Бурачёк, Степан Онисимович

Степан Онисимович Бурачёк
Дата рождения	12 января 1800(1800-01-12)
Место рождения	село Заиньки, Нежинский уезд, Черниговская губерния, Российская империя
Дата смерти	26 декабря 1876 (7 января 1877)(1877-01-07) (76 лет)
Место смерти	Санкт-Петербург
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	флот
Звание	Генерал-лейтенант
Награды и премии
Связи	брат: Фёдор Онисимович Бурачков дети: Евгений (1836), Павел (1837)

Степа́н Они́симович Бурачёк (1800—1877) — русский кораблестроитель, генерал-лейтенант Корпуса корабельных инженеров. Публицист, прозаик, издатель журнала «Маяк».

В источниках встречаются другие варианты имени, например, Стефан Анисимович Бурачок.

Биография

Родился 12 января 1800 года в селе Заиньки Нежинского уезда Черниговской губернии в обедневшей дворянской семье.

Когда Степану исполнилось 12 лет, отец — Онисим Никифорович — отвёз его в Петербург и определил в младший класс Училища корабельной архитектуры. С первых дней пребывания в училище Степан Бурачёк подружился с одноклассником Иваном Амосовым, который в дальнейшем стал одним из самых выдающихся кораблестроителей России XIX века.

В 1817 году, выдержав все выпускные экзамены, Бурачёк стал первым среди семи выпущенных в тот год корабельных чертёжников. За отличные успехи и примерное поведение ему присвоили чин не 13-го, как всем остальным выпускникам, а 12-го класса. Бурачёк был оставлен в родной «альма-матер» репетитором-помощником преподавателей высшей математики, аналитической механики, теории корабля и физики.

Спустя два года он принял назначение на службу в Петербургское адмиралтейство, считавшееся центром отечественного судостроения. Здесь Бурачёк зарекомендовал себя с самой лучшей стороны, и вскоре в его послужном списке появилась запись о прилежном поведении и очень хороших способностях по кораблестроительной части. Впоследствии он был отправлен в Казань с повышением по службе, где в 1820 году впервые самостоятельно спроектировал и построил 16-пушечный корвет «Геркулес».

В 1821 году Бурачёк был направлен в Астрахань, где приступил к исполнению обязанностей управляющего местным адмиралтейством. При этом он получил широкие полномочия и полную самостоятельность в принятии административных и технических решений.

За десять лет труда С. О. Бурачёк сумел построить на верфях Астраханского адмиралтейства до 30 новых боевых кораблей и вспомогательных судов. В их число, в частности, вошли 8 бригов, 4 транспорта, а также первые два колёсных парохода «Кура» и «Предприятие».

В 1826 году Бурачка произвели в помощники корабельного мастера, в 1828 году — в поручики Корпуса корабельных инженеров, а спустя ещё три года перевели в столицу в распоряжение командира Петербургского военного порта.

В 1832 году Бурачёк был приглашён на преподавательскую работу в недавно открытый при Морском кадетском корпусе двухгодичный Офицерский класс для «усовершенствования некоторого числа отличнейших офицеров… в высших частях наук, к морской службе потребных». Именно Степан Онисимович Бурачёк предложил разделить науку о корабле на три дисциплины: теорию корабля, корабельную архитектуру и прочность корпуса. В 1835—1839 годах он построил большую модель фрегата для практических занятий гардемаринов перед выходом в плавание.

В 1840—1845 годах под редакцией Бурачка выходил ежемесячный просветительский журнал «Маяк». Публицистика Степана Онисимовича, однако, принесла ему сомнительную славу. Журнал был объектом насмешек современников за неприятие всей тогдашней русской литературы, за обвинения творчества Пушкина и Лермонтова в греховности и зловредности, за вражду ко всему иноземному.

В 1862 году, несмотря на возражения Морского учёного комитета, Бурачёк настоял на утверждении проекта и выдаче заказа Балтийскому заводу на постройку первой в России подводной лодки с механическим двигателем (пневмомашиной), спроектированной русским изобретателем И. Ф. Александровским. В дальнейшем Степан Онисимович помог Александровскому в разработке рабочей документации, так как одно время являлся наблюдающим за постройкой лодки. Кроме этого, Бурачёк сам разработал проект подводной лодки с паровой машиной, герметичной топкой для сжигания топлива под водой и водомётным движителем. По ряду причин проект не был осуществлён.

В 1869 году С. О. Бурачку присвоили воинское звание генерал-лейтенанта Корпуса корабельных инженеров.

Умер 26 декабря 1876 года (7 января 1877 по новому стилю) и был с почестями похоронен на Смоленском кладбище в Петербурге.

Семья

Брат, Фёдор Онисимович Бурачков (1798—1877) — военный инженер, губернатор Новгородской губернии (1851—1853), генерал-лейтенант. Братья Аксентий и Николай погибли при военных действиях на Кавказе. Сыновья — Евгений Степанович Бурачёк (1836—1911) — контр-адмирал, первый начальник военного поста Владивосток; Павел Степанович Бурачёк (1837—1916) — вице-адмирал.

Награды

• За заслуги перед Отечеством С. О. Бурачёк был награждён орденами Святого Станислава 1-й степени, Святого Владимира 4-й степени и Святой Анны 3-й степени.

Ссылки

• Морозов П. О. Бурачек, Степан Анисимович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Бурачек, Стефан Анисимович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб., 1908. — Т. 3: Бетанкур — Бякстер. — С. 493—495.
• [forums.corsairs-harbour.ru/showthread.php?t=1307 Корабелы: мастера, инженеры, конструкторы — Степан Бурачек]
• [www.meas.ru/fish-2-5.html Бурачек Степан Онисимович]
• [www.pershpektiva.ru/%D0%BB%D1%8E%D0%B4%D0%B8%20%D0%A1%D0%B0%D0%BD%D0%BA%D1%82-%D0%9F%D0%B5%D1%82%D0%B5%D1%80%D0%B1%D1%83%D1%80%D0%B3%D0%B0/%D0%91%D1%83%D1%80%D0%B0%D1%87%D0%B5%D0%BA%20%D0%A1%D1%82%D0%B5%D1%84%D0%B0%D0%BD%20(%D0%A1%D1%82%D0%B5%D0%BF%D0%B0%D0%BD)%20%D0%9E%D0%BD%D0%B8%D1%81%D0%B8%D0%BC%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87%201800.htm Бурачек Стефан (Степан) Онисимович]
• [sakhgu.ru/Expert/Ship/M-03b.html Краткая биографическая справка]
• [www.arseniev.org/expo/itemshow.php?id=10 Портрет С. О. Бурачека]

Отрывок, характеризующий Бурачёк, Степан Онисимович

Только что Наташа кончила петь, она подошла к нему и спросила его, как ему нравится ее голос? Она спросила это и смутилась уже после того, как она это сказала, поняв, что этого не надо было спрашивать. Он улыбнулся, глядя на нее, и сказал, что ему нравится ее пение так же, как и всё, что она делает.
Князь Андрей поздно вечером уехал от Ростовых. Он лег спать по привычке ложиться, но увидал скоро, что он не может спать. Он то, зажжа свечку, сидел в постели, то вставал, то опять ложился, нисколько не тяготясь бессонницей: так радостно и ново ему было на душе, как будто он из душной комнаты вышел на вольный свет Божий. Ему и в голову не приходило, чтобы он был влюблен в Ростову; он не думал о ней; он только воображал ее себе, и вследствие этого вся жизнь его представлялась ему в новом свете. «Из чего я бьюсь, из чего я хлопочу в этой узкой, замкнутой рамке, когда жизнь, вся жизнь со всеми ее радостями открыта мне?» говорил он себе. И он в первый раз после долгого времени стал делать счастливые планы на будущее. Он решил сам собою, что ему надо заняться воспитанием своего сына, найдя ему воспитателя и поручив ему; потом надо выйти в отставку и ехать за границу, видеть Англию, Швейцарию, Италию. «Мне надо пользоваться своей свободой, пока так много в себе чувствую силы и молодости, говорил он сам себе. Пьер был прав, говоря, что надо верить в возможность счастия, чтобы быть счастливым, и я теперь верю в него. Оставим мертвым хоронить мертвых, а пока жив, надо жить и быть счастливым», думал он.


В одно утро полковник Адольф Берг, которого Пьер знал, как знал всех в Москве и Петербурге, в чистеньком с иголочки мундире, с припомаженными наперед височками, как носил государь Александр Павлович, приехал к нему.
– Я сейчас был у графини, вашей супруги, и был так несчастлив, что моя просьба не могла быть исполнена; надеюсь, что у вас, граф, я буду счастливее, – сказал он, улыбаясь.
– Что вам угодно, полковник? Я к вашим услугам.
– Я теперь, граф, уж совершенно устроился на новой квартире, – сообщил Берг, очевидно зная, что это слышать не могло не быть приятно; – и потому желал сделать так, маленький вечерок для моих и моей супруги знакомых. (Он еще приятнее улыбнулся.) Я хотел просить графиню и вас сделать мне честь пожаловать к нам на чашку чая и… на ужин.
– Только графиня Елена Васильевна, сочтя для себя унизительным общество каких то Бергов, могла иметь жестокость отказаться от такого приглашения. – Берг так ясно объяснил, почему он желает собрать у себя небольшое и хорошее общество, и почему это ему будет приятно, и почему он для карт и для чего нибудь дурного жалеет деньги, но для хорошего общества готов и понести расходы, что Пьер не мог отказаться и обещался быть.
– Только не поздно, граф, ежели смею просить, так без 10 ти минут в восемь, смею просить. Партию составим, генерал наш будет. Он очень добр ко мне. Поужинаем, граф. Так сделайте одолжение.
Противно своей привычке опаздывать, Пьер в этот день вместо восьми без 10 ти минут, приехал к Бергам в восемь часов без четверти.
Берги, припася, что нужно было для вечера, уже готовы были к приему гостей.
В новом, чистом, светлом, убранном бюстиками и картинками и новой мебелью, кабинете сидел Берг с женою. Берг, в новеньком, застегнутом мундире сидел возле жены, объясняя ей, что всегда можно и должно иметь знакомства людей, которые выше себя, потому что тогда только есть приятность от знакомств. – «Переймешь что нибудь, можешь попросить о чем нибудь. Вот посмотри, как я жил с первых чинов (Берг жизнь свою считал не годами, а высочайшими наградами). Мои товарищи теперь еще ничто, а я на ваканции полкового командира, я имею счастье быть вашим мужем (он встал и поцеловал руку Веры, но по пути к ней отогнул угол заворотившегося ковра). И чем я приобрел всё это? Главное умением выбирать свои знакомства. Само собой разумеется, что надо быть добродетельным и аккуратным».
Берг улыбнулся с сознанием своего превосходства над слабой женщиной и замолчал, подумав, что всё таки эта милая жена его есть слабая женщина, которая не может постигнуть всего того, что составляет достоинство мужчины, – ein Mann zu sein [быть мужчиной]. Вера в то же время также улыбнулась с сознанием своего превосходства над добродетельным, хорошим мужем, но который всё таки ошибочно, как и все мужчины, по понятию Веры, понимал жизнь. Берг, судя по своей жене, считал всех женщин слабыми и глупыми. Вера, судя по одному своему мужу и распространяя это замечание, полагала, что все мужчины приписывают только себе разум, а вместе с тем ничего не понимают, горды и эгоисты.
Берг встал и, обняв свою жену осторожно, чтобы не измять кружевную пелеринку, за которую он дорого заплатил, поцеловал ее в середину губ.
– Одно только, чтобы у нас не было так скоро детей, – сказал он по бессознательной для себя филиации идей.
– Да, – отвечала Вера, – я совсем этого не желаю. Надо жить для общества.
– Точно такая была на княгине Юсуповой, – сказал Берг, с счастливой и доброй улыбкой, указывая на пелеринку.
В это время доложили о приезде графа Безухого. Оба супруга переглянулись самодовольной улыбкой, каждый себе приписывая честь этого посещения.
«Вот что значит уметь делать знакомства, подумал Берг, вот что значит уметь держать себя!»
– Только пожалуйста, когда я занимаю гостей, – сказала Вера, – ты не перебивай меня, потому что я знаю чем занять каждого, и в каком обществе что надо говорить.
Берг тоже улыбнулся.
– Нельзя же: иногда с мужчинами мужской разговор должен быть, – сказал он.
Пьер был принят в новенькой гостиной, в которой нигде сесть нельзя было, не нарушив симметрии, чистоты и порядка, и потому весьма понятно было и не странно, что Берг великодушно предлагал разрушить симметрию кресла, или дивана для дорогого гостя, и видимо находясь сам в этом отношении в болезненной нерешительности, предложил решение этого вопроса выбору гостя. Пьер расстроил симметрию, подвинув себе стул, и тотчас же Берг и Вера начали вечер, перебивая один другого и занимая гостя.
Вера, решив в своем уме, что Пьера надо занимать разговором о французском посольстве, тотчас же начала этот разговор. Берг, решив, что надобен и мужской разговор, перебил речь жены, затрогивая вопрос о войне с Австриею и невольно с общего разговора соскочил на личные соображения о тех предложениях, которые ему были деланы для участия в австрийском походе, и о тех причинах, почему он не принял их. Несмотря на то, что разговор был очень нескладный, и что Вера сердилась за вмешательство мужского элемента, оба супруга с удовольствием чувствовали, что, несмотря на то, что был только один гость, вечер был начат очень хорошо, и что вечер был, как две капли воды похож на всякий другой вечер с разговорами, чаем и зажженными свечами.