Булыкин, Филипп Фёдорович

Филипп Фёдорович Булыкин
Ф. Ф. Булыкин в 1964 году
Дата рождения	27 ноября (10 декабря) 1902(1902-12-10)
Место рождения	Дебри, Липецкий уезд, Тамбовская губерния, Российская империя
Дата смерти	17 апреля 1974(1974-04-17) (71 год)
Место смерти	Ленинград, РСФСР, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	ВМФ СССР
Годы службы	1924 — 1954
Звание
Командовал	• Штурманский сектор ЛК «Парижская коммуна»  • «Незаможник»  • Инспекция штурманская Управления боевой подготовки РККФ
Сражения/войны	Великая Отечественная война Советско-японская война
Награды и премии
В отставке	преподаватель
Филипп Фёдорович Булыкин на Викискладе

Филипп Фёдорович Булыкин (27 ноября [10 декабря] 1902, Дебри, Тамбовская губерния — 17 апреля 1974, Ленинград) — советский штурман, контр-адмирал (с 5 июля 1946 года). Автор трудов по навигационному обеспечению боевых кораблей, лоций.

Биография

Филипп Фёдорович Булыкин родился 27 ноября (10 декабря) 1902 в крестьянской семье в селе Дебри Тамбовской губернии. Получил начальное образование на средства местного помещика. В ВМФ с 12 ноября 1924 года в звании красноармейца. С июля 1925 года по сентябрь 1928 года обучался в ВМУ им. Фрунзе. В 1928 году вступил в ВКП(б). После окончания училища — исполняющий должность штурмана на крейсере «Коминтерн» до декабря 1928 года. После был назначен штурманом на подводную лодку «Политрук». Незадолго до списания подлодки, в июне 1930 года, Булыкина перевели на линейный корабль «Парижская коммуна», где он был назначен младшим штурманом. В 1932 году повышен до командира штурманского сектора.

В 1934 — 1935 годах штурман особого дивизиона эскадренных миноносцев. В 1935 — 1936 годах — флагштурман бригады крейсеров. С 1936 по август 1937 года — командир эскадренного миноносца «Незаможник», после в звании капитана 3 ранга был назначен флагштурманом Черноморского флота. В феврале 1938 года назначен на должность флагштурмана в созданный в 30 декабря 1937 года Главный штаб РККФ СССР, таким образом став родоначальником штурманской службы при генштабе флота. В мае 1939 года назначен начальником 11-го управления Управления боевой подготовки РККФ (инспекция штурманская), с сентября — 5-го управления.

В Великую Отечественную войну

Великую Отечественную войну встретил в должности начальника 5 управления Управления боевой подготовки РККФ. С самого начала войны организовал выпуск информационных писем для передачи ценного опыта действий в боевых условиях между штурманами. Выпустил несколько работ, уточняющих место штурмана в морском бою. Следил за развитием и обновлением технических средств кораблевождения. До сентября 1941 года участвовал в боевых действиях на Чёрном и Балтийском морях. С августа 1942 года по сентябрь 1943 — начальник 2 управления, после назначен главным штурманом ВМФ СССР.

После войны

5 июля 1946 года постановлением Совмина СССР присвоено звание контр-адмирал. В апреле 1947 года снят с должности с формулировкой «За нарушение воинской дисциплины» и назначен старшим преподавателем кафедры кораблевождения Высших специальных офицерских классов ВМС. В 1949 году руководил экспедицией на опытовом судне «Экватор». По окончании экспедиции, в августе 1949 года, стал начальником кафедры навигации (с декабря 1952 года — кафедра навигации, лоции и гидрометеорологии) штурманского факультета ВВМУ им. Фрунзе.

Отставка

В июне 1954 года вышел в отставку по болезни. Поселился с семьёй в Ленинграде в ведомственной квартире. Умер там же 17 апреля 1974 года. Похоронен на кладбище города Павловска, где он снимал дачу.

Семья

• Сын — Евгений Филиппович Булыкин (1931—2007), офицер ВМФ СССР, в отставке инженер ЦКБ «Рубин» и завода Радиоприбор НПО «Ленинец».

Галерея

• Bulykin F F on Equator ship.jpg

  Ф. Ф. Булыкин на судне «Экватор» в 1949 году.

• Ekvator ship.jpg

  Судно «Экватор» летом 1949 года.

• Ekvator ship front.jpg

  Судно «Экватор» летом 1949 года.

• Bulykin F F son.jpg

  Ф. Ф. Булыкин с сыном в Севастополе.

• Bulykin F F and Brichenok R I.jpg

  С генерал-лейтенантом Р. И. Бриченок

Библиография

• Булыкин Ф. Ф. Памятка капитана каботажного флота. — М.: Морской транспорт, 1943. — 28 с. — 3000 экз.
• Булыкин Ф. Ф. Ещё сильнее бить врага на Балтике! // Блокнот агитатора Военно-Морского флота СССР. — 1944. — № 22. — С. 1—10.
• Булыкин Ф. Ф., Соколов А. И., Попиней И. Г. Курс навигации и лоции. — М.: Воениздат, 1952. — Т. 2 «Лоция». — 123 с.
• Булыкин Ф. Ф., Попиней И. Г. [shturman-tof.ru/Bibl/Bibl_4_st_ucebnici/St_uchtbnici/bulikin_1958.pdf Лоция] / под ред. В. М. Арцыбышева. — М.: Воениздат, 1958. — 154 с.

Награды

• орден Ленина (1950);
• орден Красного знамени (1945);
• орден Отечественной войны 2 степени (1945);
• ордена Красной звезды (дважды, оба 1944);
• медали, в том числе «За победу над Германией» «За победу над Японией»;
• Именное оружие (кортик и пистолет) (1952).

См. также

• Список адмиралов, вице-адмиралов, контр-адмиралов, ВМФ СССР (1946—1960)

Литература

• Летопись журнальных статей. — вып. 34. — Kraus Reprint, 1944.
• Годлевский Г. Ф. Походы боевые: эскадра Черноморского флота в Великой Отечественной войне. — М.: Военное издательство, 1966. — 241 с.
• Ананьин И. А. Корабли нашей юности. — Л.: Лениздат, 1968. — 304 с. — 30 000 экз.
• Золотарёв В. А., Емелин А. С. Великая отечественная. — Терра, 1996. — Т. 10. — 422 с. — ISBN 9785250017749.
• Лурье В. М. [www.litmir.co/br/?b=236710 Адмиралы и генералы Военно-морского флота СССР: 1946—1960]. — М.: Кучково поле, 2007. — 672 с. — 3000 экз. — ISBN 978-5-9950-0009-9.
• Барсуков И. И., Кондрашов А. В. Подводники-адмиралы отечественного флота. — М.: Клуб адмиралов, 2011. — 848 с. — ISBN 978-5-9950-0137-9.

• Саенко П. А. [shturman-tof.ru/Personal/07_saenko/foto_saenko/2015_kalendar/kmc_6_03.jpg Победители: 1945–2015: уральский военно-морской календарь]. — Екатеринбург: Изоматериал, 2015. — 14 с.

Великая Отечественная война   Персоналии   Морской портал   СССР   Военная история

Отрывок, характеризующий Булыкин, Филипп Фёдорович

До половины дороги, как это всегда бывает, от Кременчуга до Киева, все мысли Ростова были еще назади – в эскадроне; но перевалившись за половину, он уже начал забывать тройку саврасых, своего вахмистра Дожойвейку, и беспокойно начал спрашивать себя о том, что и как он найдет в Отрадном. Чем ближе он подъезжал, тем сильнее, гораздо сильнее (как будто нравственное чувство было подчинено тому же закону скорости падения тел в квадратах расстояний), он думал о своем доме; на последней перед Отрадным станции, дал ямщику три рубля на водку, и как мальчик задыхаясь вбежал на крыльцо дома.
После восторгов встречи, и после того странного чувства неудовлетворения в сравнении с тем, чего ожидаешь – всё то же, к чему же я так торопился! – Николай стал вживаться в свой старый мир дома. Отец и мать были те же, они только немного постарели. Новое в них било какое то беспокойство и иногда несогласие, которого не бывало прежде и которое, как скоро узнал Николай, происходило от дурного положения дел. Соне был уже двадцатый год. Она уже остановилась хорошеть, ничего не обещала больше того, что в ней было; но и этого было достаточно. Она вся дышала счастьем и любовью с тех пор как приехал Николай, и верная, непоколебимая любовь этой девушки радостно действовала на него. Петя и Наташа больше всех удивили Николая. Петя был уже большой, тринадцатилетний, красивый, весело и умно шаловливый мальчик, у которого уже ломался голос. На Наташу Николай долго удивлялся, и смеялся, глядя на нее.
– Совсем не та, – говорил он.
– Что ж, подурнела?
– Напротив, но важность какая то. Княгиня! – сказал он ей шопотом.
– Да, да, да, – радостно говорила Наташа.
Наташа рассказала ему свой роман с князем Андреем, его приезд в Отрадное и показала его последнее письмо.
– Что ж ты рад? – спрашивала Наташа. – Я так теперь спокойна, счастлива.
– Очень рад, – отвечал Николай. – Он отличный человек. Что ж ты очень влюблена?
– Как тебе сказать, – отвечала Наташа, – я была влюблена в Бориса, в учителя, в Денисова, но это совсем не то. Мне покойно, твердо. Я знаю, что лучше его не бывает людей, и мне так спокойно, хорошо теперь. Совсем не так, как прежде…
Николай выразил Наташе свое неудовольствие о том, что свадьба была отложена на год; но Наташа с ожесточением напустилась на брата, доказывая ему, что это не могло быть иначе, что дурно бы было вступить в семью против воли отца, что она сама этого хотела.
– Ты совсем, совсем не понимаешь, – говорила она. Николай замолчал и согласился с нею.
Брат часто удивлялся глядя на нее. Совсем не было похоже, чтобы она была влюбленная невеста в разлуке с своим женихом. Она была ровна, спокойна, весела совершенно по прежнему. Николая это удивляло и даже заставляло недоверчиво смотреть на сватовство Болконского. Он не верил в то, что ее судьба уже решена, тем более, что он не видал с нею князя Андрея. Ему всё казалось, что что нибудь не то, в этом предполагаемом браке.
«Зачем отсрочка? Зачем не обручились?» думал он. Разговорившись раз с матерью о сестре, он, к удивлению своему и отчасти к удовольствию, нашел, что мать точно так же в глубине души иногда недоверчиво смотрела на этот брак.
– Вот пишет, – говорила она, показывая сыну письмо князя Андрея с тем затаенным чувством недоброжелательства, которое всегда есть у матери против будущего супружеского счастия дочери, – пишет, что не приедет раньше декабря. Какое же это дело может задержать его? Верно болезнь! Здоровье слабое очень. Ты не говори Наташе. Ты не смотри, что она весела: это уж последнее девичье время доживает, а я знаю, что с ней делается всякий раз, как письма его получаем. А впрочем Бог даст, всё и хорошо будет, – заключала она всякий раз: – он отличный человек.


Первое время своего приезда Николай был серьезен и даже скучен. Его мучила предстоящая необходимость вмешаться в эти глупые дела хозяйства, для которых мать вызвала его. Чтобы скорее свалить с плеч эту обузу, на третий день своего приезда он сердито, не отвечая на вопрос, куда он идет, пошел с нахмуренными бровями во флигель к Митеньке и потребовал у него счеты всего. Что такое были эти счеты всего, Николай знал еще менее, чем пришедший в страх и недоумение Митенька. Разговор и учет Митеньки продолжался недолго. Староста, выборный и земский, дожидавшиеся в передней флигеля, со страхом и удовольствием слышали сначала, как загудел и затрещал как будто всё возвышавшийся голос молодого графа, слышали ругательные и страшные слова, сыпавшиеся одно за другим.
– Разбойник! Неблагодарная тварь!… изрублю собаку… не с папенькой… обворовал… – и т. д.
Потом эти люди с неменьшим удовольствием и страхом видели, как молодой граф, весь красный, с налитой кровью в глазах, за шиворот вытащил Митеньку, ногой и коленкой с большой ловкостью в удобное время между своих слов толкнул его под зад и закричал: «Вон! чтобы духу твоего, мерзавец, здесь не было!»
Митенька стремглав слетел с шести ступеней и убежал в клумбу. (Клумба эта была известная местность спасения преступников в Отрадном. Сам Митенька, приезжая пьяный из города, прятался в эту клумбу, и многие жители Отрадного, прятавшиеся от Митеньки, знали спасительную силу этой клумбы.)
Жена Митеньки и свояченицы с испуганными лицами высунулись в сени из дверей комнаты, где кипел чистый самовар и возвышалась приказчицкая высокая постель под стеганным одеялом, сшитым из коротких кусочков.
Молодой граф, задыхаясь, не обращая на них внимания, решительными шагами прошел мимо них и пошел в дом.
Графиня узнавшая тотчас через девушек о том, что произошло во флигеле, с одной стороны успокоилась в том отношении, что теперь состояние их должно поправиться, с другой стороны она беспокоилась о том, как перенесет это ее сын. Она подходила несколько раз на цыпочках к его двери, слушая, как он курил трубку за трубкой.
На другой день старый граф отозвал в сторону сына и с робкой улыбкой сказал ему:
– А знаешь ли, ты, моя душа, напрасно погорячился! Мне Митенька рассказал все.
«Я знал, подумал Николай, что никогда ничего не пойму здесь, в этом дурацком мире».
– Ты рассердился, что он не вписал эти 700 рублей. Ведь они у него написаны транспортом, а другую страницу ты не посмотрел.
– Папенька, он мерзавец и вор, я знаю. И что сделал, то сделал. А ежели вы не хотите, я ничего не буду говорить ему.
– Нет, моя душа (граф был смущен тоже. Он чувствовал, что он был дурным распорядителем имения своей жены и виноват был перед своими детьми но не знал, как поправить это) – Нет, я прошу тебя заняться делами, я стар, я…
– Нет, папенька, вы простите меня, ежели я сделал вам неприятное; я меньше вашего умею.
«Чорт с ними, с этими мужиками и деньгами, и транспортами по странице, думал он. Еще от угла на шесть кушей я понимал когда то, но по странице транспорт – ничего не понимаю», сказал он сам себе и с тех пор более не вступался в дела. Только однажды графиня позвала к себе сына, сообщила ему о том, что у нее есть вексель Анны Михайловны на две тысячи и спросила у Николая, как он думает поступить с ним.
– А вот как, – отвечал Николай. – Вы мне сказали, что это от меня зависит; я не люблю Анну Михайловну и не люблю Бориса, но они были дружны с нами и бедны. Так вот как! – и он разорвал вексель, и этим поступком слезами радости заставил рыдать старую графиню. После этого молодой Ростов, уже не вступаясь более ни в какие дела, с страстным увлечением занялся еще новыми для него делами псовой охоты, которая в больших размерах была заведена у старого графа.


Уже были зазимки, утренние морозы заковывали смоченную осенними дождями землю, уже зелень уклочилась и ярко зелено отделялась от полос буреющего, выбитого скотом, озимого и светло желтого ярового жнивья с красными полосами гречихи. Вершины и леса, в конце августа еще бывшие зелеными островами между черными полями озимей и жнивами, стали золотистыми и ярко красными островами посреди ярко зеленых озимей. Русак уже до половины затерся (перелинял), лисьи выводки начинали разбредаться, и молодые волки были больше собаки. Было лучшее охотничье время. Собаки горячего, молодого охотника Ростова уже не только вошли в охотничье тело, но и подбились так, что в общем совете охотников решено было три дня дать отдохнуть собакам и 16 сентября итти в отъезд, начиная с дубравы, где был нетронутый волчий выводок.
В таком положении были дела 14 го сентября.
Весь этот день охота была дома; было морозно и колко, но с вечера стало замолаживать и оттеплело. 15 сентября, когда молодой Ростов утром в халате выглянул в окно, он увидал такое утро, лучше которого ничего не могло быть для охоты: как будто небо таяло и без ветра спускалось на землю. Единственное движенье, которое было в воздухе, было тихое движенье сверху вниз спускающихся микроскопических капель мги или тумана. На оголившихся ветвях сада висели прозрачные капли и падали на только что свалившиеся листья. Земля на огороде, как мак, глянцевито мокро чернела, и в недалеком расстоянии сливалась с тусклым и влажным покровом тумана. Николай вышел на мокрое с натасканной грязью крыльцо: пахло вянущим лесом и собаками. Чернопегая, широкозадая сука Милка с большими черными на выкате глазами, увидав хозяина, встала, потянулась назад и легла по русачьи, потом неожиданно вскочила и лизнула его прямо в нос и усы. Другая борзая собака, увидав хозяина с цветной дорожки, выгибая спину, стремительно бросилась к крыльцу и подняв правило (хвост), стала тереться о ноги Николая.
– О гой! – послышался в это время тот неподражаемый охотничий подклик, который соединяет в себе и самый глубокий бас, и самый тонкий тенор; и из за угла вышел доезжачий и ловчий Данило, по украински в скобку обстриженный, седой, морщинистый охотник с гнутым арапником в руке и с тем выражением самостоятельности и презрения ко всему в мире, которое бывает только у охотников. Он снял свою черкесскую шапку перед барином, и презрительно посмотрел на него. Презрение это не было оскорбительно для барина: Николай знал, что этот всё презирающий и превыше всего стоящий Данило всё таки был его человек и охотник.