Булонский лес

Булонский лес

Було́нский ле́с (фр. le bois de Boulogne), занимающий площадь 846 га, находится в 16-м округе на западе Парижа. Так называемое «лёгкое» французской столицы (второе «лёгкое» — Венсенский лес на востоке города). В 2,5 раза больше Центрального парка в Нью-Йорке, в 3,3 раза больше Гайд-парка в Лондоне. Находится на территории старинного леса Руврэ; посредине леса обустроен парк Багатель.

В северной части Булонского леса находятся акклиматизационный сад и детский парк аттракционов со зверинцем, в юго-восточной — сад с отёйскими теплицами и сад Прэ-Кателан.

Известен лес также проститутками, в том числе и транс-проститутками, работающими в вечернее и ночное время.

История

Булонский лес возник из остатков древнего дубового леса Руврэ (Bois de Rouvray) в черте коммуны Компьень, впервые упомянутого ещё в 717 году. Хильдерик II подарил землю влиятельному аббатству Сен-Дёни, основавшему несколько монастырей, однако Филипп II Август выкупил у монахов большую часть земель для охоты. В 1256 г. Изабелла, дочь Людовика Святого, заложила Лоншан (Longchamp).

В 1929 году лес официально стал считаться частью 16 округа Парижа

Происхождение названия

В 1308 году Филипп Красивый после паломничества в Булонь-сюр-Мер (Булонь-на-море) приказал построить в припарижском лесу церковь Булонской Богоматери. Так получили свои названия Булонь-сюр-Сен (Boulogne-sur-Seine, Булонь-на-Сене) и Булонский лес.

Во время Столетней войны лес стал пристанищем воров. В 1416—1417 войска герцога Бургундии сожгли часть леса. При Людовике XI лес был заново насаждён, сквозь него теперь проходили две дороги.

После того, как при Франциске I был достроен Булонский замок короля, лес стал всё чаще использоваться для проведения празднеств. Места для охоты были огорожены. Генрих Наваррский посадил здесь 15 000 тутовых деревьев с идеей основать местную шёлковую мануфактуру.

В начале XVIII века Булонский лес стал излюбленным местом прогулок парижской знати. Людовик XVI сделал этот лес публичным парком, открыв его для всех.

При Наполеоне III в 1852—1858 гг. план леса полностью пересмотрен: проложены аллеи, общей длиной 80 км, вырыты озёра и речки, посажены 400 000 деревьев.

Булонский лес в цифрах

• 30 км всех дорог и дорожек.
• 14 км пешеходных троп.
• 14 км велосипедных дорожек.
• 28 км дорожка для верховой езды.
• 2,5 км для занятий бегом.
• 10 ресторанов, 8 буфетов.
• 56 % всех деревьев — это дубы, 11 % — акации, 10 % — сосны.

Фотогалерея

• Paris Bagatelle 03.jpg

  Парк Багатель

• Paris Bagatelle Roseraie.jpg

  Розарий парка Багатель

• Paris Bois Boulogne Serres Auteuil.jpg

  Теплицы в Отей

• Lac du bois de Boulogne.JPG

  Лодки на озере

• Grande cascade bois de Boulogne.JPG

  Большой водный каскад

• Premier vol mongolfiere.JPG

  Памятник первому полёту на монгольфьере

См. также

• [www.paris.fr/portail/Parcs/Portal.lut?page_id=6567 официальный сайт на французском]
• Венсенский лес
• Парк Багатель

Отрывок, характеризующий Булонский лес

– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.


– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.