Бункер Сиракур

Бункер Сираку́р (фр. Le bunker de Siracourt, нем. Wasserwerk St. Pol) — германский подземный пусковой комплекс для самолетов-снарядов Фау-1, построенный в 1943 году возле населённого пункта Сиракур в провинции Па-де-Кале. Предназначался для обеспечения развертывания в больших количествах самолетов-снарядов Фау-1 на неуязвимой для бомбардировок стартовой позиции с целью последующего запуска по Лондону. Из-за интенсивных бомбардировок авиацией союзников, бункер так никогда и не был введен в эксплуатацию.

История

Утрата немецкой авиацией позиций в воздушном пространстве Западной Европы привела к тому, что осуществление бомбардировок Великобритании стало для самолетов Люфтваффе практически непосильной задачей. Превосходство союзников в воздухе было очевидным. В попытке ответить на стратегические бомбардировки Германии, Люфтваффе сделало ставку на концептуально новые виды оружия — т. н. Оружие возмездия.

Главной надеждой Люфтваффе в планируемой кампании был самолет-снаряд Fi-103 с пульсирующим воздушно-реактивным двигателем. Эта сравнительно простая и дешевая ракета могла изготовляться в больших количествах, и запускаться по Великобритании вместо дорогих пилотируемых бомбардировщиков. Проведенные расчеты показывали, что интенсивный обстрел Лондона ракетами Фау-1 будет в экономическом смысле более эффективен, чем известный «Блиц» 1940 года.

При проработке планов развертывания ракет Фау-1 встал вопрос о типе стартовых позиций. Инженеры считали, что ракету следует запускать со стационарных позиций, расположенных в укрытых бункерах. Военные склонялись к рассредоточению позиций по местности как средству защиты, указывая на то, что Люфтваффе не сможет защитить бункера от бомбардировок союзников. В конечном итоге, был достигнут компромисс: было решено развернуть четыре "тяжелые" бункерные позиции, и 96 "легких", рассредоточенных на местности позиций.

Первые две бункерные пусковые установки было решено развернуть в Па-де-Кале, в районе Сиракоэрт - на расстоянии в 210 км от Лондона, рассматривавшегося как основная цель Фау-1.

Конструкция

Бункер в Сиракоэрте должен был быть прямоугольной железобетонной конструкцией, длиной 215 метров, шириной 36 метров и высотой в 10 метров. На его постройку предполагалось израсходовать 55000 кубометров железобетона.

Железнодорожная ветка соединяла бункер с системой железных дорог Франции. Поезда, доставляющие ракеты и топливо, должны были разгружаться внутри бункера, тем самым сводя к минимуму воздействие бомбардировок на деятельность персонала. До 150 ракет Фау-1 в разобранном состоянии могло храниться одновременно в бункере.

Перпендикулярно основной конструкции, на поверхность должна была выходить одна или две стартовые катапульты, выходящие на поверхность. Предполагалось, что бункер позволит осуществлять непрерывный обстрел Лондона с темпом 30 самолетов-снарядов в сутки.

Заглубленный в мягкий грунт (крыша бункера выступала над поверхностью всего на 3 метра) и тщательно замаскированный, бункер представлялся чрезвычайно трудноуязвимой целью. Немцы предполагали, что никакие мыслимые бомбардировки союзников не смогут замедлить темпа запуска ракет, и даже в случае выхода из строя железнодорожного полотна, запас ракет в бункере позволит поддерживать темпы до ремонта.

Бомбардировки

Союзники обнаружили работы в Сиракуре почти сразу после их начала в сентябре 1943 года. Бомбардировки начались почти немедленно, но несмотря на все задержки и проблемы, постройка бункера продолжалась успешно до июня 1944 года, когда, убедившись в неэффективности обычных бомб, англичане сбросили на бункер 5-тонные бомбы Tallboy, падающие со сверхзвуковой скоростью и пробивающие грунт на 30 метров перед детонацией.

Бомбардировки 5-тонными снарядами конструкция бункера уже не выдержала. Одна бомба пробила крышу бункера, и разорвалась внутри, причинив тяжелые повреждения несущей конструкции. Хотя бункер мог быть еще восстановлен, продолжающиеся бомбардировки союзников и успешное развертывание "легких" позиций Фау-1 привели к тому, что работы над бункером были прекращены.

В настоящее время бункер находится на частной территории, и доступ к нему ограничен.

См. также

• Купол Визерне
• Бункер Эперлек

Литература

• Sanders Terence R.B. Investigation of the "Heavy" Crossbow installations in Northern France. Report by the Sanders Mission to the Chairman of the Crossbow Committee: Appendix D. — 1945. — Vol. 1.
• Zaloga Steven J. German V-Weapon Sites 1943-45. — Osprey Publishing, 2008. — ISBN 978-1-84603-247-9.
• Zaloga Steven J. V-1 Flying Bomb 1942-52: Hitler's Infamous 'Doodlebug'. — Osprey publishing, 2005. — ISBN 978-1-84176-791-8.

Ссылки

• [www.losapos.com/francebunkers Hitler’s Bunkers in Northern France]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Бункер Сиракур

Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.


Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.