Буренин, Николай Евгеньевич

Николай Евгеньевич Буренин
Дата рождения:	5 (17) декабря 1874(1874-12-17)
Место рождения:	Санкт-Петербург, Российская Империя
Гражданство:	Российская империя Российская империя→СССР СССР
Дата смерти:	30 июня 1962(1962-06-30) (87 лет)
Место смерти:	Ленинград, СССР
Награды и премии:

Николай Евгеньевич Буренин (5 (17) декабря 1874 — 30 июня 1962; также был известен под конспиративным именем Г. Ф. — «Герман Федорович» и «Герман», кроме того, носил клички «Небуренин» и «Виктор Петрович» — по имени «черносотенца-писателя В. П. Буренина») — участник революционного движения в Российской империи, член РСДРП(б) с 1904 года, соратник Л. Б. Красина, специалист по нелегальным операциям. Профессиональный музыкант, аккомпанировавший пению Ф. И. Шаляпина и коллекционер нот.

Биография

Родился в Санкт-Петербурге в купеческой семье. Там же окончил коммерческое училище (1892) и учился в Императорской Академии художеств (окончил только три курса).

Принимал активное участие в революционном движении с 1901 года. Пользуясь тем фактом что семья купцов Бурениных владела имением в деревне Кирьясало расположенном на границе того времени между Российской империей и Финляндией регулярно провозил нелегальную литературу и оружие из Финляндии, переправил через границу делегатов IV-го и V-го съездов РСДРП. Участвовал в попытке провоза оружия на пароходе Джон Графтон.

Выполнял Буренин Н. Е. и другие нелегальные поручения большевистской партии: создавал подпольные типографии и склады подрывной литературы, устраивал явочные квартиры, доставал средства на партийные цели.

Во время Революции 1905—1907 годов в России являлся одним из организаторов Боевой технической группы при ЦК РСДРП(б). 28 февраля 1905 года Петербургский комитет большевиков вынес решение «Избрать особое лицо, заведующее вооружением...», которым стал Н. Е. Буренин.

Во время поездки Максима Горького в 1906 году в США сопровождал писателя в качестве связного РСДРП(б). За свою революционную деятельность неоднократно подвергался арестам.

Деятельность после революции 1917 года в России

После Октябрьской революции стал работать в Наркомвнешторге и в Комиссариате театров и зрелищ, позже — в театральном отделении при отделе народного образования Петроградского совета.

Как сотрудник Наркомвнешторга в 1921 года был направлен в Финляндию в качестве заместителя торгпреда РСФСР, позже работал в Советском торгпредстве в Германии.

Персональный пенсионер с 1935 года, написал мемуары, член Союза писателей СССР. Умер Буренин Н. Е. в Ленинграде 30 июня 1962 года, похоронен на Большеохтинском кладище.

Труды

• Люди большевистского подполья. М.: Госполитиздат, 1958. — 79 с.
• Три месяца на острове Капри.
• [lenin-pam.narod.ru/burenin.htm Памятные годы. Воспоминания] Л.: Лениздат, 1961; 2-е изд. 1967. — 302 c.
• Искусство служит делу партии // В годы подполья : сб. воспоминаний, 1910 г. — февр. 1917 г. / сб. подгот. канд. ист. наук, доц. Ф. Л. Александровым — М.: Политиздат, 1964. — С. 68-77. — 382 с.

Награды

• Орден Трудового Красного Знамени

Адреса в Санкт-Петербурге - Петрограде - Ленинграде

• 1890 - 1941, 1944 - 1962 --- Рузовская улица, 3.

Память

• На доме по адресу Рузовская ул. № 3, в 1969 году была установлена мемориальная доска (архитектор Т. Н. Милорадович с ошибочными датами в тексте: "В этом доме с 1890 года по 1962 год жил активный участник революционного движения, писатель Николай Евгеньевич Буренин". (В 1941 - 1944 годах он был эвакуирован в Пятигорск).

• Его именем названа улица в Красногвардейском районе Санкт-Петербурга.

• В 1980 году личное собрание нот Николая Евгеньевича Буренина поступило в Российскую национальную библиотеку, где стало самым крупным собранием — 3761 единиц хранения, в основном нотные издания XIX—XX веков.

• Литературовед Альфред Барков высказал предположение что Николай, он же «Герман», Буренин послужил «прототипом юного рыцаря-пажа в облике кота Бегемота» в романе М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита».

Интересные факты

Елена Стасова вспоминала, что его «звали Небуренин, присоединив к его фамилии первые буквы его имени (Николай) и отчества (Евгеньевич)».

См. также

• Джон Графтон
• Смирнов, Владимир Мартынович
• Красин, Леонид Борисович

Отрывок, характеризующий Буренин, Николай Евгеньевич

– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.


– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.