Бургундская династия (Кастилия)
Поделись знанием:
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.
В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.
Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
Ожидания Кутузова сбылись как относительно того, что предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман и написал следующее письмо к Мюрату:
Au prince Murat. Schoenbrunn, 25 brumaire en 1805 a huit heures du matin.
«II m'est impossible de trouver des termes pour vous exprimer mon mecontentement. Vous ne commandez que mon avant garde et vous n'avez pas le droit de faire d'armistice sans mon ordre. Vous me faites perdre le fruit d'une campagne. Rompez l'armistice sur le champ et Mariechez a l'ennemi. Vous lui ferez declarer,que le general qui a signe cette capitulation, n'avait pas le droit de le faire, qu'il n'y a que l'Empereur de Russie qui ait ce droit.
«Toutes les fois cependant que l'Empereur de Russie ratifierait la dite convention, je la ratifierai; mais ce n'est qu'une ruse.Mariechez, detruisez l'armee russe… vous etes en position de prendre son bagage et son artiller.
«L'aide de camp de l'Empereur de Russie est un… Les officiers ne sont rien quand ils n'ont pas de pouvoirs: celui ci n'en avait point… Les Autrichiens se sont laisse jouer pour le passage du pont de Vienne, vous vous laissez jouer par un aide de camp de l'Empereur. Napoleon».
[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.
Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.
В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
Бургундская династия (исп. Casa de Borgoña) — испанская королевская династия, ветвь Иврейской династии, правившая в Кастилии и Леоне.
Содержание
История
Родоначальником династии был Раймунд Бургундский, пятый из восьми сыновей графа Бургундии Гильома I Великого.
Король Кастилии и Леона Альфонсо VI, ведший непрерывные войны с сарацинами, собирал под своими знамёнами множество иноземных рыцарей, готовых сражаться за Христа, щедрого вознаграждая их. Одним из таких рыцарей был Раймунд. В 1087 году он отправился на Пиренейский полуостров. Его сопровождал муж сестры, герцог Бургундии Эд I Боррель, а также двое братьев Эда — Роберт и Генрих[1]. В итоге Раймунд и Генрих остались в Испании, женившись на дочерях Альфонсо VI и получив в приданое владения на Пиренеях. Раймунд женился на Урраке, дочери Альфонсо VI от брака с Констанцией Бургундской, а Генрих — на Терезе, незаконнорожденной дочери Альфонсо VI.
В 1092 году король Альфонсо VI передал Раймунду Галисию с титулом графа Галисии и Коимбры, а в 1093 году — Лиссабон, Сантарен и Синтру, но вскоре Лиссабон был захвачен сарацинами. Вскоре Альфонсо выделил из владений Раймунда Португалию, передав их Генриху Бургундскому.
Раймунд умер в 1107 году. А в 1108 году погиб единственный сын Альфонсо VI — Санчо, после чего наследницей Кастилии и Леона оказалась вдова Раймунда, Уррака. Альфонсо VI умер в 1109 году. Сын Раймунда и Урраки, Альфонсо VII после смерти матери в 1126 году стал королём Кастилии и Леона. В 1135 году он был коронован как император всей Испании (лат. Imperator totius Hispaniae).
После смерти Альфонсо VII династия разделилась на 2 ветви. Старший сын Альфонсо VII, Санчо III, получил под управление Кастилию. А третий сын, Фернандо II, получил Леон и Галисию. Кастильская ветвь угасла уж после смерти внуков Санчо III. Одна из его внучек, Беренгела (Беренгария), вышла замуж за Альфонсо IX, сына Фернандо II. Их сын Фернандо III после смерти отца объединил в своих руках Кастилию, Леон и Галисию.
Старшая ветвь, представители которой носили титул королей Кастилии и Леона, угасла в 1369 году после смерти Педро I Жестокого, оставившего только нескольких незаконнорожденных детей, имевших потомство. А сводный брат Педро, Энрике II Трастамарский (незаконнорожденный сын короля Альфонсо XI), стал родоначальником новой королевской династии — Трастамарской.
Существовали и другие ветви рода, родоначальниками которых были младшие сыновья королей Кастилии и Леона. Некоторые из них существуют до сих пор, некоторые угасли.
Генеалогия
Гильом I Великий (ок. 1024 — 12 ноября 1087) — пфальцграф Бургундии с 1057, граф Макона 1078—1085; жена: с 1049/1057 Стефания де Лонгви (1035 — 10 октября 1092), дочь Адальберта де Лонгви, герцога Верхней Лотарингии
- Эд (ок.1050—ок.1087)
- Рено II (ок. 1056—1097), граф Макона с 1085, Бургундии с 1087; жена: Режина (ум. после 1097), дочь графа Куно фон Олтиген
- Гильом (ум. ок. 1090)
- Этьен I Храбрый (ок. 1057 — 27 мая 1102), граф Макона с 1085, Вьенна с 1087, титулярный граф Бургундии с 1087; жена: с ок. 1090 Беатрис (1076 — после 1102), дочь Генриха III, графа Лувена
- Ирментруда (ок. 1058 — после 8 марта 1105); муж: с ок. 1065 Тьерри I (1045—1105), граф де Бар-ле-Дюк, де Монбельяр и де Пфирт
- Раймунд (ок. 1070 — 13/20 сентября 1107), граф Амеруа, граф Галисии и Коимбры с 1089; жена: с 1 мая 1092/января 1093 Уррака (24 июня 1081 — 8 марта 1126), королева Кастилии и Леона с 1109, дочь Альфонсо VI Храброго, короля Кастилии и Леона, и Костанции Бургундской
- Санча (1095—1159)
- Альфонсо VII Император (1 марта 1105 — 21 августа 1157), король Галисии с 1111 года, король Леона с 1126 года, король Кастилии с 1127 года, император Испании с 1135; 1-я жена: с ноября 1128 года Беренгела (ок. 1116 — 15/31 января 1149), дочь Рамона Беренгера III, графа Барселоны, и Марии де Вивар; 2-я жена: с 1152 года Рыкса Польская, дочь Владислава II Изгнанника, князя Силезии и Кракова
- (от 1-го брака) Санчо III (1134 — 31 августа/1 сентября 1158), король Кастилии с 1157
- (от 1-го брака) Рамон (до 12 апреля 1136 — молодым)
- (от 1-го брака) Фернандо II (1137 — 22 января 1188), король Леона, Галисии и Эстремадуры с 1157
- (от 1-го брака) Констанция (ок. 1138 — 6 октября 1160); муж: с января/июля 1154 Людовик VII (1120 — 18/19 сентября 1180), король Франции
- (от 1-го брака) Санча (ок. 1139 — 5 августа 1177); муж: с 20 июля 1153 Санчо VI Мудрый (1132 — 27 июнь 1194), король Наварры
- (от 1-го брака) Гарсия (до марта 1142 — 12 сентября/декабрь 1146)
- (от 1-го брака) Альфонсо (1144/1146 — до января 1149)
- (от 2-го брака) Фернандо (1153—1157 до 21 августа)
- (от 2-го брака) Санча (1155 — 9 ноября 1208); муж: Альфонсо II (1/25 марта 1157 — 25 апреля 1195), король Арагона, граф Барселоны и Прованса
- (незак., от Гантроды Перес) Уррака Астурийка (1132 — 26 октября 1164); 1-й муж: с 24 июня 1174 Гарсия IV Рамирес Восстановитель (ок. 1105 — 25 ноября 1150), король Наварры; 2-й муж: до 1163 дон Альваро Родригес де Кастро (ум. после 3 ноября 1187), сеньор де Крантада, губернатор Астурии
- (незак., от Урраки Фернандес де Кастро) Эстефания Альфонсо Несчастная (3 февраля 1148 — 1 июля 1180); муж: с 1168 дон Фернандо Родригес де Кастро (ок. 1125—1185 после 16 августа), сеньор де Кастро, губернатор Куэльяра, Дуэньяса, Вальядолида, Торо и Астурии
- Этьенетта (ок. 1061—1121); муж: Ламбер Франсуа (ум. после 1119), принц де Руйян
- Берта (ок. 1062—1097/1098); муж: с 1093 Альфонсо VI Храбрый (июнь 1039 — 30 июня 1109), король Леона 1065—1067, 1072—1109, король Кастилии и Галисии с 1072, император Испании с 1077
- Ги (ок. 1064 — 12 декабря 1124), архиепископ Вьенна 1084/1089—1119, папа Римский (Каликст II) с 2 февраля 1119
- Сибилла (ок. 1065 — после 1103); муж: с 1080 Эд I Боррель (ок. 1058 — 23 марта 1103), герцог Бургундии с 1079
- Оттон (ок. 1065—1126)
- Гуго III (ок. 1067 — 13 сентября 1101), архиепископ Безансона с 1085
- Гизелла (ок. 1070 — после 1133); 1-й муж: с ок. 1090 Гумберт II Савойский (1070 — 14 октября 1103), граф де Морьенн с 1080, маркграф Турина; 2-й муж: с 1105 Ренье II (ум. 1135/1137), маркграф Монферрато
- Клеменция (ок. 1071 — ок. 1133); 1-й муж: с ок. 1090 Роберт II (1065 — 5 октября 1111), граф Фландрии с 1093; 2-й муж: с ок. 1125 Жоффруа (Готфрид) I Бородатый (1060—1139), граф Лувена с 1095, герцог Нижней Лотарингии с 1106
Кастильская ветвь
Санчо III (1134 — 31 августа/1 сентября 1158), король Кастилии и Толедо с 1157; жена: с 30 января 1151 Бланка Наваррская (ок. 1137 — 12 августа 1156), дочь короля Наварры Гарсии IV Рамиреса Восстановителя и Маргариты де Л’Эгл
- Альфонсо VIII Благородный (11 ноября 1155 — 6 октября 1214), король Кастилии, Толедо и Эстремадуры с 1158; жена: с сентября 1177 Элеанора Английская (13 октября 1162 — 25 октября 1214), дочь короля Англии Генриха II Плантагенета и герцогини Алиеноры Аквитанской
- Беренгела (Беренгария) (январь/июнь 1180 — 8 ноября 1246), королева Кастилии в 1217; муж[2]: с 1/16 декабря 1197 (аннулирован 1204) Альфонсо IX Мокробородый (15 августа 1171 — 24 сентября 1230), король Леона и Галисии с 1188
- Санчо (5 апреля 1181 — 26 июля 1181)
- Санча (20/28 марта 1182 — 3 февраля 1184/16 октября 1185)
- Энрике (ок. 1184 — в младенчестве)
- Уррака (1186/28 мая 1187 — 3 ноября 1220); муж: с 1206 Афонсу II (23 апреля 1185 — 25 марта 1223), король Португалии
- Бланка (ок. 1189, до 4 марта — 27 ноября 1252); муж: с 23 мая 1200 Людовик VIII Лев (3 сентября 1187 — 8 ноября 1226), король Франции
- Фернандо (29 ноября 1189 — 14 октября 1211)
- Мафальда (1191—1204)
- Констанция (ок. 1195—1243), аббатиса цистерцианского монастыря Санта Мария ла Риал в Лас Хуэльгасе
- Леонора (ок. 1202—1244); муж: с 6 февраля 1221 (развод в конце апреля 1229) Хайме I Завоеватель (1 февраля 1208 — 27 июля 1276), король Арагона и Валенсии, граф Барселоны
- Энрике I (14 апреля 1204 — 6 июня 1217), король Кастилии, Толедо и Эстремадуры с 1214; жена: с 1215 (развод 1216) Мафальда Португальская (1194 — 1 мая 1256), дочь короля Португалии Саншу I и Дульсы Арагонской
- Гарсия (род. и ум. 24 июня 1156)
Леонская ветвь
Фернандо II (1137 — 22 января 1188), король Леона, Галисии и Эстремадуры с 1157; 1-я жена: с мая/июня 1165 (аннулирован в феврале 1171/1172) Уррака Португальская (ок. 1151 — 16 октября 1188), дочь Афонсу I Великого, короля Португалии, и Матильды Савойской; 2-я жена: с 1177/1177 Тереза Нуньес де Лара (ум. 7 февраля 1180), дочь дона Нуно Переса де Лара и Терезы Фернандес де Траба; 3-я жена: с мая 1187 Уррака Лопес де Аро (ум. 1223), дочь графа Лопе Диаса де Аро, сеньора Бискайи, и Альдонсы Родригес, вдова дона Нуно Мелендеса, сеньора де Сеон-и-Рьяньо
- (от 1-го брака) Альфонсо IX Мокробородый (15 августа 1171 — 24 сентября 1230), король Леона и Галисии с 1188, король Кастилии в 1217; 1-я жена: с 15 февраля 1191 (аннулирован в 1198) Тереза Португальская (ок. 1176 — 17/18 июня 1250), дочь короля Португалии Саншу I и Дульсы Арагонской; 2-я жена: Беренгела (Беренгария) (январь/июнь 1180 — 8 ноября 1246), королева Кастилии в 1217
- (от 1-го брака) Санча (1191 — до 1243)
- (от 1-го брака) Фернандо (1192/1193 — август 1214)
- (от 1-го брака) Дульса (1193/1194 — 1248), сеньора де Вальдеоррас
- (от 2-го брака) Леонора (1198 — 12 ноября 1202)
- (от 2-го брака) Констанция (1 мая 1200 — 7 сентября 1242), монахиня в Лас Хуэльгасе
- (от 2-го брака) Фернандо III Святой (30 июля/5 августа 1201 — 30 мая 1252), король Кастилии, Толедо и Эстремадуры с 1217, король Леона и Галисии с 1230; 1-я жена: с 30 ноября 1219 Елизавета фон Гогенштауфен (март/май 1203 — 5 ноября 1235), дочь короля Германии Филиппа Швабского и Ирины Ангелины; 2-я жена: с 1237 Жанна де Даммартен (ок. 1220 — 16 марта 1279), графиня Омаля с 1239, графиня Понтье и Монтрей с 1250, дочь графа Омальского Симона де Даммартена и графини Марии де Понтье
- (от 1-го брака) Альфонсо X Мудрый (23 ноября 1221 — 4 апреля 1284), король Кастилии, Леона, Галисии, Толедо, Бадахоса, Кордобы, Мурсии, Хаена и Севильи с 1252, король Германии с 1257; жена: с 19 января 1249 Виоланта Арагонская (ок. 1236—1301), дочь короля Арагона Хайме I Завоевателя и Иоланды Венгерской
- Беренгела (10 октября/25 ноября 1253—1300)
- Беатрис (5 ноября/6 декабря 1254 — ок. 1286); муж: с августа 1271 Гульельмо VII (ум. 8 февраля 1292), маркиз Монферрато
- Фернандо де ла Серда (23 октября 1255 — 25 июля 1275)
- Санчо IV Смелый (12 мая 1258 — 25 апреля 1295), король Кастилии и Леона с 1284; жена: с июля 1282 Мария Альфонсо де Молина Великая (ок. 1264 — 1 июля 1321), дочь инфанта Альфонсо Кастильского, сеньора де Молина, и Майор Альфонсо де Мендес
- Исабель (1283 — 24 июля 1328); 1-й муж: с декабря 1291 или 1293 (не вступил в силу, аннулирован в 1295) Хайме II (10 августа 1267 — 5 ноября 1327), король Арагона; 2-й муж: с 1310 Жан III (8 марта 1286 — 30 апреля 1341), герцог Бретани
- Фернандо IV (6 декабря 1285 — 7 сентября 1312), король Кастилии и Леона с 1295; жена: с 23 января 1302 Констанса Португальская (3 января 1290 — 18 ноября 1313), дочь короля Португалии Диниша I и Изабеллы Арагонской
- Леонора (1307 — март/апрель 1359); 1-й муж: с 18 октября 1319 (не вступил в силу) инфант Хайме Арагонский (29 сентября 1296 — 20 мая 1334), инфант Арагона, в 1319 году отрёкся от прав на арагонский престол, рыцарь ордена Иоаннитов, позже рыцарь ордена Монтеса. Брак так и не был осуществлён, поскольку Хайме сбежал с собственной свадьбы. 2-й муж: с 5 февраля 1329 Альфонсо IV (январь/февраль 1299 — 24 января 1336), король Арагона
- Мария (ум. после 1334)
- Альфонсо XI Справедливый (13 августа 1311 — 26 марта 1350), король Кастилии и Леона с 1312; 1-я жена: с 28 ноября 1325 (аннулирован 1327) Констанса Мануэль (ок. 1323 — 13 ноября 1345), дочь Хуана Мануэля Кастильского, сеньора Вильены, и Констанции Арагонской; 2-я жена: с сентября 1328 Мария Португальская (1313 — 18 января 1357), дочь короля Португалии Афонсу IV и Беатрисы Кастильской
- Фернандо (1332 — 8 февраля/22 сентября 1333)
- Педро I Жестокий (30 августа 1334 — 22 марта 1369), король Кастилии и Леона с 1350; 1-я жена: с 3 июня 1353 Бланка де Бурбон (конец 1339 — 14 мая/31 июля 1361), дочь герцога Пьера I де Бурбон и Изабеллы де Валуа; 2-я жена: с 1353 (тайный брак и незаконный из-за двоежёнства) Мария де Падрилья (ум. в августе 1361), дочь Хуана Карлоса де Падрилья, сеньора де Вильегерра, и Марии Гомес де Энестроса; 3-я жена: с апреля 1354 (незаконный из-за двоежёнства) Хуана де Кастро (ум. 21 августа 1374), дочь Педро Фернандеса де Кастро, сеньора де Лемос, и Исабель Понсы де Леон
- (от 2-го, незаконного, брака) Беатрис (1354—1369), монахиня в аббатстве Санта Клара в Тордесильясе
- (от 2-го, незаконного, брака) Констанса (1354 — 24 марта 1394), королева Кастилии и Леона де-юре с 1369; муж: с 21 сентября 1371 Джон Гонт (6 марта 1340 — 3 февраля 1399), 1-й герцог Ланкастер
- (от 2-го, незаконного, брака) Исабель (ок. 1355/1356 — 23 декабря 1292); муж: с 1 января/30 апреля 1372 Эдмунд Лэнгли (5 июня 1341 — 1 августа 1402), 1-й герцог Йорк
- (от 2-го, незаконного, брака) Альфонсо (1359 — 19 октября 1362), легитимизирован 29 апреля 1362
- (от 3-го, незаконного, брака) Хуан (январь 1355—1405)
- Роды Кастилья в Андалузии, сеньоров де Гор и Лассо де Кастилья
- (незак., от Марии де Хенестроса) Фернандо (до 9 января 1361 — в младенчестве), сеньор де Ньебла
- (незак., от Терезы де Айяла) Мария (ум. 17 сентября 1424), монахиня
- (незак., от Исабель де Сандоваль) Санчо де Кастилья-и-Сандоваль (ум. до 1448), сеньор де Альмазан
- (незак., от Исабель де Сандоваль) Диего де Кастилья-и-Сандоваль; жена: Исабель де Салазар, дочь Гонсало де Салазара
- Педро Старый; жена: Беатрис де Фонсека-и-Уллоа, дочь Хуана Альфонсо де Уллоа и Беатрис де Фонсека
- Педро Молодой, любовник Жуаны Португальской (ок. 20 марта 1439 — 12 декабря 1475), жены короля Кастилии Энрике IV, дочери короля Португалии Дуарте I и Леоноры Арагонской
- (незак., от Жуаны Португальской) Андрес де Кастилья
- Род Кастилья-и-Португал (позже Кастилья де Гвадалахар)
- (незак., от Жуанны Португальской) Педро де Кастилья
- (незак., от Жуаны Португальской) Андрес де Кастилья
- Педро Молодой, любовник Жуаны Португальской (ок. 20 марта 1439 — 12 декабря 1475), жены короля Кастилии Энрике IV, дочери короля Португалии Дуарте I и Леоноры Арагонской
- Мария; муж: с 1434 Гоме Каррильо де Акунья, сеньор де Пинто
- Исабель; муж: Гонсало де Гусман (ум. после 18 сентября 1456), граф Палатино, сеньор де Ториха, Галиндо и Гелвес
- Педро Старый; жена: Беатрис де Фонсека-и-Уллоа, дочь Хуана Альфонсо де Уллоа и Беатрис де Фонсека
- (незак., от Леоноры де Гусман) Педро Альфонсо (1330—1338), сеньор де Ахилар де Кампо Льебана и Перния
- (незак., от Леоноры де Гусман) Санчо Альфонсо (1331 — после 1343), сеньор де Ледесма
- (незак., от Леоноры де Гусман) Энрике II (13 января 1332—1379), король Кастилии и Леона с 1369
- Династия Трастамара
- (незак., от Леоноры де Гусман) Фадрике Альфонсо (13 января 1332 — 29 мая 1358), грандмастер ордена Сантьяго с 1342, сеньор де Аро
- (незак., от Леоноры де Гусман) Фернандо Альфонсо (декабрь 1336 — после 1342), сеньор де Ледесма, Бехар, Галистео и Монтемайор
- (незак., от Леоноры де Гусман) Тельо Альфонсо (1337 — 15 октября 1370), сеньор де Бискайя, Лара и Аквилар, граф Кастаньеда с 1366
- Род сеньоров де Кампорредондо
- (незак., от Леоноры де Гусман) Хуан Альфонсо (июнь 1341 — ноябрь/декабрь 1359), сеньор де Бадахос и Херес
- (незак., от Леоноры де Гусман) Санчо Альфонсо (1342 — 19 февраля 1374), граф де Альбукьерке, сеньор де Ледесма, Альба де Лесте, Медельин, Тьедра и Монтальбан с 1366; жена: с 1373 Бритес Португальская (1347 — 5 августа 1381), дочь короля Португалии Педру I и Иньес де Кастро
- Фернандо (1373—1385), граф де Альбукьерке с 1374
- Леонор Уррака Кастильская (1374—1435), графиня де Альбукьерке; муж: с 1393 Фердинанд I Кастильский (27 ноября 1380 — 22 апреля 1416), герцог де Пиньяфьель, король Арагона с 1412
- (незак.) Леонора Кастильская (до 1373 — ?); 1-й муж: Санчо де Рохас (ум. 1393), сеньор де Монзон; 2-й муж: с 1393/1394 Фадрике Кастильский (ум. 1394), герцог де Бенавенте
- (незак., от Леоноры де Гусман) Педро Альфонсо (1345 — ноябрь/декабрь 1359), сеньор де Агилар
- (незак., от Леоноры де Гусман) Хуана Альфонсо; 1-й муж: с 1354 (развод) Фернандо Руис де Кастро (ок. 1338 — май/июнь 1375), сеньор де Лемос и Саррия; 2-й муж: Тамарит де Листера; 3-й муж: с 1366 Фелипе де Кастро (ум. 1371), сеньор де Кастро и Перальта
- Альфонсо (1286 — август 1291)
- Энрике (1288—1299)
- Педро (1290 — 25 июня 1319), сеньор де лос Камерос, Альмасан, Берланга, Монтеагудо и Сифуэнтес; жена: с декабря 1311 Мария Арагонская (ум. ок. 1316/1327), дочь короля Арагона Хайме II и Бланки Анжу-Сицилийской
- Бланка (после 1315—1375), аббатиса в Лас Хуэльгасе в 1331; муж: с сентября 1325 (не вступил в силу, аннулирован в 1330) Педру I (18 апреля 1320 — 18 января 1367), король Португалии
- Фелипе (28 мая 1292 — 13/30 апреля 1327), сеньор де Кабрера и Рибера; жена: до ноября 1315 Маргарита де ла Серда (1293 — после 4 мая 1328), дочь инфанта Альфонсо де ла Серда и Матильды де Бриенн
- Беатрис (1293 — 25 октября 1359); муж: с 12 сентября 1309 Афонсу IV (8 февраля 1291 — 28 мая 1357), король Португалии
- (незак., от Марии Альфонсо де Менесес, сеньоры де Урсео) Виоланта Санчес де Кастилия (до 1280 — после 30 мая 1326); муж: с 1293 Фернандо Родригес де Кастро (ум. до 18 февраля 1316), сеньор де Лемос и Саррия
- (незак., от Марии де Перес) Альфонсо Санчес де Кастилия; жена: Мария Диас де Аро, дочь Диего Лопеса де Аро и Терезы Альварес де Лара, вдова Нуно Диаса де Кастаньеды. После смерти мужа вышла замуж за Лопе де Мендоса
- (незак.) Тереза Санчес де Кастилия; 1-й муж: Родриго Жиль де Вильялобос (ум. после 1295); 2-й муж: Хуан Альфонсо де Мендес (ум. 1304), граф де Барсельос и сеньор де Альбукьерке
- Констанца (февраль/октябрь 1259 — 23 июля 1280), монахиня в Лас Хуэльгасе
- Педро (15 мая/25 июля 1260 — 20 октября 1283), сеньор де Ледесма, Альба де Тормес, Сальватьера, Галисто и Миранда; жена: с 1281 Маргарита Нарбоннская, дочь виконта Нарбонны Эмери VI и Сибиллы де Фуа
- Санчо эль де ла Пас (1283—1312), сеньор де Ледесма, Альба де Тормес, Сальватьера, Галисто и Миранда с 1283
- Хуан (15 мая/25 июля 1260 — 25 июня 1319), сеньор де Валенсия де Кампос
- Исабель (январь 1263/декабрь 1264 — в младенчестве)
- Виоланта (1265 — 12 марта 1287/30 января 1308); муж: с 1282 Диего Лопес де Аро (ок. 1250—1310), сеньор де Бискайя
- Хайме (ок. 1266 — 9 августа 1284), сеньор де лос Камерос
- Леонора (ум. после 1274/1275)
- (незак., от Марии Альфонсо де Леон) Беренела Альфонсо: муж: Педро Нуньес де Гусман (ум. после 1264)
- (незак., от Эльвиры Родригес де Вильяда) Альфонсо Фернандес (ок. 1243—1281); жена: Бланка Альфонсо де Молина (ок. 1243—1292, до 5 декабря), сеньора де Молина и Меса, дочь Альфонсо де Леона, сеньора де Молина, и Мафальды Гонсалес
- Исабель Альфонсо де Молина (ум. 5 декабря 1292); муж: с 1290 Хуан Нуньес де Лара (ок. 1282 — после 16 сентября 1315), сеньор де Лара и Альбаррасин
- Мафальда Альфонсо де Молина (ум. в младенчестве)
- (незак., от Марии Хильен де Гусман) Беатрис Альфонсо (1242 — 27 октября 1303); муж: с 1253 Афонсу III (5 мая 1210 — 16 февраля 1279), король Португалии
- (незак.) Уррака Альфонсо; муж: Альваро Перес де Гусман (ум. после 1280)
- (незак.) Мартин Альфонсо, аббат в Вальядолиде
- (от 1-го брака) Фадрике (1223—1277), сеньор де Санлукар де Альбайда, Хельвес, Хисират, Абулхинар, Альпечин, Камбульон, Бренес, Риасуэла и Ла Альгеба в Андалусии 1248—1269, 1272—1277; 1-я жена: с 1240 Беатриса Маласпина, дочь Коррадо Маласпина и Аделазии, незаконнорожденной дочери императора Фридриха II; 2-я жена: N Комнина Дукина, дочь деспота Эпира Никифора I Комнина Дуки и Марии Дукини Ласкарины
- (от 1-го брака) Беатрис Фадрике (ок. 1242—1277); 1-й муж: Альфонсо Тельес де Менесес (ум. до 1270/1276), 6-й сеньор Менесес; 2-й муж: Симон Родригес де лос Камерос (ум. 1277)
- (незак.) Альфонсо Фадрике (ок. 1260 — после 1297); жена: Мария Рамирес де Кешьял, дочь Педро Пелайеса де Кешьяла и Марии Рамирес Фроилас, вдова Гонсало Морана эль Мосо
- (незак.) N Фадрике (ок. 1260 — ?)
- сын
- Фадрике, сеньор де Тройя
- Ланселото
- Фадрике, сеньор де Тройя
- сын
- (от 1-го брака) Фернандо (1225, до 27 марта — 1248)
- Альфонсо Фернандес
- (от 1-го брака) Леонор (1226 — в младенчестве)
- (от 1-го брака) Беренгела (1228—1279), монахиня в цистерцианском монастыре Санта Мария ла Риал в Лас Хуэльгасе
- (от 1-го брака) Энрике Сенатор (1230, до 10 марта — 8 августа 1303), сеньор де Эсиха, Медельин, Атьенса, Дуэньяс, Берланга, Калатаасор и Сан Эстебан де Гормас в 1244, сеньор де Морон, Коте и Силибар в Андалузии в 1248; жена: с 1300 Хуана Нуньес де Лара ла Паломина (1286—1351), сеньора де Лерма, Вильяфранка, Дуэньяс, Фуэнте-Эмпудия, Торрелабатон и Эррера, дочь Хуана Нуньеса де Лара Толстого, сеньора де Лара и Вискайя, и Терезы Альварес де Асагра, сеньоры де Альбаррасин. Вторым браком она вышла замуж за инфанта Кастилии Фернандо де ла Серда
- (незак., от Марии Родригес Пеша) Энрике Энрикес (ок. 1246 — ?), сеньор де Пуэбла де лос Инфантес с 1253; жена: с 1300 Эстефания Родригес де Себальос, сеньора де Вадо де лас Эстакас и Вильяльба, дочь Родриго Гонсалеса де Себальоса и Марии Фернандес де Кавьедес, вдова Хуана Мате де Луна
- Энрике Энрикес эль Мосо
- (незак.) Иньес Энрикес (1292/1298 — ?); муж: Хуан Понс, сеньор де Кабра в 1326
- (незак., от Марии Родригес Пеша) Энрике Энрикес (ок. 1246 — ?), сеньор де Пуэбла де лос Инфантес с 1253; жена: с 1300 Эстефания Родригес де Себальос, сеньора де Вадо де лас Эстакас и Вильяльба, дочь Родриго Гонсалеса де Себальоса и Марии Фернандес де Кавьедес, вдова Хуана Мате де Луна
- (от 1-го брака) Фелипе (ок. 1231, до 5 декабря — 28 ноября 1274), каноник в Сан-Сальвадор де Кампо де Мира и де Толедо, аббат в Кастрохерисе с 1243, аббат в Вальядолиде, избранный епископ Осмы в 1245, аббат в Коваррубиасе с 1248, избранный архиепископ Севильи в 1249. В 1258 году оставил церковную карьеру, чтобы жениться. Сеньор де Вальдепорчена, Пьедраита и Вальдеконеха с 1258, рыцарь ордена Тамплиров. 1-я жена: с 31 марта 1258 Кристина Норвежская (1234—1262), дочь короля Норвегии Хокона IV Старого и Маргареты Скулесдоттер; 2-я жена: с 1263/1264 Иньес Родригес Хирон (ум. ок. 1265), дочь Родриго Гонсалеса Хирона, сеньора де Фресилья, и Терезы Лопес де Аро; 3-я жена: до 22 сентября 1269 Леонор Родригес де Кастро (ум. 1275), дочь Родриго Понса де Кастро, сеньора де Сигалес, и Леонор Гонсалес де Лара
- (от 3-го брака) Фелипе (ум. до 1274)
- (незак.) Фернандо Альфонсо (ум. после 1284)
- (незак.) Альфонсо Фернандес (ок. 1263—1284), дворецкий короля Альфонсо X
- (незак.) Беатрис Фернандес (до 1273 — после 1329)
- (от 1-го брака) Санчо (1233 — 27 октября 1261), архиепископ Толледо с 1251 (посвящён в 1259)
- (от 1-го брака) Мануэль (1234 — 25 декабря 1283), сеньор де Эльче и Вилена с 1248, сеньор де Эскалона, Санта Олалья, Пеньяфьель, Агреда, Роа и Куэльяр
- (от 1-го брака) Мария (начало 1235 — ок. ноября 1235)
- (от 2-го брака) Фердинанд де Понтье (1238 — до 1264), граф Омальский, барон де Монтгомери и Нуайель-сюр-Мер
- (от 2-го брака) Элеонора (1240 — 29 ноября 1290), графиня Понтье с 1279; муж: с 18 октября 1254 Эдуард I (17/18 июня 1239 — 8 июля 1307), король Англии
- (от 2-го брака) Луис I (1243 — до 20 апреля 1279), сеньор де Марчена и Суэрос в 1253
- Беренгела де Марчена (ум. ок. 1279); муж: Маймон де Шателайон
- Луис II де Марчена (до 1267 — до 1302), сеньор де Марчена, Бривьеска, Астудильо и Гатон
- (от 2-го брака) Симон (1244 — в младенчестве)
- (от 2-го брака) Хуан (род. и ум. 1246)
- (от 1-го брака) Альфонсо X Мудрый (23 ноября 1221 — 4 апреля 1284), король Кастилии, Леона, Галисии, Толедо, Бадахоса, Кордобы, Мурсии, Хаена и Севильи с 1252, король Германии с 1257; жена: с 19 января 1249 Виоланта Арагонская (ок. 1236—1301), дочь короля Арагона Хайме I Завоевателя и Иоланды Венгерской
- (от 2-го брака) Альфонсо (осень 1202 — 6 января 1272), сеньор де Сория в 1223, сеньор де Молина и Меса в 1240
- (от 2-го брака) Беренгела (Беренгария) (1204 — 12 апреля 1237); муж: с 1224 Иоанн де Бриенн (ок. 1170 — 23 марта 1237), император Константинополя с 1231
- (от 2-го брака) Фернандо (1178—1187)[3]
- (от 2-го брака) Гарсия (1182—1184)
- (от 2-го брака) Альфонсо (1184 — 22 января 1188)
- (от 2-го брака) Санчо Фернандес (1186 — 25 августа 1220); жена: после 1210 Тереза Диас де Аро, дочь Диего Лопеса, графа де Аро, сеньора Бискайи
- Мария Санчес де Финес (ум. после 1240); 1-й муж: дон Педро Фернандес де Кастро (ок. 1170 — 18 августа 1214), сеньор де Паредес; 2-й муж: с ок. 1235 дон Гомес Энрикес де Деса, сеньор де Пробаонс-и-Вендос
- (незак.) Санчо Фернандес; жена: Тереза Гомес де Роа
- Хуан Санчес, сеньор де Финес; 1-я жена: Тереза Гомес де Вильялобос, дочь дона Гомеса Гонсалеса де Аса и Терезы Хиль де Вильялобос; 2-я жена: после 1270 Хуана Руис де Аро, дочь Руи Лопеса де Аро, сеньора де ла Гардия, и Санчи Хофре Тенорио
- (от 1-го брака) Хуан Диас де Финес (ум. в младенчестве)
- (от 2-го брака) Хуана Диас де Финес; муж: Родриго Инигес де Бьедма, сеньор де Орталанка
- Мария Санчес; муж: дон Гомес Энрикес де Пробаонс-и-Вендос
- Хуан Санчес, сеньор де Финес; 1-я жена: Тереза Гомес де Вильялобос, дочь дона Гомеса Гонсалеса де Аса и Терезы Хиль де Вильялобос; 2-я жена: после 1270 Хуана Руис де Аро, дочь Руи Лопеса де Аро, сеньора де ла Гардия, и Санчи Хофре Тенорио
Ветвь де ла Серда
См. Дом де ла Серда
См. также
Напишите отзыв о статье "Бургундская династия (Кастилия)"
Примечания
- ↑ Король Альфонсо VI был вторым браком женат на Констанции, сестре Генриха Донцеля, отца Эда, Роберта и Генриха.
- ↑ 23 апреля 1188 года был заключён контракт о браке Беренгелы с герцогом Швабии Фридрих VI Ротенбургским, однако брак никогда не был подтверждён, а Фридрих умер в 1191 году.
- ↑ Незаконнорожденный, узаконен после заключения брака между родителями.
Литература
- Альтамира-и-Кревеа, Рафаэль. История Средневековой Испании / Перевод с испанского Е. А. Вадковской и О. М. Гармсен. — СПб.: «Евразия», 2003. — 608 с. — 1 500 экз. — ISBN 5-8071-0128-6.
Ссылки
- [fmg.ac/Projects/MedLands/CASTILE.htm#childrenUrraca Kings of Castile and León 1112-1217 (BOURGOGNE-COMTE)] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 13 сентября 2011.
- Анонимные авторы. [kuprienko.info/las-cronicas-de-la-espana-medieval-reconquista-chronicon-de-cardena-los-anales-toledanos-al-ruso/ Испанские средневековые хроники: Хроника Карденьи I. Хроника Карденьи II. Анналы Толедо I. Анналы Толедо II. Анналы Толедо III.]. www.bloknot.info (А. Скромницкий) (24 августа 2011). Проверено 28 сентября 2011. [www.webcitation.org/659e4Liaf Архивировано из первоисточника 2 февраля 2012].
Отрывок, характеризующий Бургундская династия (Кастилия)
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.
В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.
Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
Ожидания Кутузова сбылись как относительно того, что предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман и написал следующее письмо к Мюрату:
Au prince Murat. Schoenbrunn, 25 brumaire en 1805 a huit heures du matin.
«II m'est impossible de trouver des termes pour vous exprimer mon mecontentement. Vous ne commandez que mon avant garde et vous n'avez pas le droit de faire d'armistice sans mon ordre. Vous me faites perdre le fruit d'une campagne. Rompez l'armistice sur le champ et Mariechez a l'ennemi. Vous lui ferez declarer,que le general qui a signe cette capitulation, n'avait pas le droit de le faire, qu'il n'y a que l'Empereur de Russie qui ait ce droit.
«Toutes les fois cependant que l'Empereur de Russie ratifierait la dite convention, je la ratifierai; mais ce n'est qu'une ruse.Mariechez, detruisez l'armee russe… vous etes en position de prendre son bagage et son artiller.
«L'aide de camp de l'Empereur de Russie est un… Les officiers ne sont rien quand ils n'ont pas de pouvoirs: celui ci n'en avait point… Les Autrichiens se sont laisse jouer pour le passage du pont de Vienne, vous vous laissez jouer par un aide de camp de l'Empereur. Napoleon».
[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.
Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.
В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
