Бургтеатер
| «Бургтеатер» | |
 | |
| Прежние названия |
Королевский театр при дворце, Придворный и национальный театр |
|---|---|
| Основан |
14 марта 1741 |
| Руководство | |
| Художественный руководитель |
Маттиас Хартманн |
| Ссылки | |
|
[www.burgtheater.at/ burgtheater.at] | |
«Бу́ргтеатер»[1] (нем. Burgtheater) — придворный театр в венском Хофбурге.
История
Бургтеатер был учреждён в 1741 году указом императрицы Марии Терезии. В течение XVIII и XIX веков был одним из наиболее престижных театров германоязычного мира. В середине XVIII века «первой парой» балетной труппы театра были танцовщики Тереза Фольяцци и Гаспаро Анджолини. Последний также работал здесь как балетмейстер в сотрудничестве с композитором К.-В. Глюком. Здесь были даны премьеры таких опер В.-А. Моцарта, как «Похищение из сераля» (1782), «Женитьба Фигаро» (1786) и «Так поступают все» (1790).
В октябре 1888 года театр был переведён в новое здание на Рингштрассе. На основной сцене театра шел классический репертуар, а современные авторы ставились преимущественно на сцене филиала, в «Академитеатре» (Akademietheater).
После того как во время Второй мировой войны здание театра было практически полностью уничтожено бомбардировками союзников в 1945 году, театр располагался в бывшем варьете «Ронахер». Здание было восстановлено в 1953—55 годах.
Благодаря активной деятельности Клауса Паймана, возглавлявшего театр с 1986 по 1999 год, Бургтеатер выдвинулся в число ведущих европейских театров. В нём проходили премьеры новых пьес Т. Бернхарда, Э. Еллинек, П. Хандке, Петера Туррини.
В разные годы в театре работали актеры: Брокман Ф., Ш. Вольтер, М. Девриент, Г. Реймерс, А. Хейне, Р. Аслан, Э. Бальзер, Ф. И. фон Гольбейн, М. Эйс, X. Блейбтрей, О. Треслер, Э. Вольгемут, Р. Альбах-Ретти, Й. Кайнц, В. Краус (1930-40-е гг.); А. Скода, П. Вессели, А. Хербигер, А. Шмид, К. Гольд, К. Дорш, А. Геснер, Герман Тимиг, В. Кова (ок. 1960); К. М. Брандауэр, Клаус Пайман, Б. Ганц, Ульрих Тукур, Сюзанн Лотар (2000-е гг.)
Известные постановки
- 1928 — «Живой труп» Л. Н. Толстого
- 1929 — «Анна Каренина» по Л. Н. Толстому
- 1943 — «Венецианский купец» У. Шекспира. В роли Шейлока — В. Краус.
- 1946 — «Горе от ума» А. С. Грибоедов
- 1946 — «Натан Мудрый» Г. Э. Лессинга
- 1946 — «Калипсо» Ф. Т. Чокора
- 25 октября 1955 — «Счастье и гибель короля Оттокара» Ф. Грильпарцера (открытие восстановленного здания).
- 1956 — «Мария Стюарт» Ф. Шиллера (реж. Л. Линдтберг)
- 1956 — «Нора» Г. Ибсена (реж. Э. Бальзер)
- 1958 — «Фауст» И. В. Гете (реж. А. Ротт)
- 1958 — цикл пьес Ф. Грильпарцера (реж. Э. Лотар и Л. Линдтберг)
- 1985 — «Преступление и наказание» по Ф. М. Достоевскому (реж. Ю. П. Любимов)
- 1986 — «Ревизская сказка» по Н. В. Гоголю (реж. Ю. П. Любимов)
- 1987 — «Ричард III» У. Шекспира (реж. К. Пейманн)
- 1988 — «Площадь героев» Т. Бернхарда (первое исполнение пьесы; реж. Клаус Пайман)
- 1994 — «Пер Гюнт» Г. Ибсена (реж. К. Пейманн)
- 1994 — «Привал, или Этим все занимаются» Э. Еллинек («Академитеатр»; первое исполнение пьесы; реж. К. Пайман)
- 2001 (?) — «Чайка» А. П. Чехова (реж. Л. Бонди)
- 2007 — «Король Лир» У. Шекспира (реж. Л. Бонди)
Напишите отзыв о статье "Бургтеатер"
Примечания
- ↑ [bigenc.ru/text/1889060 «Бургтеатер»] / Л. А. Полётова // Большой Кавказ — Великий канал. — М. : Большая Российская энциклопедия, 2006. — С. 356. — (Большая российская энциклопедия : [в 35 т.] / гл. ред. Ю. С. Осипов ; 2004—, т. 4). — ISBN 5-85270-333-8.</span>
</ol>
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 22 сентября 2014 года. |
Отрывок, характеризующий Бургтеатер
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.
– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…
Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…
– Я говорила с ним. Он надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы было остаться здесь, – сказала m lle Bourienne. – Потому что, согласитесь, chere Marie, попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге – было бы ужасно. – M lle Bourienne достала из ридикюля объявление на нерусской необыкновенной бумаге французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала ее княжне.
– Я думаю, что лучше обратиться к этому генералу, – сказала m lle Bourienne, – и я уверена, что вам будет оказано должное уважение.
Княжна Марья читала бумагу, и сухие рыдания задергали ее лицо.
– Через кого вы получили это? – сказала она.
– Вероятно, узнали, что я француженка по имени, – краснея, сказала m lle Bourienne.
Княжна Марья с бумагой в руке встала от окна и с бледным лицом вышла из комнаты и пошла в бывший кабинет князя Андрея.
– Дуняша, позовите ко мне Алпатыча, Дронушку, кого нибудь, – сказала княжна Марья, – и скажите Амалье Карловне, чтобы она не входила ко мне, – прибавила она, услыхав голос m lle Bourienne. – Поскорее ехать! Ехать скорее! – говорила княжна Марья, ужасаясь мысли о том, что она могла остаться во власти французов.
«Чтобы князь Андрей знал, что она во власти французов! Чтоб она, дочь князя Николая Андреича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями! – Эта мысль приводила ее в ужас, заставляла ее содрогаться, краснеть и чувствовать еще не испытанные ею припадки злобы и гордости. Все, что только было тяжелого и, главное, оскорбительного в ее положении, живо представлялось ей. «Они, французы, поселятся в этом доме; господин генерал Рамо займет кабинет князя Андрея; будет для забавы перебирать и читать его письма и бумаги. M lle Bourienne lui fera les honneurs de Богучарово. [Мадемуазель Бурьен будет принимать его с почестями в Богучарове.] Мне дадут комнатку из милости; солдаты разорят свежую могилу отца, чтобы снять с него кресты и звезды; они мне будут рассказывать о победах над русскими, будут притворно выражать сочувствие моему горю… – думала княжна Марья не своими мыслями, но чувствуя себя обязанной думать за себя мыслями своего отца и брата. Для нее лично было все равно, где бы ни оставаться и что бы с ней ни было; но она чувствовала себя вместе с тем представительницей своего покойного отца и князя Андрея. Она невольно думала их мыслями и чувствовала их чувствами. Что бы они сказали, что бы они сделали теперь, то самое она чувствовала необходимым сделать. Она пошла в кабинет князя Андрея и, стараясь проникнуться его мыслями, обдумывала свое положение.
