Бурлака, Юрий Петрович
Поделись знанием:
3 го марта во всех комнатах Английского клуба стоял стон разговаривающих голосов и, как пчелы на весеннем пролете, сновали взад и вперед, сидели, стояли, сходились и расходились, в мундирах, фраках и еще кое кто в пудре и кафтанах, члены и гости клуба. Пудренные, в чулках и башмаках ливрейные лакеи стояли у каждой двери и напряженно старались уловить каждое движение гостей и членов клуба, чтобы предложить свои услуги. Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами. Этого рода гости и члены сидели по известным, привычным местам и сходились в известных, привычных кружках. Малая часть присутствовавших состояла из случайных гостей – преимущественно молодежи, в числе которой были Денисов, Ростов и Долохов, который был опять семеновским офицером. На лицах молодежи, особенно военной, было выражение того чувства презрительной почтительности к старикам, которое как будто говорит старому поколению: уважать и почитать вас мы готовы, но помните, что всё таки за нами будущность.
Несвицкий был тут же, как старый член клуба. Пьер, по приказанию жены отпустивший волоса, снявший очки и одетый по модному, но с грустным и унылым видом, ходил по залам. Его, как и везде, окружала атмосфера людей, преклонявшихся перед его богатством, и он с привычкой царствования и рассеянной презрительностью обращался с ними.
По годам он бы должен был быть с молодыми, по богатству и связям он был членом кружков старых, почтенных гостей, и потому он переходил от одного кружка к другому.
Старики из самых значительных составляли центр кружков, к которым почтительно приближались даже незнакомые, чтобы послушать известных людей. Большие кружки составлялись около графа Ростопчина, Валуева и Нарышкина. Ростопчин рассказывал про то, как русские были смяты бежавшими австрийцами и должны были штыком прокладывать себе дорогу сквозь беглецов.
Валуев конфиденциально рассказывал, что Уваров был прислан из Петербурга, для того чтобы узнать мнение москвичей об Аустерлице.
В третьем кружке Нарышкин говорил о заседании австрийского военного совета, в котором Суворов закричал петухом в ответ на глупость австрийских генералов. Шиншин, стоявший тут же, хотел пошутить, сказав, что Кутузов, видно, и этому нетрудному искусству – кричать по петушиному – не мог выучиться у Суворова; но старички строго посмотрели на шутника, давая ему тем чувствовать, что здесь и в нынешний день так неприлично было говорить про Кутузова.
Граф Илья Андреич Ростов, озабоченно, торопливо похаживал в своих мягких сапогах из столовой в гостиную, поспешно и совершенно одинаково здороваясь с важными и неважными лицами, которых он всех знал, и изредка отыскивая глазами своего стройного молодца сына, радостно останавливал на нем свой взгляд и подмигивал ему. Молодой Ростов стоял у окна с Долоховым, с которым он недавно познакомился, и знакомством которого он дорожил. Старый граф подошел к ним и пожал руку Долохову.
– Ко мне милости прошу, вот ты с моим молодцом знаком… вместе там, вместе геройствовали… A! Василий Игнатьич… здорово старый, – обратился он к проходившему старичку, но не успел еще договорить приветствия, как всё зашевелилось, и прибежавший лакей, с испуганным лицом, доложил: пожаловали!
Раздались звонки; старшины бросились вперед; разбросанные в разных комнатах гости, как встряхнутая рожь на лопате, столпились в одну кучу и остановились в большой гостиной у дверей залы.
В дверях передней показался Багратион, без шляпы и шпаги, которые он, по клубному обычаю, оставил у швейцара. Он был не в смушковом картузе с нагайкой через плечо, как видел его Ростов в ночь накануне Аустерлицкого сражения, а в новом узком мундире с русскими и иностранными орденами и с георгиевской звездой на левой стороне груди. Он видимо сейчас, перед обедом, подстриг волосы и бакенбарды, что невыгодно изменяло его физиономию. На лице его было что то наивно праздничное, дававшее, в соединении с его твердыми, мужественными чертами, даже несколько комическое выражение его лицу. Беклешов и Федор Петрович Уваров, приехавшие с ним вместе, остановились в дверях, желая, чтобы он, как главный гость, прошел вперед их. Багратион смешался, не желая воспользоваться их учтивостью; произошла остановка в дверях, и наконец Багратион всё таки прошел вперед. Он шел, не зная куда девать руки, застенчиво и неловко, по паркету приемной: ему привычнее и легче было ходить под пулями по вспаханному полю, как он шел перед Курским полком в Шенграбене. Старшины встретили его у первой двери, сказав ему несколько слов о радости видеть столь дорогого гостя, и недождавшись его ответа, как бы завладев им, окружили его и повели в гостиную. В дверях гостиной не было возможности пройти от столпившихся членов и гостей, давивших друг друга и через плечи друг друга старавшихся, как редкого зверя, рассмотреть Багратиона. Граф Илья Андреич, энергичнее всех, смеясь и приговаривая: – пусти, mon cher, пусти, пусти, – протолкал толпу, провел гостей в гостиную и посадил на средний диван. Тузы, почетнейшие члены клуба, обступили вновь прибывших. Граф Илья Андреич, проталкиваясь опять через толпу, вышел из гостиной и с другим старшиной через минуту явился, неся большое серебряное блюдо, которое он поднес князю Багратиону. На блюде лежали сочиненные и напечатанные в честь героя стихи. Багратион, увидав блюдо, испуганно оглянулся, как бы отыскивая помощи. Но во всех глазах было требование того, чтобы он покорился. Чувствуя себя в их власти, Багратион решительно, обеими руками, взял блюдо и сердито, укоризненно посмотрел на графа, подносившего его. Кто то услужливо вынул из рук Багратиона блюдо (а то бы он, казалось, намерен был держать его так до вечера и так итти к столу) и обратил его внимание на стихи. «Ну и прочту», как будто сказал Багратион и устремив усталые глаза на бумагу, стал читать с сосредоточенным и серьезным видом. Сам сочинитель взял стихи и стал читать. Князь Багратион склонил голову и слушал.
«Славь Александра век
И охраняй нам Тита на престоле,
Будь купно страшный вождь и добрый человек,
Рифей в отечестве а Цесарь в бранном поле.
Да счастливый Наполеон,
Познав чрез опыты, каков Багратион,
Не смеет утруждать Алкидов русских боле…»
Но еще он не кончил стихов, как громогласный дворецкий провозгласил: «Кушанье готово!» Дверь отворилась, загремел из столовой польский: «Гром победы раздавайся, веселися храбрый росс», и граф Илья Андреич, сердито посмотрев на автора, продолжавшего читать стихи, раскланялся перед Багратионом. Все встали, чувствуя, что обед был важнее стихов, и опять Багратион впереди всех пошел к столу. На первом месте, между двух Александров – Беклешова и Нарышкина, что тоже имело значение по отношению к имени государя, посадили Багратиона: 300 человек разместились в столовой по чинам и важности, кто поважнее, поближе к чествуемому гостю: так же естественно, как вода разливается туда глубже, где местность ниже.
Перед самым обедом граф Илья Андреич представил князю своего сына. Багратион, узнав его, сказал несколько нескладных, неловких слов, как и все слова, которые он говорил в этот день. Граф Илья Андреич радостно и гордо оглядывал всех в то время, как Багратион говорил с его сыном.
Николай Ростов с Денисовым и новым знакомцем Долоховым сели вместе почти на середине стола. Напротив них сел Пьер рядом с князем Несвицким. Граф Илья Андреич сидел напротив Багратиона с другими старшинами и угащивал князя, олицетворяя в себе московское радушие.
Труды его не пропали даром. Обеды его, постный и скоромный, были великолепны, но совершенно спокоен он всё таки не мог быть до конца обеда. Он подмигивал буфетчику, шопотом приказывал лакеям, и не без волнения ожидал каждого, знакомого ему блюда. Всё было прекрасно. На втором блюде, вместе с исполинской стерлядью (увидав которую, Илья Андреич покраснел от радости и застенчивости), уже лакеи стали хлопать пробками и наливать шампанское. После рыбы, которая произвела некоторое впечатление, граф Илья Андреич переглянулся с другими старшинами. – «Много тостов будет, пора начинать!» – шепнул он и взяв бокал в руки – встал. Все замолкли и ожидали, что он скажет.
– Здоровье государя императора! – крикнул он, и в ту же минуту добрые глаза его увлажились слезами радости и восторга. В ту же минуту заиграли: «Гром победы раздавайся».Все встали с своих мест и закричали ура! и Багратион закричал ура! тем же голосом, каким он кричал на Шенграбенском поле. Восторженный голос молодого Ростова был слышен из за всех 300 голосов. Он чуть не плакал. – Здоровье государя императора, – кричал он, – ура! – Выпив залпом свой бокал, он бросил его на пол. Многие последовали его примеру. И долго продолжались громкие крики. Когда замолкли голоса, лакеи подобрали разбитую посуду, и все стали усаживаться, и улыбаясь своему крику переговариваться. Граф Илья Андреич поднялся опять, взглянул на записочку, лежавшую подле его тарелки и провозгласил тост за здоровье героя нашей последней кампании, князя Петра Ивановича Багратиона и опять голубые глаза графа увлажились слезами. Ура! опять закричали голоса 300 гостей, и вместо музыки послышались певчие, певшие кантату сочинения Павла Ивановича Кутузова.
«Тщетны россам все препоны,
Храбрость есть побед залог,
Есть у нас Багратионы,
Будут все враги у ног» и т.д.
Только что кончили певчие, как последовали новые и новые тосты, при которых всё больше и больше расчувствовался граф Илья Андреич, и еще больше билось посуды, и еще больше кричалось. Пили за здоровье Беклешова, Нарышкина, Уварова, Долгорукова, Апраксина, Валуева, за здоровье старшин, за здоровье распорядителя, за здоровье всех членов клуба, за здоровье всех гостей клуба и наконец отдельно за здоровье учредителя обеда графа Ильи Андреича. При этом тосте граф вынул платок и, закрыв им лицо, совершенно расплакался.
Пьер сидел против Долохова и Николая Ростова. Он много и жадно ел и много пил, как и всегда. Но те, которые его знали коротко, видели, что в нем произошла в нынешний день какая то большая перемена. Он молчал всё время обеда и, щурясь и морщась, глядел кругом себя или остановив глаза, с видом совершенной рассеянности, потирал пальцем переносицу. Лицо его было уныло и мрачно. Он, казалось, не видел и не слышал ничего, происходящего вокруг него, и думал о чем то одном, тяжелом и неразрешенном.
Этот неразрешенный, мучивший его вопрос, были намеки княжны в Москве на близость Долохова к его жене и в нынешнее утро полученное им анонимное письмо, в котором было сказано с той подлой шутливостью, которая свойственна всем анонимным письмам, что он плохо видит сквозь свои очки, и что связь его жены с Долоховым есть тайна только для одного него. Пьер решительно не поверил ни намекам княжны, ни письму, но ему страшно было теперь смотреть на Долохова, сидевшего перед ним. Всякий раз, как нечаянно взгляд его встречался с прекрасными, наглыми глазами Долохова, Пьер чувствовал, как что то ужасное, безобразное поднималось в его душе, и он скорее отворачивался. Невольно вспоминая всё прошедшее своей жены и ее отношения с Долоховым, Пьер видел ясно, что то, что сказано было в письме, могло быть правда, могло по крайней мере казаться правдой, ежели бы это касалось не его жены. Пьер вспоминал невольно, как Долохов, которому было возвращено всё после кампании, вернулся в Петербург и приехал к нему. Пользуясь своими кутежными отношениями дружбы с Пьером, Долохов прямо приехал к нему в дом, и Пьер поместил его и дал ему взаймы денег. Пьер вспоминал, как Элен улыбаясь выражала свое неудовольствие за то, что Долохов живет в их доме, и как Долохов цинически хвалил ему красоту его жены, и как он с того времени до приезда в Москву ни на минуту не разлучался с ними.
«Да, он очень красив, думал Пьер, я знаю его. Для него была бы особенная прелесть в том, чтобы осрамить мое имя и посмеяться надо мной, именно потому, что я хлопотал за него и призрел его, помог ему. Я знаю, я понимаю, какую соль это в его глазах должно бы придавать его обману, ежели бы это была правда. Да, ежели бы это была правда; но я не верю, не имею права и не могу верить». Он вспоминал то выражение, которое принимало лицо Долохова, когда на него находили минуты жестокости, как те, в которые он связывал квартального с медведем и пускал его на воду, или когда он вызывал без всякой причины на дуэль человека, или убивал из пистолета лошадь ямщика. Это выражение часто было на лице Долохова, когда он смотрел на него. «Да, он бретёр, думал Пьер, ему ничего не значит убить человека, ему должно казаться, что все боятся его, ему должно быть приятно это. Он должен думать, что и я боюсь его. И действительно я боюсь его», думал Пьер, и опять при этих мыслях он чувствовал, как что то страшное и безобразное поднималось в его душе. Долохов, Денисов и Ростов сидели теперь против Пьера и казались очень веселы. Ростов весело переговаривался с своими двумя приятелями, из которых один был лихой гусар, другой известный бретёр и повеса, и изредка насмешливо поглядывал на Пьера, который на этом обеде поражал своей сосредоточенной, рассеянной, массивной фигурой. Ростов недоброжелательно смотрел на Пьера, во первых, потому, что Пьер в его гусарских глазах был штатский богач, муж красавицы, вообще баба; во вторых, потому, что Пьер в сосредоточенности и рассеянности своего настроения не узнал Ростова и не ответил на его поклон. Когда стали пить здоровье государя, Пьер задумавшись не встал и не взял бокала.
| Юрий Бурлака | ||
| Имя при рождении: |
Юрий Петрович Бурлака | |
|---|---|---|
| Дата рождения: | ||
| Место рождения: | ||
| Профессия: | ||
| Гражданство: | ||
| Годы активности: |
1986 — наст. время | |
| Театр: |
«Русский балет» под руководством В. М. Гордеева, Большой театр | |
| Награды: |
| |
Ю́рий Петро́вич Бурла́ка (род. 20 июля 1968, Москва) — российский артист балета, педагог и балетмейстер-постановщик, художественный руководитель балетной труппы Большого театра в 2009—2011 годах, Заслуженный артист Российской Федерации.
Содержание
Биография
Юрий Бурлака родился в Москве, учился в Московском хореографическом училище (ныне — Московская государственная академия хореографии) по классу профессора Петра Пестова, где его сокурсниками были Алексей Ратманский и Владимир Малахов. После выпуска в 1986 году был принят в труппу московского государственного театра «Русский балет» под руководством Вячеслава Гордеева, где вскоре стал солистом.
В 1993—1996 годах учился на балетмейстерском факультете в ГИТИСе (курс Вячеслава Гордеева), затем перевёлся в Московскую государственную академию хореографии, которую закончил с отличием в 1999 году по специальности «педагог-хореограф». В том же году написал учебное пособие «Музыкальное оформление уроков классического танца». В 2000 году в соавторстве с Германом Прибыловым осуществил издание клавира сохранившихся музыкальных номеров балета «Пахита» и записи хореографического текста Мариуса Петипа.
С 2003 года работает доцентом кафедры хореографии и балетоведения Академии хореографии по дисциплине «Классическое наследие и репертуар балетного театра». Начиная с 2006 года работает балетмейстером-постановщиком в театре «Русский балет», в апреле 2007 года стал его художественным руководителем. В том же году написал учебно-методическое пособие «Классическое наследие и репертуар балетного театра XVIII—XX веков».
С 1 мая по 31 декабря 2008 года работал в Большом театре в качестве балетмейстера, с января 2009 года по март 2011 года осуществлял художественное руководство балетной труппой.
Будучи заинтересован музыкой и хореографией русского балетного театра ХIХ века, принимал участие как балетмейстер в ряде постановок классических балетов и вечеров старинной хореографии в различных театрах России (Большой театр, Екатеринбургский государственный академический театр оперы и балета, Челябинский театр оперы и балета и др.) и других стран. Также участвовал в международных конференциях по сохранению классического балетного наследия, является членом Международного общества Людвига Минкуса.
Репертуар
- театр «Русский балет» (основные партии)
- «Щелкунчик» П. И. Чайковского, хореография В. Гордеева и В. Вайнонена — Щелкунчик-принц
- «Спящая красавица» П. И. Чайковского, хореография М. Петипа, Ф. Лопухова, К. Сергеева в редакции В. Гордеева — Голубая птица, Принц Дезире
- «Лебединое озеро» П. И. Чайковского, хореография Л. Иванова, М. Петипа, А. Горского, А. Мессерера в редакции В. Гордеева — Ротбарт, па-де-труа
- «Жизель» А. Адана, хореография Ж. Коралли, Ж. Перро, М. Петипа в редакции Л. Лавровского — Граф Альберт
- «Коппелия» Л. Делиба, хореография А. Горского в редакции В. Гордеева — Франц
- па-де-де из балета «Сильфида» Х. С. Лёвенскьольда, хореография А. Бурнонвиля — Джеймс
- па-де-де из балета «Сильфида» Ж. Шнейцхоффера, хореография В. Тихомирова — Джеймс
- па-де-де из балета «Привал кавалерии» И. Армсгеймера, хореография М. Петипа — Пьер
- хореографическая сюита «Танцы часов» из оперы «Джоконда» А. Понкьелли, хореография М. Петипа — Зефир
- «Шопениана» на музыку Ф. Шопена, хореография М. Фокина — Солист
- «Шехеразада» на музыку Н. А. Римского-Корсакова, хореография М. Фокина — Шах Земан
- Большое классическое па из балета «Пахита» Л. Минкуса, хореография М. Петипа — Солист
- «Золушка» С. С. Прокофьева, хореография В. Гордеева — Время
Постановки
- Вечера старинной хореографии (фрагменты балетов)
- Хореография М. Фокина: «Шопениана», «Танцы чародейств Наины» из оперы «Руслан и Людмила» М. И. Глинки
- Хореография А. Горского: «Раймонда» А. К. Глазунова, «Конёк-горбунок» Ц. Пуни, «Тщетная предосторожность» П. Гертеля, «Коппелия» Л. Делиба, танцы из оперы «Самсон и Далила» К. Сен-Санса
- Хореография М. Петипа: «Баядерка» и «Пахита» Л. Минкуса, «Корсар» А. Адана, «Эсмеральда», «Наяда и рыбак» и «Конёк-горбунок» Ц. Пуни, «Арлекинада» Р. Дриго, «Привал кавалерии» И. Армсгеймера
- Хореография братьев Н. и С. Легатов: «Фея кукол» И. Байера
- Постановки в разных театрах,школах России и мира
- «Шопениана» (М. Фокина) и Большое классическое па из балета «Пахита» (М. Петипа) — Академия танца Н. Нестеровой
- 2000 — «Лебединое озеро» П. И. Чайковского — Венская консерватория, (совместно с К. Музилем и Э. Тэри)
- 2003 — «Коппелия» Л. Делиба (хореография А. Горского) — Хореографическая ассоциация в Токио (Япония)
- 2005 — «Щелкунчик» П. И. Чайковского (хореография Л. Иванова) — Хореографическая ассоциация в Токио (Япония)
- 2006 — «Дон Кихот» Л. Минкуса — Екатеринбургский государственный академический театр оперы и балета (совместно с В. Гордеевым)
- 2008 — фрагменты из балетов: «Пахита» Л. Минкуса (большое классическое па, хореография М. Петипа); «Сильфида» А. Адана, Ж.-М. Шнейцхоффера, Р. Дриго (па-де-де из 2-го акта, хореография Ф. Тальони и М. Петипа в редакции В. Тихомирова); «Пробуждение Флоры» Р. Дриго (па-де-катр «Розарий», хореография М. Петипа в редакции Н. Легата); «Фея кукол» Р. Дриго (па-де-труа из 2-го акта, хореография Н. и С. Легатов); «Конёк-Горбунок» Ц. Пуни (картина «Подводное царство», хореография М. Петипа и А. Горского) — Челябинский театр оперы и балета
- 2010 — «Эсмеральда» Ц. Пуни (постановка и новая хореографическая редакция по М. Петипа) — Челябинский театр оперы и балета
- 2011 — «Эсмеральда» Ц. Пуни (хореография Ю. Бурлаки и В. Медведева по М. Петипа) — Берлинский государственный балет,Берлин
- 2012 — «Эсмеральда» Ц. Пуни (хореография Ю. Бурлаки и В. Медведева по М. Петипа) — Национальный балет Мексики, Мехико
- 2012 — «Конёк-горбунок» Ц. Пуни, Р. Дриго, Б. Асафьев (картина «Дно Моря-океана») (реконструкция, постановка и новая хореографическая редакция по А. Горскому) — АРБ им. А. Вагановой, Петербург
- 2013 — «Щелкунчик» П. И. Чайковского (хореография В. Медведева и Ю. Бурлаки по Л. Иванову) — Берлинский государственный балет,Берлин
- Постановки в Большом театре
- 2004 — реконструкции фрагментов балетов «Пробуждение Флоры» Р. Дриго и «Волшебное зеркало» А. Корещенко (хореография М. Петипа), «Конёк-горбунок» Ц. Пуни (хореография А. Горского) — I Мастерская новой хореографии
- 21 июня 2007 г. — «Корсар» А. Адана (постановка и новая хореографическая редакция по М. Петипа, совместно с А. Ратманским)
- 15 ноября 2008 г. — Большое классическое па из балета «Пахита» Л. Минкуса (постановка и новая хореографическая редакция по М. Петипа)
- 25 декабря 2009 г. — «Эсмеральда» Ц. Пуни (постановка и новая хореографическая редакция по М. Петипа, совместно с В. Медведевым)
Постановки в Московской государственной академии хореографии
- 2011 — «Миллионы Арлекина» (сюита из балета Р. Дриго, постановка и новая хореографичесая редакция Ю. Бурлаки по М. Петипа)
- 2015 — «Корсар» (хореографическая сюита «Оживлённый сад» Л. Делиба, Р. Дриго, постановка и новая хореографическая редакция по М. Петипа)
- 2015 — «Конёк-горбунок» (Pas de trois «Океан и жемчужины») Р. Дриго (постановка и реконструкция по А. Горскому)
Автор музыкальной драматургии балетов
- 2006 — «Дон Кихот» Л. Минкуса (постановка и новая хореографическая редакция В. Гордеева по А. Горскому — Екатеринбургский государственный академический театр оперы и балета
- 2007 — «Корсар» А. Адана ( постановка и новая хореографическая редакция по М. Петипа, совместно с А. Ратманским) — Большой театр
- 2008 — Большое классическое па из балета «Пахита» Л. Минкуса (постановка и новая хореографическая редакция по М. Петипа) — Большой театр
- 2009 — «Эсмеральда» Ц. Пуни (постановка и новая хореографическая редакция по М. Петипа, совместно с В. Медведевым) — Большой театр
- 2010 — «Эсмеральда» Ц. Пуни (постановка и новая хореографическая редакция по М. Петипа) — Челябинский театр оперы и балета
- 2013 — «Щелкунчик» П. И. Чайковского (хореография В. Медведева и Ю. Бурлаки по Л. Иванову) — Берлинский государственный балет
- 2016 — «Дон Кихот» Л. Минкуса (хореография В. Медведева по А. Горскому) — Литовский государственный балет
Библиография
- 1999 — учебное пособие «Музыкальное оформление уроков классического танца»
- 2000 — издание клавира сохранившихся музыкальных номеров балета «Пахита» и запись хореографического текста М. Петипа (в соавторстве с Г. Н. Прибыловым)
- 2007 — учебно-методическое пособие «Классическое наследие и репертуар балетного театра XVIII—XX веков»
- 2014 — учебно-методическое видеопособие «Классическое наследие в репертуаре балетных школ (Pas de deux — Variation)» (в соавторстве с М. К. Леоновой)
- 2015 — учебное пособие «Балетные либретто. Россия 1800—1917 гг.» (в соавторстве с А. П. Груцыновой)
- 2015 — нотное издание «Классическое наследие в репертуаре балетных школ — Pas de deux»
- 2015 — книга «Балетные либретто в 2-х томах. Москва — Санкт-Петербург 1800-1917 гг.» (в соавторстве с А. П. Груцыновой)
- 2015 — нотное издание «Классический репертуар балетных конкурсов — Pas de deux и Дуэты» (в 13-и выпусках)
- 2015 — нотное издание «Классический репертуар балетных конкурсов — Женские вариации — Мужские вариации»
- 2015 — издание клавира балета «Анюта» В. Гаврилина (редакция В. Васильева)
- 2015 — издание клавира балета «Лебединое озеро» (редакция К. Сергеева)
Награды и звания
- Дипломант Всероссийского конкурса артистов балета «Арабеск» (Пермь, 1992)
- Заслуженный артист России (2000) — за заслуги в области искусства[1]
- Лауреат премии журнала «Балет» «Душа танца» в номинации «Мэтр танца» (2015)
Напишите отзыв о статье "Бурлака, Юрий Петрович"
Примечания
- ↑ [kremlin.ru/acts/bank/16281 Указ Президента Российской Федерации от 18 ноября 2000 года № 1885 «О награждении государственными наградами Российской Федерации»]. // Официальный сайт Президента России. Проверено 15 июля 2016.
Ссылки
- [www.bolshoi.ru/persons/people/1007/ Страница на сайте Большого театра]
- [www.staatsballett-berlin.de/de_DE/ensemble/detail/ensemble/58560 Страница на сайте Staatsballett Berlin]
- [www.balletacademy.ru/www/khb.shtml#1 Ю. Бурлака на сайте МГАХ]
- [www.oxfordreference.com/view/10.1093/oi/authority.20110803095536658 Ю. Бурлака на сайте Oxford Reference]
- [theatreinform.ru/bd/Actor/Details.php?A_Code=5470 Ю. Бурлака на сайте theatreinform.ru]
- «Корсар» / Буклет к премьере спектакля Большого театра. — М.: Литературно-издательский отдел Большого театра, 2008. — С. 122. — 128 с.
- «Эсмеральда» / Буклет к премьере спектакля Большого театра. — М.: Литературно-издательский отдел Большого театра, 2009. — 144 с.
- [www.mediazavod.ru/articles/107066 Интервью: «Юрий Бурлака мечтает о балете, динамичном как фильм». 08.09.2011]
- [www.mir74.ru/20313-yuriy-burlaka-hudozhestvennyy-rukovoditel-bolshogo-teatra-2009-2011-o-planah-sotrudnichestva-s-chelyabinskim-opernym.html Бурлака - художественный руководитель Большого театра (2009-2011), о планах сотрудничества с Челябинским Оперным]
- [cheltv.ru/rnews.html?id=595327&cid=7 Олиферчук В., Анисимов А. «Балет "Эсмеральда": классический подход» (в Челябинском театре оперы и балета). 11.05.2012]
Отрывок, характеризующий Бурлака, Юрий Петрович
3 го марта во всех комнатах Английского клуба стоял стон разговаривающих голосов и, как пчелы на весеннем пролете, сновали взад и вперед, сидели, стояли, сходились и расходились, в мундирах, фраках и еще кое кто в пудре и кафтанах, члены и гости клуба. Пудренные, в чулках и башмаках ливрейные лакеи стояли у каждой двери и напряженно старались уловить каждое движение гостей и членов клуба, чтобы предложить свои услуги. Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами. Этого рода гости и члены сидели по известным, привычным местам и сходились в известных, привычных кружках. Малая часть присутствовавших состояла из случайных гостей – преимущественно молодежи, в числе которой были Денисов, Ростов и Долохов, который был опять семеновским офицером. На лицах молодежи, особенно военной, было выражение того чувства презрительной почтительности к старикам, которое как будто говорит старому поколению: уважать и почитать вас мы готовы, но помните, что всё таки за нами будущность.
Несвицкий был тут же, как старый член клуба. Пьер, по приказанию жены отпустивший волоса, снявший очки и одетый по модному, но с грустным и унылым видом, ходил по залам. Его, как и везде, окружала атмосфера людей, преклонявшихся перед его богатством, и он с привычкой царствования и рассеянной презрительностью обращался с ними.
По годам он бы должен был быть с молодыми, по богатству и связям он был членом кружков старых, почтенных гостей, и потому он переходил от одного кружка к другому.
Старики из самых значительных составляли центр кружков, к которым почтительно приближались даже незнакомые, чтобы послушать известных людей. Большие кружки составлялись около графа Ростопчина, Валуева и Нарышкина. Ростопчин рассказывал про то, как русские были смяты бежавшими австрийцами и должны были штыком прокладывать себе дорогу сквозь беглецов.
Валуев конфиденциально рассказывал, что Уваров был прислан из Петербурга, для того чтобы узнать мнение москвичей об Аустерлице.
В третьем кружке Нарышкин говорил о заседании австрийского военного совета, в котором Суворов закричал петухом в ответ на глупость австрийских генералов. Шиншин, стоявший тут же, хотел пошутить, сказав, что Кутузов, видно, и этому нетрудному искусству – кричать по петушиному – не мог выучиться у Суворова; но старички строго посмотрели на шутника, давая ему тем чувствовать, что здесь и в нынешний день так неприлично было говорить про Кутузова.
Граф Илья Андреич Ростов, озабоченно, торопливо похаживал в своих мягких сапогах из столовой в гостиную, поспешно и совершенно одинаково здороваясь с важными и неважными лицами, которых он всех знал, и изредка отыскивая глазами своего стройного молодца сына, радостно останавливал на нем свой взгляд и подмигивал ему. Молодой Ростов стоял у окна с Долоховым, с которым он недавно познакомился, и знакомством которого он дорожил. Старый граф подошел к ним и пожал руку Долохову.
– Ко мне милости прошу, вот ты с моим молодцом знаком… вместе там, вместе геройствовали… A! Василий Игнатьич… здорово старый, – обратился он к проходившему старичку, но не успел еще договорить приветствия, как всё зашевелилось, и прибежавший лакей, с испуганным лицом, доложил: пожаловали!
Раздались звонки; старшины бросились вперед; разбросанные в разных комнатах гости, как встряхнутая рожь на лопате, столпились в одну кучу и остановились в большой гостиной у дверей залы.
В дверях передней показался Багратион, без шляпы и шпаги, которые он, по клубному обычаю, оставил у швейцара. Он был не в смушковом картузе с нагайкой через плечо, как видел его Ростов в ночь накануне Аустерлицкого сражения, а в новом узком мундире с русскими и иностранными орденами и с георгиевской звездой на левой стороне груди. Он видимо сейчас, перед обедом, подстриг волосы и бакенбарды, что невыгодно изменяло его физиономию. На лице его было что то наивно праздничное, дававшее, в соединении с его твердыми, мужественными чертами, даже несколько комическое выражение его лицу. Беклешов и Федор Петрович Уваров, приехавшие с ним вместе, остановились в дверях, желая, чтобы он, как главный гость, прошел вперед их. Багратион смешался, не желая воспользоваться их учтивостью; произошла остановка в дверях, и наконец Багратион всё таки прошел вперед. Он шел, не зная куда девать руки, застенчиво и неловко, по паркету приемной: ему привычнее и легче было ходить под пулями по вспаханному полю, как он шел перед Курским полком в Шенграбене. Старшины встретили его у первой двери, сказав ему несколько слов о радости видеть столь дорогого гостя, и недождавшись его ответа, как бы завладев им, окружили его и повели в гостиную. В дверях гостиной не было возможности пройти от столпившихся членов и гостей, давивших друг друга и через плечи друг друга старавшихся, как редкого зверя, рассмотреть Багратиона. Граф Илья Андреич, энергичнее всех, смеясь и приговаривая: – пусти, mon cher, пусти, пусти, – протолкал толпу, провел гостей в гостиную и посадил на средний диван. Тузы, почетнейшие члены клуба, обступили вновь прибывших. Граф Илья Андреич, проталкиваясь опять через толпу, вышел из гостиной и с другим старшиной через минуту явился, неся большое серебряное блюдо, которое он поднес князю Багратиону. На блюде лежали сочиненные и напечатанные в честь героя стихи. Багратион, увидав блюдо, испуганно оглянулся, как бы отыскивая помощи. Но во всех глазах было требование того, чтобы он покорился. Чувствуя себя в их власти, Багратион решительно, обеими руками, взял блюдо и сердито, укоризненно посмотрел на графа, подносившего его. Кто то услужливо вынул из рук Багратиона блюдо (а то бы он, казалось, намерен был держать его так до вечера и так итти к столу) и обратил его внимание на стихи. «Ну и прочту», как будто сказал Багратион и устремив усталые глаза на бумагу, стал читать с сосредоточенным и серьезным видом. Сам сочинитель взял стихи и стал читать. Князь Багратион склонил голову и слушал.
«Славь Александра век
И охраняй нам Тита на престоле,
Будь купно страшный вождь и добрый человек,
Рифей в отечестве а Цесарь в бранном поле.
Да счастливый Наполеон,
Познав чрез опыты, каков Багратион,
Не смеет утруждать Алкидов русских боле…»
Но еще он не кончил стихов, как громогласный дворецкий провозгласил: «Кушанье готово!» Дверь отворилась, загремел из столовой польский: «Гром победы раздавайся, веселися храбрый росс», и граф Илья Андреич, сердито посмотрев на автора, продолжавшего читать стихи, раскланялся перед Багратионом. Все встали, чувствуя, что обед был важнее стихов, и опять Багратион впереди всех пошел к столу. На первом месте, между двух Александров – Беклешова и Нарышкина, что тоже имело значение по отношению к имени государя, посадили Багратиона: 300 человек разместились в столовой по чинам и важности, кто поважнее, поближе к чествуемому гостю: так же естественно, как вода разливается туда глубже, где местность ниже.
Перед самым обедом граф Илья Андреич представил князю своего сына. Багратион, узнав его, сказал несколько нескладных, неловких слов, как и все слова, которые он говорил в этот день. Граф Илья Андреич радостно и гордо оглядывал всех в то время, как Багратион говорил с его сыном.
Николай Ростов с Денисовым и новым знакомцем Долоховым сели вместе почти на середине стола. Напротив них сел Пьер рядом с князем Несвицким. Граф Илья Андреич сидел напротив Багратиона с другими старшинами и угащивал князя, олицетворяя в себе московское радушие.
Труды его не пропали даром. Обеды его, постный и скоромный, были великолепны, но совершенно спокоен он всё таки не мог быть до конца обеда. Он подмигивал буфетчику, шопотом приказывал лакеям, и не без волнения ожидал каждого, знакомого ему блюда. Всё было прекрасно. На втором блюде, вместе с исполинской стерлядью (увидав которую, Илья Андреич покраснел от радости и застенчивости), уже лакеи стали хлопать пробками и наливать шампанское. После рыбы, которая произвела некоторое впечатление, граф Илья Андреич переглянулся с другими старшинами. – «Много тостов будет, пора начинать!» – шепнул он и взяв бокал в руки – встал. Все замолкли и ожидали, что он скажет.
– Здоровье государя императора! – крикнул он, и в ту же минуту добрые глаза его увлажились слезами радости и восторга. В ту же минуту заиграли: «Гром победы раздавайся».Все встали с своих мест и закричали ура! и Багратион закричал ура! тем же голосом, каким он кричал на Шенграбенском поле. Восторженный голос молодого Ростова был слышен из за всех 300 голосов. Он чуть не плакал. – Здоровье государя императора, – кричал он, – ура! – Выпив залпом свой бокал, он бросил его на пол. Многие последовали его примеру. И долго продолжались громкие крики. Когда замолкли голоса, лакеи подобрали разбитую посуду, и все стали усаживаться, и улыбаясь своему крику переговариваться. Граф Илья Андреич поднялся опять, взглянул на записочку, лежавшую подле его тарелки и провозгласил тост за здоровье героя нашей последней кампании, князя Петра Ивановича Багратиона и опять голубые глаза графа увлажились слезами. Ура! опять закричали голоса 300 гостей, и вместо музыки послышались певчие, певшие кантату сочинения Павла Ивановича Кутузова.
«Тщетны россам все препоны,
Храбрость есть побед залог,
Есть у нас Багратионы,
Будут все враги у ног» и т.д.
Только что кончили певчие, как последовали новые и новые тосты, при которых всё больше и больше расчувствовался граф Илья Андреич, и еще больше билось посуды, и еще больше кричалось. Пили за здоровье Беклешова, Нарышкина, Уварова, Долгорукова, Апраксина, Валуева, за здоровье старшин, за здоровье распорядителя, за здоровье всех членов клуба, за здоровье всех гостей клуба и наконец отдельно за здоровье учредителя обеда графа Ильи Андреича. При этом тосте граф вынул платок и, закрыв им лицо, совершенно расплакался.
Пьер сидел против Долохова и Николая Ростова. Он много и жадно ел и много пил, как и всегда. Но те, которые его знали коротко, видели, что в нем произошла в нынешний день какая то большая перемена. Он молчал всё время обеда и, щурясь и морщась, глядел кругом себя или остановив глаза, с видом совершенной рассеянности, потирал пальцем переносицу. Лицо его было уныло и мрачно. Он, казалось, не видел и не слышал ничего, происходящего вокруг него, и думал о чем то одном, тяжелом и неразрешенном.
Этот неразрешенный, мучивший его вопрос, были намеки княжны в Москве на близость Долохова к его жене и в нынешнее утро полученное им анонимное письмо, в котором было сказано с той подлой шутливостью, которая свойственна всем анонимным письмам, что он плохо видит сквозь свои очки, и что связь его жены с Долоховым есть тайна только для одного него. Пьер решительно не поверил ни намекам княжны, ни письму, но ему страшно было теперь смотреть на Долохова, сидевшего перед ним. Всякий раз, как нечаянно взгляд его встречался с прекрасными, наглыми глазами Долохова, Пьер чувствовал, как что то ужасное, безобразное поднималось в его душе, и он скорее отворачивался. Невольно вспоминая всё прошедшее своей жены и ее отношения с Долоховым, Пьер видел ясно, что то, что сказано было в письме, могло быть правда, могло по крайней мере казаться правдой, ежели бы это касалось не его жены. Пьер вспоминал невольно, как Долохов, которому было возвращено всё после кампании, вернулся в Петербург и приехал к нему. Пользуясь своими кутежными отношениями дружбы с Пьером, Долохов прямо приехал к нему в дом, и Пьер поместил его и дал ему взаймы денег. Пьер вспоминал, как Элен улыбаясь выражала свое неудовольствие за то, что Долохов живет в их доме, и как Долохов цинически хвалил ему красоту его жены, и как он с того времени до приезда в Москву ни на минуту не разлучался с ними.
«Да, он очень красив, думал Пьер, я знаю его. Для него была бы особенная прелесть в том, чтобы осрамить мое имя и посмеяться надо мной, именно потому, что я хлопотал за него и призрел его, помог ему. Я знаю, я понимаю, какую соль это в его глазах должно бы придавать его обману, ежели бы это была правда. Да, ежели бы это была правда; но я не верю, не имею права и не могу верить». Он вспоминал то выражение, которое принимало лицо Долохова, когда на него находили минуты жестокости, как те, в которые он связывал квартального с медведем и пускал его на воду, или когда он вызывал без всякой причины на дуэль человека, или убивал из пистолета лошадь ямщика. Это выражение часто было на лице Долохова, когда он смотрел на него. «Да, он бретёр, думал Пьер, ему ничего не значит убить человека, ему должно казаться, что все боятся его, ему должно быть приятно это. Он должен думать, что и я боюсь его. И действительно я боюсь его», думал Пьер, и опять при этих мыслях он чувствовал, как что то страшное и безобразное поднималось в его душе. Долохов, Денисов и Ростов сидели теперь против Пьера и казались очень веселы. Ростов весело переговаривался с своими двумя приятелями, из которых один был лихой гусар, другой известный бретёр и повеса, и изредка насмешливо поглядывал на Пьера, который на этом обеде поражал своей сосредоточенной, рассеянной, массивной фигурой. Ростов недоброжелательно смотрел на Пьера, во первых, потому, что Пьер в его гусарских глазах был штатский богач, муж красавицы, вообще баба; во вторых, потому, что Пьер в сосредоточенности и рассеянности своего настроения не узнал Ростова и не ответил на его поклон. Когда стали пить здоровье государя, Пьер задумавшись не встал и не взял бокала.
Категории:
- Родившиеся 20 июля
- Родившиеся в 1968 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Москве
- Артисты балета по алфавиту
- Артисты балета России
- Артисты балета XX века
- Балетные педагоги по алфавиту
- Балетные педагоги России
- Балетные педагоги XXI века
- Балетмейстеры по алфавиту
- Балетмейстеры России
- Балетмейстеры XXI века
- Заслуженные артисты Российской Федерации
- Выпускники Московского хореографического училища
- Преподаватели Московской государственной академии хореографии
- Выпускники ГИТИСа
- Руководители балетной труппы Большого театра
