на 40 км, где и завершила боевые действия

За время войны комдив Булатов был шесть раз раз упомянут в благодарственных в приказах Верховного Главнокомандующего

После войны

После войны генерал-майор Ф. Г. Булатов продолжал командовать этой же дивизией (с августа 1945 г. — в составе Казанского ВО). В июле 1946 г. она была переформирована в 26-ю отдельную стрелковую Гомельскую Краснознаменную ордена Суворова бригаду в составе ПриВО, а Булатов утвержден ее командиром. С 20 марта 1947 по 14 апреля 1948 г. проходил обучение на ВАК при Высшей военной академии им. К. Е. Ворошилова, затем был зачислен в распоряжение ГУК. С мая 1948 г. командовал 215-й стрелковой дивизией Приморского ВО. Депутат Верховного Совета СССР в 1947-1951. С 30 января 1952 г. — 55-й гвардейской стрелковой дивизией БВО. С 22 января 1954 г. исполнял должность зам. командира 128-го стрелкового Гумбинненского корпуса 28-й армии в г. Брест, переименованного в марте 1955 г. в 42-й стрелковый. 21.1.1956 г. уволен в запас

Жил в Казани, руководил республиканским штабом красных следопытов, участвовал в деятельности ДОСААФ Татарстана.

Умер 30 января 1986 года. Похоронен на Татарском кладбище.

Награды

• два ордена Ленина (10.04.1945, 20.06.1949)
• четыре ордена Красного знамени (23.09.1943, 03.11.1944, 14.05.1945, 20.04.1953)
• орден Суворова II степени (23.08.1944)
• орден Отечественной войны I степени (1985)
• орден «Знак Почета» (22.02.1941)
• Медали в том числе:
  • «За трудовое отличие»
  • «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» (1945)
  • «За взятие Кенигсберга» (1945)
  • «Ветеран Вооружённых Сил СССР» (1976)
• Памятная медаль Советского комитета ветеранов войны

Приказы (благодарности) Верховного Главнокомандующего в которых отмечен Ф. Г. Булатов.

• За овладение городом областным и крупным промышленным центром Белоруссии городом Гомель – важным узлом железных дорог и мощным опорным пунктом обороны немцев на полесском направлении. 26 ноября 1943 года. № 46.
• За форсирование реки Шара и овладением городом Слоним – крупным узлом коммуникаций и мощным опорным пунктом обороны немцев на реке Шара. 10 июля 1944 года. № 134.
• За переход в наступление на двух плацдармах на западном берегу реки Нарев, севернее Варшавы, прорыв глубоко эшелонированной обороны противника и овладение сильными опорными пунктами обороны немцев городами Макув, Пултуск, Цеханув, Нове-Място, Насельск. 17 января 1945 года № 224.
• За овладение штурмом городом Пшасныш (Прасныш), городом и крепостью Модлин (Новогеоргиевск) – важными узлами коммуникаций и опорными пунктами обороны немцев. 18 января 1945 года. № 226.
• За овладение городом Браунсберг – сильным опорным пунктом обороны немцев на побережье залива Фриш-Гаф. 20 марта 1945 года. № 303.
• За завершение ликвидации окруженной восточно-прусской группы немецких войск юго-западнее Кенигсберга. 29 марта 1945 года. № 317.

Знаки

• Знак «50 лет пребывания в КПСС»
• Почётный знак Советского комитета ветеранов войны в честь 30-летия победы в Великой Отечественной войне
• Почётный знак «Ветерану 48-й армии»

Почетные звания

• Почетный гражданин посёлка Хвастовичи

Память

В 2002 году в Казани на доме по ул. Восстания 46, где жил Булатов, установлена мемориальная доска.

С 1963 года ДОСААФ Татарстана ежегодно проводит лыжную эстафету, посвященную генерал-майору Фатыху Булатову.

Мемуары Ф. Г. Булатова

• «Записки генерала» («Генерал язмалары», 1966)
• Будни фронтовых лет. Перевод с татарского М. Глухова и Э. Вагапова. Издание 2-е. Казань Татарское кн. изд-во 1975г. 286с. Твердый переплет, обычный формат.

Литература

• Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комдивы. Военный биографический словарь. — М.: Кучково поле, 2014. — Т. 3. — С. 343—345. — 1000 экз. — ISBN 978-5-9950-0382-3.

Примечания

• Татарский энциклопедический словарь. - Казань: Институт Татарской энциклопедии АН РТ, 1998 - 703 с., илл

Фото - www.16215s019.edusite.ru/p21aa1.html

Отрывок, характеризующий Булатов, Фатых Гарипович

– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.


– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.