Бульвар Тараса Шевченко (Киев)

Бульвар Тараса Шевченко Киев
укр. Бульвар Тараса Шевченка
Бульвар Тараса Шевченко в Киеве
Общая информация
Страна	Украина
Город	Киев
Район	Шевченковском районе
Протяжённость	1,8 км
Координаты начала	50°26′32″ с. ш. 30°31′12″ в. д.50.442389° с. ш. 30.520083° в. д. / 50.442389; 30.520083
Координаты конца	50°26′47″ с. ш. 30°29′40″ в. д.50.446472° с. ш. 30.494694° в. д. / 50.446472; 30.494694
Ближайшие станции метро	«Университет»  «Вокзальная»
Трамвайные маршруты	линия существовала в 1892—1940-х гг.
Троллейбусные маршруты	5, 8, 17
Автобусные маршруты	24
Маршрутное такси	189, 228, 230, 231, 404, 429, 433, 450, 532, 570, 575
Прежние названия	Бульварная улица, Шоссейный бульвар, Университетский бульвар, Бибиковский бульвар
Название в честь	Т. Г. Шевченко
Почтовый индекс	01004 (начало), 01030 (середина), 01032 (конец)
Движение	двустороннее
[osm.org/go/0jfPVo95 на OpenStreetMap]
[maps.yandex.ua/-/CVVnYZ1f на Яндекс.Картах]
[goo.gl/maps/LXLEP на Картах Google]

Бульва́р Тара́са Шевче́нко (укр. бульва́р Тара́са Шевче́нка) — бульвар в Шевченковском районе города Киева. Пролегает от Бессарабской площади до площади Победы.

К бульвару примыкают улицы Пушкинская, Терещенковская, Владимирская, Леонтовича, Ивана Франко, Пирогова, Михаила Коцюбинского, Симона Петлюры и переулок Аллы Горской.

Названия

• Бульварная улица (впервые упоминается в 1834 году);
• 1850—1869: Шоссейный/Университетский бульвар (названия употреблялись параллельно);
• 1869—1919: Бибиковский бульвар (в память киевского генерал-губернатора 1837—1852 гг. Д. Г. Бибикова).

Современное название с 1919 года в честь украинского поэта, писателя и художника Т.Шевченко.

История

Бульвар как городская улица возник в 30-х годах XIX века (не позднее 1834 года). Одновременно с сооружением на соседней Владимирской улице здания Киевского университета посредине улицы была посажена аллея — сначала лип и каштанов, позднее — с 40-х годов XIX века — пирамидальных тополей, которые и поныне остаются визиткой улицы.

Первым каменным зданием улицы стал нынешний дом № 25 (бывший дом арестантских рот), который некоторое время находился вне официальной границы города. В 1839 году вдоль левой стороны улицы был заложен ботанический сад — ныне Ботанический сад им. А. В. Фомина или Старый ботанический сад.

В 40-х—50-х годах XIX века были сооружены здания Кадетского корпуса, позднее 1-й гимназии (1850) — ныне № 14; 2-й гимназии (1856) — теперь № 18; а также особняк Сан-Донато, позже М. Терещенко (1842) — теперь № 12. В 1857 году в конце бульвара, на тогдашней границе Киева были построены Триумфальные ворота (находились на месте нынешнего Воздухофлотского путепровода).

В 60-е годы XIX века на Галицкой площади (ныне площадь Победы) была воздвигнута Железная церковь (из чугунных плит) св. Иоанна Златоуста.

В то же время на пустыре между улицами Гимназической (Леонтовича) и Святославской (ныне — Ивана Франко) были заложены фундаменты Владимирского собора (строился 1862—1882 годы, до 1896 года шли оформительные работы и роспись собора).

В 70-х—90-х годах XIX — начале XX вв. происходит интенсивная застройка улицы: возводятся как особняки (особняк Горецкого, позднее Богрова — № 4; особняк Шпаковского, позднее Н. Терещенко — № 8; особняк — № 29; особняк И. Терещенко — № 34) — так и доходные и обычные жилые дома: (№ 1, 3, 4, 9, 11, 19, 26, 31, 36, 46, 48), общественные здания — университетская больница (1880-е гг. — № 17), Коммерческий институт (1906, № 22-24), гостиницы «Марсель» (№ 5), «Паласт-Отель» (№ 7), «Киев» (№ 28 36), промышленные сооружения (Табачная фабрика, бывш. № 72, ныне проспект Победы, № 6).

В 1872 году на стыке бульвара и Безаковской улицы был воздвигнут памятник А.Бобринскому (ныне на этом месте памятник Н. Щорсу), в 1946 году в начале бульвара был установлен памятник В. Ленину.

Важные учреждения

• № 1-б Школа восточных языков и культуры
• № 5-7 Гостиница «Премьер-Палас»
• № 11-А Банк «Бизнес Стандарт»
• № 12 Музей Т. Г. Шевченко
• № 13 Национальный медицинский университет имени Богомольца
• № 17 городская клиническая больница № 18, бывшая клиника Университета
• № 18 «Укртелеком»
• № 22-24 Национальный педагогический университет им. М. П. Драгоманова
• № 27 Академия адвокатуры Украины
• № 26 Шевченковская районная государственная администрация
• № 38-40 Центральные железнодорожные кассы
• № 50-52 Дом национальных творческих коллективов Украины (Академическая капелла «Думка», хор им. Г. Верёвки, капелла бандуристов, Институт культурологии Национальной академии искусств Украины)

Здания, представляющие историческую ценность, памятники архитектуры

• № 4 (особняк-флигель и фасадный дом, 1875; 1901)
• № 5-7 (гостиница, 1908)
• № 12 (особняк, 1842)
• № 14 (бывшая Александровская гимназия, 1850—1852)
• № 18 (бывшая гимназия, 1856)
• № 20 (Владимирский собор, 1862—1896)
• № 22-24 (Коммерческое училище, 1906)
• № 23 (кон. XIX — нач. ХХ вв.)
• № 31 (жилое здание, кон. XIX — нач. ХХ вв.)
• № 34 (особняк И. Н. Терещенко, 1874—1875)
• № 36 (жилое здание, кон. XIX в.)
• № 46 (жилое здание, нач. XX в.)
• № 48 (жилое здание, XX век), а также дома № 1, 3, 8, 9, 13, 17, 19, 23, 26, 27, 27а, 29

Известные люди, связанные с бульваром Тараса Шевченко

Дома № 8, 12, 34 принадлежали семье Терещенко.

В здании 1-й Гимназии в разное время работали либо учились Н. Пирогов, В. Вернадский, А. Луначарский, М. Булгаков(учился 1901—1909), К. Паустовский (учился 1904—1912), А. Богомолец.

В здании 2-й Гимназии учились или работалим П. Чубинский, Н. Чалый, И. Сошенко, И. Вернадский, В. Орловский, А. Крымский (учился 1883—1885), Р. Глиер (окончил в 1894), Отто Шмидт (окончил в 1909), А. Русов (муж С.Русовой), подготовительный класс окончил М. Булгаков.

Владимирский собор расписывали художники В. Васнецов, М. Нестеров, А. Прахов, Н. Пимоненко, С. Костенко, В. Котарбинский, братья Павел и Александр Сведомские, М.Врубель.

В клинике Университета лечился М. Коцюбинский.

На месте здания Коммерческого института (ныне здесь Национальный педагогический университет им. М. П. Драгоманова) был домик, где в 1877 году родился поэт и художник М. Волошин.

Изображения

• Kiev-Bibikoff-boulevard.png

  Бибиковский бульвар, вид на университет. Фотография второй половины XIX века

• Vladimirski sobor vid s bulvara.jpg

  Вид на Владимирский собор с бульвара

• Perekrestok bulvara s Leontovicha.jpg

  Перекрёсток бульвара Шевченко с улицей Леонтовича

• Pedagogicheskij Universitet Kiev.jpg

  Здание Национального педагогического университета на бульваре Тараса Шевченко

• Бульвар Шевченко (Киев).JPG

  от памятника Щорсу на восток

• Памятник Щорсу (Киев).JPG

  памятник Щорсу

• Бульвар Шевченко от памятника Щорса до площади Победы.JPG

  бульвар Шевченко от памятника Щорсу до площади Победы

• Бульвар Шевченко от площади Победы.jpg

  бульвар Шевченко от площади Победы

Литература

• Вулиці Києва : довідник : [укр.] / за ред. А. В. Кудрицького. — К. : Українська енциклопедія ім. М. П. Бажана, 1995. — С. 253–254. — ISBN 5-88500-070-0.</span>
• Киев : энциклопед. справ. / под ред. А. В. Кудрицкого. — 2-е изд. — К. : Главная редакция Украинской Советской Энциклопедии, 1985. — С. 711–712.</span>
• Друг О., Малаков Д. «Особняки Києва». К., «КИЙ», 2004.
• www.oldkyiv.org.ua/data/bibik_2327.php?lang=ru /Бибиковский бульвар, 23 и 27. Історія./
• www.oldkyiv.org.ua/data/shev_mus.php?lang=ua /Бульвар Тараса Шевченка, 12. Історія./

Ссылки

• [maps.yandex.ua/-/CVVnY6o~ Бульвар Тараса Шевченко] на сервисе Яндекс.Панорамы.

Отрывок, характеризующий Бульвар Тараса Шевченко (Киев)

Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.
Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n'a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал из за границы, кто нибудь сказал бы ему, что ему ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении. Он не мог бы поверить этому! Разве не он всей душой желал, то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал и школы и больницы и отпускал своих крестьян на волю?
А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покамест, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покамест, уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса.
В минуты гордости, когда он думал о своем положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и глупые, довольные и успокоенные своим положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что то для человечества», – говорил он себе в минуты гордости. «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки, общества, породы, той стихийной силой, против которой не властен человек, были приведены туда же, куда и я», говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он не презирал уже, а начинал любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.
На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.
«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее . Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.
Он читал и читал всё, что попадалось под руку, и читал так что, приехав домой, когда лакеи еще раздевали его, он, уже взяв книгу, читал – и от чтения переходил ко сну, и от сна к болтовне в гостиных и клубе, от болтовни к кутежу и женщинам, от кутежа опять к болтовне, чтению и вину. Пить вино для него становилось всё больше и больше физической и вместе нравственной потребностью. Несмотря на то, что доктора говорили ему, что с его корпуленцией, вино для него опасно, он очень много пил. Ему становилось вполне хорошо только тогда, когда он, сам не замечая как, опрокинув в свой большой рот несколько стаканов вина, испытывал приятную теплоту в теле, нежность ко всем своим ближним и готовность ума поверхностно отзываться на всякую мысль, не углубляясь в сущность ее. Только выпив бутылку и две вина, он смутно сознавал, что тот запутанный, страшный узел жизни, который ужасал его прежде, не так страшен, как ему казалось. С шумом в голове, болтая, слушая разговоры или читая после обеда и ужина, он беспрестанно видел этот узел, какой нибудь стороной его. Но только под влиянием вина он говорил себе: «Это ничего. Это я распутаю – вот у меня и готово объяснение. Но теперь некогда, – я после обдумаю всё это!» Но это после никогда не приходило.
Натощак, поутру, все прежние вопросы представлялись столь же неразрешимыми и страшными, и Пьер торопливо хватался за книгу и радовался, когда кто нибудь приходил к нему.
Иногда Пьер вспоминал о слышанном им рассказе о том, как на войне солдаты, находясь под выстрелами в прикрытии, когда им делать нечего, старательно изыскивают себе занятие, для того чтобы легче переносить опасность. И Пьеру все люди представлялись такими солдатами, спасающимися от жизни: кто честолюбием, кто картами, кто писанием законов, кто женщинами, кто игрушками, кто лошадьми, кто политикой, кто охотой, кто вином, кто государственными делами. «Нет ни ничтожного, ни важного, всё равно: только бы спастись от нее как умею»! думал Пьер. – «Только бы не видать ее , эту страшную ее ».


В начале зимы, князь Николай Андреич Болконский с дочерью приехали в Москву. По своему прошедшему, по своему уму и оригинальности, в особенности по ослаблению на ту пору восторга к царствованию императора Александра, и по тому анти французскому и патриотическому направлению, которое царствовало в то время в Москве, князь Николай Андреич сделался тотчас же предметом особенной почтительности москвичей и центром московской оппозиции правительству.