Бунчук
Бунчук (крымско-тат. buncuk) — древко с привязанным хвостом коня либо яка, служившее в XV—XVIII веках знаком власти.
В Восточной Европе этот символ власти получил распространение после татаро-монгольского нашествия.[1][2][3]
Бунчук — слово тюркского происхождения. Бунчук использовался у османов вместо штандарта.
Содержание
Описание османского бунчука
Туг, или бунчук, — конский хвост, закрепленный на цилиндрическом, полом внутри и поэтому очень лёгком древке из мягкого дерева. На верхнем конце древка чаще всего помещался металлический шар, иногда — полумесяц. Ниже крепился простой или заплетённый в косы конский хвост, который окрашивался в синий, красный и чёрный цвета. На месте крепления хвоста древко обтягивалось тканью из конского и верблюжьего волоса. Волос окрашивался в различные цвета и иногда составлял очень красивый узор, а само древко украшалось восточными орнаментами[4].
История
Османская империя
Перед османским пашой, который выполнял обязанности визиря, то есть министра султана, носили бунчук, на конце которого были три конских хвоста (таким образом, визирь имел титул трёхбунчужного паши). Однобунчужный паша (бригадир) соответствовал генерал-майору армии Российской империи (чин IV класса «Табели о рангах» 1722 года), двухбунчужный (ферик, дивизионный командир) — генерал-лейтенанту (III класс), трёхбунчужный (мушир) — генерал-аншефу (II класс). В гражданской службе муширу соответствовал визирь, ферику — беглербег[5]. Перед самим султаном несли бунчук с семью хвостами. В Османской империи бунчук использовался вплоть до введения строевых войск и обозначался словом туг, либо кутас[6]. Ношение бунчуков было обязанностью силихдаров (оруженосцев), которые в этом случае именовались тугджи[7].
Речь Посполитая
Обычай бунчука перешел из Османской империи в Речь Посполитую. В походах поляков против османов и татар, также носили бунчуки — перед польным гетманом с одним хвостом, перед великим коронным гетманом — с двумя хвостами. Ян III Собеский так привык к бунчуку, что, став королём, всегда отправлялся в поход с бунчуком.
Казаки
Обычай ношения бунчука был и у казаков на Украине, где их носили перед гетманом и запорожскими атаманами. Гетман имел несколько бунчуков, булаву же использовал только одну. Бунчуки носили перед гетманом в его походах. Также бунчуки выставлялись перед походной палаткой гетмана.[8]
См. также
Напишите отзыв о статье "Бунчук"
Примечания
- ↑ В. В. Богуславский Е. И. Куксина [books.google.com/books?id=sBedA2OHAzYC&pg=PA186&lpg=PA186&dq=buncuk+—+раковины&source=web&ots=l1q4dqxxjO&sig=b97dQ0FKAbsM-9nnXQthUcGngNI&hl=en&sa=X&oi=book_result&resnum=3&ct=result Славянская энциклопедия. XVII век] ISBN 5-85197-167-3
- ↑ «конский хвост, ниспадающий с наконечника, имеющего форму полумесяца; символ высшей власти; гетманский жезл» (Гоголь) [www.slovopedia.com/22/193/1631129.html Этимологический русскоязычный словарь Фасмера]
- ↑ «Она любила конный строй, И бранный звон литавр, и клики Пред бунчуком и булавой Малороссийского владыки…» [er3ed.qrz.ru/pushkin-poltawa.htm Пушкин «Полтава»]
- ↑ Венделин Бёхайм. Часть III. Военные атрибуты — Знамёна // Энциклопедия оружия = Handbuch der Waffenkunde / Под ред. С. В. Еременко. — СПб.: АО «Санкт-Петербург оркестр», 1995. — С. 370. — 10 000 экз. — ISBN 5-87685-029-2.
- ↑ [encbook.ru/content139783/ ПАША] (рус.). EncBook.ru. Проверено 14 мая 2010. [www.webcitation.org/66JuWZaBl Архивировано из первоисточника 21 марта 2012].
- ↑ Бунчук // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ Бёхайм, 1995, с. 370.
- ↑ [www.hrono.info/organ/rossiya/bunchuk.html Бунчук]
Литература
- Бунчук // Малый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 4 т. — СПб., 1907—1909.
Отрывок, характеризующий Бунчук
– Любезные братья, – начал он, краснея и запинаясь и держа в руке написанную речь. – Недостаточно блюсти в тиши ложи наши таинства – нужно действовать… действовать. Мы находимся в усыплении, а нам нужно действовать. – Пьер взял свою тетрадь и начал читать.«Для распространения чистой истины и доставления торжества добродетели, читал он, должны мы очистить людей от предрассудков, распространить правила, сообразные с духом времени, принять на себя воспитание юношества, соединиться неразрывными узами с умнейшими людьми, смело и вместе благоразумно преодолевать суеверие, неверие и глупость, образовать из преданных нам людей, связанных между собою единством цели и имеющих власть и силу.
«Для достижения сей цели должно доставить добродетели перевес над пороком, должно стараться, чтобы честный человек обретал еще в сем мире вечную награду за свои добродетели. Но в сих великих намерениях препятствуют нам весьма много – нынешние политические учреждения. Что же делать при таковом положении вещей? Благоприятствовать ли революциям, всё ниспровергнуть, изгнать силу силой?… Нет, мы весьма далеки от того. Всякая насильственная реформа достойна порицания, потому что ни мало не исправит зла, пока люди остаются таковы, каковы они есть, и потому что мудрость не имеет нужды в насилии.
«Весь план ордена должен быть основан на том, чтоб образовать людей твердых, добродетельных и связанных единством убеждения, убеждения, состоящего в том, чтобы везде и всеми силами преследовать порок и глупость и покровительствовать таланты и добродетель: извлекать из праха людей достойных, присоединяя их к нашему братству. Тогда только орден наш будет иметь власть – нечувствительно вязать руки покровителям беспорядка и управлять ими так, чтоб они того не примечали. Одним словом, надобно учредить всеобщий владычествующий образ правления, который распространялся бы над целым светом, не разрушая гражданских уз, и при коем все прочие правления могли бы продолжаться обыкновенным своим порядком и делать всё, кроме того только, что препятствует великой цели нашего ордена, то есть доставлению добродетели торжества над пороком. Сию цель предполагало само христианство. Оно учило людей быть мудрыми и добрыми, и для собственной своей выгоды следовать примеру и наставлениям лучших и мудрейших человеков.
«Тогда, когда всё погружено было во мраке, достаточно было, конечно, одного проповедания: новость истины придавала ей особенную силу, но ныне потребны для нас гораздо сильнейшие средства. Теперь нужно, чтобы человек, управляемый своими чувствами, находил в добродетели чувственные прелести. Нельзя искоренить страстей; должно только стараться направить их к благородной цели, и потому надобно, чтобы каждый мог удовлетворять своим страстям в пределах добродетели, и чтобы наш орден доставлял к тому средства.
«Как скоро будет у нас некоторое число достойных людей в каждом государстве, каждый из них образует опять двух других, и все они тесно между собой соединятся – тогда всё будет возможно для ордена, который втайне успел уже сделать многое ко благу человечества».
Речь эта произвела не только сильное впечатление, но и волнение в ложе. Большинство же братьев, видевшее в этой речи опасные замыслы иллюминатства, с удивившею Пьера холодностью приняло его речь. Великий мастер стал возражать Пьеру. Пьер с большим и большим жаром стал развивать свои мысли. Давно не было столь бурного заседания. Составились партии: одни обвиняли Пьера, осуждая его в иллюминатстве; другие поддерживали его. Пьера в первый раз поразило на этом собрании то бесконечное разнообразие умов человеческих, которое делает то, что никакая истина одинаково не представляется двум людям. Даже те из членов, которые казалось были на его стороне, понимали его по своему, с ограничениями, изменениями, на которые он не мог согласиться, так как главная потребность Пьера состояла именно в том, чтобы передать свою мысль другому точно так, как он сам понимал ее.
По окончании заседания великий мастер с недоброжелательством и иронией сделал Безухому замечание о его горячности и о том, что не одна любовь к добродетели, но и увлечение борьбы руководило им в споре. Пьер не отвечал ему и коротко спросил, будет ли принято его предложение. Ему сказали, что нет, и Пьер, не дожидаясь обычных формальностей, вышел из ложи и уехал домой.
