Булаховский, Леонид Арсеньевич

Леонид Арсеньевич Булаховский
Научная сфера:	лингвистика
Учёная степень:	доктор филологических наук (1936)
Учёное звание:	профессор академик АН УССР(1936) член-корреспондент АН СССР(1946)
Альма-матер:	Харьковский университет (1910)
Награды и премии:

Леони́д Арсе́ньевич Булахо́вский (2 [14] апреля 1888, Харьков — 4 апреля 1961, Киев) — украинский, российский и советский лингвист, профессор Пермского (1917-1921), Харьковского, Киевского (1944—1947) университетов, академик АН УССР (1939), член-корреспондент АН СССР (1946), директор института языкознания им. А. А. Потебни АН УССР (1944—1961). Автор трудов по истории русского и украинского языков, славянской акцентологии. Писал на русском и украинском языках.

Биография

Окончил историко-филологический факультет Харьковского университета (1910), преподавал в Харьковском и других университетах.

C 1917 года работает в должности экстраординарного профессора историко-филологического факультета Пермского университета.

В 1921 году возвращается для научной и педагогической деятельности в Харьковский университет.

С 1944 году в Киеве стал директором института языкознания им. А. А. Потебни АН УССР (1944—1961), также заведовал кафедрой украинского языка и кафедрой славянской филологии Киевского университета (1944—1947).

Автор популярного учебника «Введение в языкознание» (1953). Внёс вклад в реконструкцию славянской акцентной системы и описание акцентных систем ряда славянских языков, подготовив почву для последующих исследователей (В. М. Иллич-Свитыч, В. А. Дыбо, А. А. Зализняк и др.), в работах которых была воссоздана цельная картина эволюции славянского ударения. Изучал также историю украинского языка и, наряду с В. В. Виноградовым, эволюцию лексики и грамматики русского языка на протяжении XIX в.

В честь Леонида Булаховского в Киеве названа улица.

Награды

• орден Трудового Красного Знамени (01.10.1944)

Основные работы

• Булаховский Л. А. Введение в языкознание: Часть 1, 2 / Л. А. Булаховский, А. С. Чикобава. — М.: Учпедгиз, 1952-1953. — 75 000 экз. (в пер.) (2-е изд. М.: Учпедгиз, 1954)

по акцентологии

• Исторический комментарий к русскому литературному языку, 1936.
• Акцентологический комментарий к польскому языку, 1950.
• Акцентологический комментарий к чешскому языку, 1953—1956.
• Болгарский язык как источник для реконструкции древнейшей славянской акцентологической системы, 1958.
• Акцентологическая проблематика вопроса о славяно-балтийском языковом единстве, 1959.

по русскому языку

• Булаховский Л. А. Русский литературный язык первой половины XIX века. — М.: Учпедгиз, 1934. — 468 с. — 50 000 экз. (в пер.)
• Русский литературный язык первой половины XIX в., т. 1, 1941; т. 2, 1948.
• Курс русского литературного языка, т. 1-2, 1952—1953.

Литература

• Л. А. Булаховский и современное языкознание: К 100-летию со дня рождения: Сборник научных трудов / АН Укр. ССР, Ин-т языковедения им. А. А. Потебни ; Редкол.: А. А. Белецкий и др., Вступ. ст. Т. Б. Лукинова. — Киев: Наукова думка, 1987. — 288 с.
• Булаховский Леонид Арсеньевич // [www.psu.ru/files/docs/ob-universitete/smi/knigi-ob-universitete/prof_psu.pdf Профессора Пермского государственного университета: (1916—2001)] / Гл. ред.: В. В. Маланин. Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 2001. 419 с. ISBN 582-4-1025-2X. С. 387. С. 26-27.

Ссылки

• [www.inmo.org.ua/history/famous-workers/bulah.html Профиль Л. А. Булаховского на сайте Института языковедения им. А. А. Потебни НАН Украины (укр.)]

Отрывок, характеризующий Булаховский, Леонид Арсеньевич

Наташа похорошела в деревне, как все ей говорили, а в этот вечер, благодаря своему взволнованному состоянию, была особенно хороша. Она поражала полнотой жизни и красоты, в соединении с равнодушием ко всему окружающему. Ее черные глаза смотрели на толпу, никого не отыскивая, а тонкая, обнаженная выше локтя рука, облокоченная на бархатную рампу, очевидно бессознательно, в такт увертюры, сжималась и разжималась, комкая афишу.
– Посмотри, вот Аленина – говорила Соня, – с матерью кажется!
– Батюшки! Михаил Кирилыч то еще потолстел, – говорил старый граф.
– Смотрите! Анна Михайловна наша в токе какой!
– Карагины, Жюли и Борис с ними. Сейчас видно жениха с невестой. – Друбецкой сделал предложение!
– Как же, нынче узнал, – сказал Шиншин, входивший в ложу Ростовых.
Наташа посмотрела по тому направлению, по которому смотрел отец, и увидала, Жюли, которая с жемчугами на толстой красной шее (Наташа знала, обсыпанной пудрой) сидела с счастливым видом, рядом с матерью.
Позади их с улыбкой, наклоненная ухом ко рту Жюли, виднелась гладко причесанная, красивая голова Бориса. Он исподлобья смотрел на Ростовых и улыбаясь говорил что то своей невесте.
«Они говорят про нас, про меня с ним!» подумала Наташа. «И он верно успокоивает ревность ко мне своей невесты: напрасно беспокоятся! Ежели бы они знали, как мне ни до кого из них нет дела».
Сзади сидела в зеленой токе, с преданным воле Божией и счастливым, праздничным лицом, Анна Михайловна. В ложе их стояла та атмосфера – жениха с невестой, которую так знала и любила Наташа. Она отвернулась и вдруг всё, что было унизительного в ее утреннем посещении, вспомнилось ей.
«Какое право он имеет не хотеть принять меня в свое родство? Ах лучше не думать об этом, не думать до его приезда!» сказала она себе и стала оглядывать знакомые и незнакомые лица в партере. Впереди партера, в самой середине, облокотившись спиной к рампе, стоял Долохов с огромной, кверху зачесанной копной курчавых волос, в персидском костюме. Он стоял на самом виду театра, зная, что он обращает на себя внимание всей залы, так же свободно, как будто он стоял в своей комнате. Около него столпившись стояла самая блестящая молодежь Москвы, и он видимо первенствовал между ними.
Граф Илья Андреич, смеясь, подтолкнул краснеющую Соню, указывая ей на прежнего обожателя.
– Узнала? – спросил он. – И откуда он взялся, – обратился граф к Шиншину, – ведь он пропадал куда то?
– Пропадал, – отвечал Шиншин. – На Кавказе был, а там бежал, и, говорят, у какого то владетельного князя был министром в Персии, убил там брата шахова: ну с ума все и сходят московские барыни! Dolochoff le Persan, [Персианин Долохов,] да и кончено. У нас теперь нет слова без Долохова: им клянутся, на него зовут как на стерлядь, – говорил Шиншин. – Долохов, да Курагин Анатоль – всех у нас барынь с ума свели.
В соседний бенуар вошла высокая, красивая дама с огромной косой и очень оголенными, белыми, полными плечами и шеей, на которой была двойная нитка больших жемчугов, и долго усаживалась, шумя своим толстым шелковым платьем.
Наташа невольно вглядывалась в эту шею, плечи, жемчуги, прическу и любовалась красотой плеч и жемчугов. В то время как Наташа уже второй раз вглядывалась в нее, дама оглянулась и, встретившись глазами с графом Ильей Андреичем, кивнула ему головой и улыбнулась. Это была графиня Безухова, жена Пьера. Илья Андреич, знавший всех на свете, перегнувшись, заговорил с ней.
– Давно пожаловали, графиня? – заговорил он. – Приду, приду, ручку поцелую. А я вот приехал по делам и девочек своих с собой привез. Бесподобно, говорят, Семенова играет, – говорил Илья Андреич. – Граф Петр Кириллович нас никогда не забывал. Он здесь?
– Да, он хотел зайти, – сказала Элен и внимательно посмотрела на Наташу.
Граф Илья Андреич опять сел на свое место.
– Ведь хороша? – шопотом сказал он Наташе.
– Чудо! – сказала Наташа, – вот влюбиться можно! В это время зазвучали последние аккорды увертюры и застучала палочка капельмейстера. В партере прошли на места запоздавшие мужчины и поднялась занавесь.
Как только поднялась занавесь, в ложах и партере всё замолкло, и все мужчины, старые и молодые, в мундирах и фраках, все женщины в драгоценных каменьях на голом теле, с жадным любопытством устремили всё внимание на сцену. Наташа тоже стала смотреть.


На сцене были ровные доски по средине, с боков стояли крашеные картины, изображавшие деревья, позади было протянуто полотно на досках. В середине сцены сидели девицы в красных корсажах и белых юбках. Одна, очень толстая, в шелковом белом платье, сидела особо на низкой скамеечке, к которой был приклеен сзади зеленый картон. Все они пели что то. Когда они кончили свою песню, девица в белом подошла к будочке суфлера, и к ней подошел мужчина в шелковых, в обтяжку, панталонах на толстых ногах, с пером и кинжалом и стал петь и разводить руками.
Мужчина в обтянутых панталонах пропел один, потом пропела она. Потом оба замолкли, заиграла музыка, и мужчина стал перебирать пальцами руку девицы в белом платье, очевидно выжидая опять такта, чтобы начать свою партию вместе с нею. Они пропели вдвоем, и все в театре стали хлопать и кричать, а мужчина и женщина на сцене, которые изображали влюбленных, стали, улыбаясь и разводя руками, кланяться.
После деревни и в том серьезном настроении, в котором находилась Наташа, всё это было дико и удивительно ей. Она не могла следить за ходом оперы, не могла даже слышать музыку: она видела только крашеные картоны и странно наряженных мужчин и женщин, при ярком свете странно двигавшихся, говоривших и певших; она знала, что всё это должно было представлять, но всё это было так вычурно фальшиво и ненатурально, что ей становилось то совестно за актеров, то смешно на них. Она оглядывалась вокруг себя, на лица зрителей, отыскивая в них то же чувство насмешки и недоумения, которое было в ней; но все лица были внимательны к тому, что происходило на сцене и выражали притворное, как казалось Наташе, восхищение. «Должно быть это так надобно!» думала Наташа. Она попеременно оглядывалась то на эти ряды припомаженных голов в партере, то на оголенных женщин в ложах, в особенности на свою соседку Элен, которая, совершенно раздетая, с тихой и спокойной улыбкой, не спуская глаз, смотрела на сцену, ощущая яркий свет, разлитый по всей зале и теплый, толпою согретый воздух. Наташа мало по малу начинала приходить в давно не испытанное ею состояние опьянения. Она не помнила, что она и где она и что перед ней делается. Она смотрела и думала, и самые странные мысли неожиданно, без связи, мелькали в ее голове. То ей приходила мысль вскочить на рампу и пропеть ту арию, которую пела актриса, то ей хотелось зацепить веером недалеко от нее сидевшего старичка, то перегнуться к Элен и защекотать ее.