Бурылин, Дмитрий Геннадьевич

Дмитрий Геннадьевич Бурылин
Дата рождения:	4 (16) февраля 1852(1852-02-16)
Место рождения:	Вознесенская слобода, близ села Иваново Суздальского уезда Владимирской губернии
Дата смерти:	13 сентября 1924(1924-09-13) (72 года)
Место смерти:	Иваново-Вознесенск

Дми́трий Генна́дьевич Буры́лин — иваново-вознесенский фабрикант, меценат и коллекционер из купеческой династии Бурылиных. Видный общественный деятель Иваново-Вознесенска в конце XIX — начале XX века. Старообрядец.

Детство

Родился 16 февраля 1852 года в Вознесенской слободе в семье вознесенского промышленника Геннадия Диодоровича Бурылина.

Получил домашнее образование. С 14 лет вместе со своим братом Николаем руководил работой ситценабивной фабрики, доставшейся в наследство от деда.

Помимо фабрики, дед Диодор оставил в наследство сначала своему сыну, а потом и внуку, лист бумаги со следующим наставлением:

«Жить не зависит от нас, а хорошо жить от нас зависит. Познания свои должно употреблять на истинную пользу и благо своих ближних и Отечества. Доверчивость, качество благородное и великодушное, существует в одних чистых душах. Тщетно суетный и развращенный свет старается делать её смешною, опасность её предпочтительнее несчастий, следующих за противным ей пороком. Доверчивые люди бывают иногда обмануты, но те, кои проводят жизнь в недоверчивости, находятся беспрестанно в жалостном состоянии. Надежда на Бога есть лучшая подпора в жизни. Несчастия научают нас Благоразумию.»

Фабричная деятельность

В 1876 году вступил во Вторую купеческую гильдию. В том же году построил каменное здание красильно-набивной мастерской.

В 1899 году стал купцом Первой гильдии.

В 1909 году основал «Товарищество мануфактур Д. Г. Бурылина в Иваново-Вознесенске» с капиталом в полмиллиона рублей и «Товарищество Шуйско-Егорьевской мануфактуры».

Общественная деятельность

В течение 28 лет избирался гласным городской думы. Занимал различные общественные должности в городских и общественных учреждениях.

В 1902 году получил звание Потомственного Почётного гражданина города Иваново-Вознесенска.

Коллекционная деятельность

Всю свою жизнь Дмитрий Бурылин собирал коллекцию редкостей и древностей, которая позже стала основой для музея.

Страсть к коллекционированию досталась Бурылину, как и фабрики, от деда. В 1864 году бабушка Евдокия Михайловна передала Дмитрию Бурылину всю коллекцию деда — старинные книги, монеты, редкие вещи… Доставшуюся ему в наследство коллекцию Бурылин стал преумножать, выкупая редкие вещи у известных музейщиков и коллекционеров. Для поиска редких вещей Бурылин не раз выезжал за пределы страны — в Германию, Англию, Турцию, Египет, Грецию, Италию, Францию, Финляндию, Бельгию.

В апреле 1903 года коллекция Бурылина впервые была показана публике в здании женской профессиональной школы.

В 1913 году Бурылин привёз из Египта древнюю мумию, которая сейчас является экспонатом Ивановского художественного музея (древнеегипетский саркофаг XXI династии).В 1912—1915 годах Бурылин для своей коллекции выстроил здание музея (изначально экспонаты хранились прямо в доме Бурылиных), которое вскоре перешло в собственность города. О нём Бурылин говорил: «Музей — это моя душа, а фабрика — источник средств для жизни и его пополнения».

Всё собранное Дмитрием Бурылиным состояло из следующих самостоятельных коллекций:

• Археологическая коллекция
• Этнографическая коллекция
• Нумизматическая коллекция
• Коллекция курительных трубок
• Коллекция чернильниц
• Коллекция игральных карт
• Коллекция одежды
• Коллекция женских украшений
• Коллекция икон
• Коллекция редких книг
• Коллекция часов
• Коллекция картин и гравюр

Помимо этих коллекций Бурылин собрал также так называемую «масонскую коллекцию», в которой были масонские знаки разных стран, символические одежды, рукописи, книги, а также оружие и предметы для посвящения в рыцари. В 20-х годах XX века эта коллекция была передана в Эрмитаж и впоследствии распылена по нескольким музейным собраниям, среди которых Музей религии в Петербурге.

Благотворительная деятельность

Для детей небогатых родителей Бурылин организовывал за свой счёт благотворительные бесплатные обеды и выделял средства для оказания помощи беднякам, а детям из приютов на Новый год закупал подарки.

В 1904 году по инициативе Бурылина была сохранена деревянная церковь XVII века. На свои личные средства он перенёс её на Успенское кладбище.

В 1912 году построил подпорную стенку с решёткой в виде волны и посадил липовую аллею вдоль нынешних ивановских проспекта Ленина и улицы Батурина.

Последние годы жизни

В 1919 году фабрики и музей Бурылина были национализированы. Его музей переименовали в Иваново-Вознесенский городской музей, а самого Бурылина оставили в нём, по предложению Михаила Фрунзе, главным хранителем.

Позднее был муниципализирован родовой дом Бурылиных, и Дмитрий Геннадьевич со своей семьёй был вынужден жить в полуподвальном помещении этого дома. В октябре 1923 года Бурылин написал прошение в президиум губисполкома о возврате своей усадьбы:

«Вскоре после Октябрьской революции родовой дом мой на углу Советской и Батуринской улиц г. Иваново-Вознесенска был постепенно изъят из моего и семьи моей пользования для надобности других лиц и учреждений. Сперва его частично заняли профессора вновь образованного Политехнического института под свои квартиры, а затем в него был перемещён Губнаробраз, находящийся в нём и сейчас, а в части дома продолжаю жить и я с семьёю, а также помещаются товарищи Сулковский и Невский.»

Усадьбу Бурылину так и не возвратили. Более того, ложно обвинили его в сокрытии и расхищении музейных ценностей и в 1924 году отстранили от должности музейного хранителя.

13 сентября 1924 года Бурылин скончался. Первоначально он был похоронен на Благовещенском кладбище при Благовещенской церкви, но в 1969 году перезахоронен на кладбище «Балино».

Сейчас имя Бурылина носит краеведческий музей, на котором установлена мемориальная доска в честь основателя музея.

Интересные факты

• В 1912 году Бурылин намеревался посетить Новый Свет и купил билет на «Титаник», но по счастливой случайности не попал на рейс.
• Из дома Бурылина в Музей ведет подземный ход (под ул. Батурина), который используется в настоящее время как экспозиционная площадка Ивановского краеведческого музея.

Литература

• Соколовская Т. О. Каталог масонской коллекции Д. Г. Бурылина. Русский отдел. — М., 1912. — 46 с.
• Серков А. И. Масонские библиотеки // Библиотечная энциклопедия / Гл. ред. Ю. А. Гриханов; Российская государственная библиотека. — М.: Пашков дом, 2007. — С. 599-601. — 1300 с. — 3000 экз. — ISBN 5-7510-0290-3. (Собрание Д. Г. Бурылина)
• [yepisheva.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=60:card-holder-of-burylin-2&catid=15&Itemid=119 Визитница Дмитрия Геннадьевича Бурылина. Каталог] / отв. ред.-сост. Д. Л. Орлов и А. А. Полякова. — Иваново: Издатель Епишева О. В., 2012. — 208 с. — ISBN 978-5-904004-29-3
• [yepisheva.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=66:burylin-2&catid=15&Itemid=119 «„Я надеюсь, что это пригодится…“ (Д. Г. Бурылин)»] / под общ. ред Д. Л. Орлова. — Иваново : Издатель Епишева О. В., 2011. — 176 с. — ISBN 978-5-904004-26-2
• [yepisheva.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=53:1812-war&catid=15&Itemid=119 «Недаром помнит вся Россия..!» К 200-летию Отечественной войны 1812 года : Каталог предметов из собрания ИГИКМ имени Д. Г. Бурылина] / отв. ред.-сост., авт. статьи Д. Л. Орлов. — Иваново : Издатель Епишева О. В., 2012. — 128 с. — ISBN 978-5-904004-36-1
• Тимошина Н. Н. [yepisheva.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=12:timoshina-n-n-monety-medali-i-bony-v-sobranii-ivanovskogo-gosudarstvennogo-istoriko-kraevedcheskogo-muzeya-im-d-g-burylina&catid=12&Itemid=116 Монеты, медали и боны в собрании Ивановского государственного историко-краеведческого музея им. Д. Г. Бурылина]. — Иваново: Издатель Епишева О. В., 2014. — 168 с. — ISBN 978-5-904004-44-6
• Орлов Д. Л. Иваново-Вознесенский губернский музей. 1924 год / автор и отв. ред.­сост. Д. Л. Орлов. — Иваново: Издатель Епишева О. В., 2014. — 108 с. — (История музея.) — ISBN 978-5-904004-47-7
• [yepisheva.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=110:burylin-almanac-2&catid=2:uncategorised Бурылинский альманах: Междисциплинарный научный журнал. — 2014. — № 1]. — ISSN 2309-8953

Ссылки

• [www.city-ivanovo.ru/places/lib/ Библиотека Д. Г. Бурылина]
• [www.ivszn.ru/istor/istor6.html Наиболее известные благотворители Ивановского края]

Отрывок, характеризующий Бурылин, Дмитрий Геннадьевич

Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.


Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.
Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.