Бульвар Сен-Лоран (Монреаль)

Бульвар Сен-Лоран (фр. Le Boulevard Saint-Laurent) — бульвар в центре города Монреаля, провинция Квебек, Канада, одна из основных, транспортных и торговых артерий этого крупнейшего города провинции, в прошлом имевший также важное культурно-символическое значение.

Дело в том, что после падения Новой Франции Монреаль перешёл под власть британской короны. Стремясь ассимилировать местное франкоканадское население, британские колонисты наводнили Монреаль и некоторое время на протяжении большей части XIX века даже составляли свыше половины его населения, а также абсолютно доминировали в ключевых отраслях политики и экономики города. Отношения между двумя общинами продолжали носить сложный характер со скрытым конфликтным потенциалом. Поощряемая ассимиляция, казнь Луи Риеля, бытовые оскорбления и сегрегация привели к тому, что даже британские путешественники начала XX века описывали Монреаль как «типично английский город», в котором по каким-то «абсолютно непонятным им причинам все рабочие говорили по-французски». Бульвар Сен-Лоран, и в особенности его пересечение с улицей Сен-Катрин служили той самой негласной чертой, которая поделила город на две части. К западу от него располагались более или менее состоятельные англоязычные кварталы, к востоку — в основном рабочие кварталы франкофонов, а между ними пролегала буферная полоса, где оседали аллофоны — недавние иммигранты из третьих стран, особенно массово прибывавшие в Канаду в конце XIX — начале XX веков, и тяготевшие в основном к англоязычному миру. Тем не менее, по мере своего роста, Монреаль продолжал поглощать множество мелких франкоязычных деревушек и хуторов. Кроме того, в город продолжали мигрировать франкоязычные крестьяне со всего Квебека, и вскоре франкоязычное большинство вернулось в город, а после Тихой революции вновь стало контролировать все его основные отрасли. В настоящее время франкофоны составляют 65,7 % населения города, англофоны лишь 12,3 %, поэтому разделительная роль бульвара потеряла своё значение, так как французский язык начал интенсивно наступать на запад города.

Отрывок, характеризующий Бульвар Сен-Лоран (Монреаль)

Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.


Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?