Буле, Вальтер

Вальтер Буле
Принадлежность	Германская империя Германская империя Веймарская республика Веймарская республика Третий рейх Третий рейх
Звание	генерал пехоты
Награды и премии

Ва́льтер Бу́ле (нем. Walter Buhle; 26 октября 1894, Хайльбронн — 28 декабря 1959, Штутгарт) — немецкий военный деятель, генерал пехоты.

Биография

В 1914 году окончил военное училище в Херсфельде. 7 июля 1914 года произведен в лейтенанты.

Участник Первой мировой войны, служил в 122-м фузилерном полку, а затем в миномётной батарее. За боевые отличия награждён Железным крестом 1-го и 2-го класса, Рыцарским крестом ордена Дома Гогенцоллернов с мечами, Рыцарским крестом вюртембергского ордена Военных заслуг. 22 марта 1918 года — старший лейтенант.

После демобилизации оставлен в рейхсвере, служил в пехоте и различных штабах.

С 1 ноября 1930 года командир роты 13-го пехотного полка. 1 декабря 1932 года переведен в Войсковое управление референтом. С 6 октября 1936 года командир 2-го батальона 87-го пехотного полка. С 12 ноября 1937 года начальник оперативного отдела штаба V корпуса и военного округа. С 10 ноября 1938 года начальник 2-го военного округа. С 26 августа 1939 года начальник организационного отдела Генерального штаба сухопутных войск. С 15 февраля 1942 года начальник штаба сухопутных войск при начальнике ОКВ. Имел личную связь с Гитлером и как убежденный нацист стал его доверенным информатором.

В связи с предстоящей отставкой Цейцлера его кандидатура рассматривалась на пост начальника Генштаба, но Буле был тяжело ранен во время взрыва установленной Штауффенбергом бомбы в Ставке Гитлера. 1 февраля 1945 года сменил Гиммлера на посту начальника Управления вооружении ОКВ. Буле делал всё возможное чтобы наладить обеспечение сухопутных войск, но кризис свел все его усилия на нет. Именно Буле обнаружил дневники Канариса, свидетельствовавшие о его причастности к заговору, и передал материалы гестапо. 8 августа 1945 года арестован союзниками. В 1947 году освобожден.

Отрывок, характеризующий Буле, Вальтер

Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.


В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.
Налево внизу, в тумане, слышалась перестрелка между невидными войсками. Там, казалось князю Андрею, сосредоточится сражение, там встретится препятствие, и «туда то я буду послан, – думал он, – с бригадой или дивизией, и там то с знаменем в руке я пойду вперед и сломлю всё, что будет предо мной».
Князь Андрей не мог равнодушно смотреть на знамена проходивших батальонов. Глядя на знамя, ему всё думалось: может быть, это то самое знамя, с которым мне придется итти впереди войск.
Ночной туман к утру оставил на высотах только иней, переходивший в росу, в лощинах же туман расстилался еще молочно белым морем. Ничего не было видно в той лощине налево, куда спустились наши войска и откуда долетали звуки стрельбы. Над высотами было темное, ясное небо, и направо огромный шар солнца. Впереди, далеко, на том берегу туманного моря, виднелись выступающие лесистые холмы, на которых должна была быть неприятельская армия, и виднелось что то. Вправо вступала в область тумана гвардия, звучавшая топотом и колесами и изредка блестевшая штыками; налево, за деревней, такие же массы кавалерии подходили и скрывались в море тумана. Спереди и сзади двигалась пехота. Главнокомандующий стоял на выезде деревни, пропуская мимо себя войска. Кутузов в это утро казался изнуренным и раздражительным. Шедшая мимо его пехота остановилась без приказания, очевидно, потому, что впереди что нибудь задержало ее.