Бурятская музыка

Бурятская музыка представлена как исполнителями из Российской Федерации (Республика Бурятия, Агинский и Усть-Ордынский Бурятские округи), так и исполнителями бурятского происхождения из Монголии и Китая.

Народное музыкальное творчество

Народное музыкальное творчество бурят представлено многочисленными жанрами: эпическими сказаниями (улигер), лирическими обрядовыми, танцевальными песнями (особенно популярен танец-хоровод ёхор) и другими жанрами. Ладовая основа — ангемитонная пентатоника. В песенном творчестве прибайкальских бурят (Иркутская область) преобладает неполная пентатоника, состоящая из 3 и 4 звуков.

Для восточных бурятских песен характерны широкий диапазон, распевность, широкие интервальные ходы, полный 5-ступенный звукоряд. В западных бурятских песнях (сэгээ зугаа) преобладают узкообъёмные лады (ангемитоника), вариантно-попевочное строение, их отличают прихотливость ритмики, обилие орнаментики. Песни: обрядовые, исторические, лирические, хвалебные и т.д.

Народная традиция пения восточных бурят почти не знает динамических оттенков. Обычно поют песни «во весь голос», на широком дыхании, сильным открытым звуком. Эта особенность, по-видимому, объясняется тем, что испокон веков бурятское вокальное музицирование происходило на открытом воздухе в степи.

Такая протяжная песня — продукт скотоводческого пастушьего племени. Создатели протяжной песни — пастухи, пасущие стада в степи.

Первые записи бурятских народных песен были собраны и опубликованы И. Г. Гмелиным (1852 год), затем И. С. Стальбрассом и К. Штумпфом (1887 год), А. Д. Рудневым (1909 год).

Народные музыкальные инструменты

Среди народных инструментов можно отметить такие инструменты как: духовые — лимбэ (тип флейты), бэшхүүр (бишхур) (язычковый), аман хуур (варган), струнные — морин хуур и хучир (смычковый), чанза (шанза) и ятаг (щипковые), а также многочисленные ударные инструменты.

В шаманском и буддийском культах применялись хэнгэрэг, сан, дамаари, дынчик (ударные), үхэр-бүрээ, ганлин, бэшхүүр (духовые) и другие инструменты.

Лупсунцырен и Ацержаб Жамбаловы — известные мастера изготовители музыкальных инструментов.

См. также

• Музыка Бурятии
• Буряты
• Намгар — фолк-группа
• Дандар Аюшеев (1910—1971) — композитор
• Цыдып Аюшиев — поп-певец
• Ким Базарсадаев — оперный певец, народный артист СССР
• Ольга Жигмитова — оперная певица
• Лхасаран Линховоин — оперный певец, народный артист СССР
• Пёохон Петров — народный сказитель-улигершин
• Галина Шойдагбаева — оперная певица, народная артистка СССР
• Бау Ямпилов — композитор, народный артист СССР
• Дугаржап Дашиев — оперный певец, народный артист СССР

Литература

• Дугаров Д.С. Бурятские народные песни. Улан-Удэ, 1964. стр.22-27
• Найдаков В. С. Музыкальная культура Бурятии. Бурятское книжное издательство. Улан-Удэ, 1967.
• Куницын О. Музыка Советской Бурятии. Издательство Советский композитор. 1990
• Руднев А. Д., Мелодии монгольских племён, "Записки РГО по отделу этнографии", т. XXXIV, СПБ, 1909;
• Искусство Бурят-Монгольской АССР, сб., М., 1940;
• Музыкальная культура автономных республик РСФСР, М., 1957;
• Искусство Бурятской АССР, Улан-Удэ, 1959;
• Гуревич П. С., Оперный театр Бурятии, Улан-Удэ, 1964;

Ссылки

• [kumalana.narod.ru/etnic/22.htm Бурятская музыка]

Отрывок, характеризующий Бурятская музыка

Пьеру казалось, что он никогда не ел кушанья вкуснее этого.
– Нет, мне все ничего, – сказал Пьер, – но за что они расстреляли этих несчастных!.. Последний лет двадцати.
– Тц, тц… – сказал маленький человек. – Греха то, греха то… – быстро прибавил он, и, как будто слова его всегда были готовы во рту его и нечаянно вылетали из него, он продолжал: – Что ж это, барин, вы так в Москве то остались?
– Я не думал, что они так скоро придут. Я нечаянно остался, – сказал Пьер.
– Да как же они взяли тебя, соколик, из дома твоего?
– Нет, я пошел на пожар, и тут они схватили меня, судили за поджигателя.
– Где суд, там и неправда, – вставил маленький человек.
– А ты давно здесь? – спросил Пьер, дожевывая последнюю картошку.
– Я то? В то воскресенье меня взяли из гошпиталя в Москве.
– Ты кто же, солдат?
– Солдаты Апшеронского полка. От лихорадки умирал. Нам и не сказали ничего. Наших человек двадцать лежало. И не думали, не гадали.
– Что ж, тебе скучно здесь? – спросил Пьер.
– Как не скучно, соколик. Меня Платоном звать; Каратаевы прозвище, – прибавил он, видимо, с тем, чтобы облегчить Пьеру обращение к нему. – Соколиком на службе прозвали. Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть. Да червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае: так то старички говаривали, – прибавил он быстро.
– Как, как это ты сказал? – спросил Пьер.
– Я то? – спросил Каратаев. – Я говорю: не нашим умом, а божьим судом, – сказал он, думая, что повторяет сказанное. И тотчас же продолжал: – Как же у вас, барин, и вотчины есть? И дом есть? Стало быть, полная чаша! И хозяйка есть? А старики родители живы? – спрашивал он, и хотя Пьер не видел в темноте, но чувствовал, что у солдата морщились губы сдержанною улыбкой ласки в то время, как он спрашивал это. Он, видимо, был огорчен тем, что у Пьера не было родителей, в особенности матери.
– Жена для совета, теща для привета, а нет милей родной матушки! – сказал он. – Ну, а детки есть? – продолжал он спрашивать. Отрицательный ответ Пьера опять, видимо, огорчил его, и он поспешил прибавить: – Что ж, люди молодые, еще даст бог, будут. Только бы в совете жить…
– Да теперь все равно, – невольно сказал Пьер.
– Эх, милый человек ты, – возразил Платон. – От сумы да от тюрьмы никогда не отказывайся. – Он уселся получше, прокашлялся, видимо приготовляясь к длинному рассказу. – Так то, друг мой любезный, жил я еще дома, – начал он. – Вотчина у нас богатая, земли много, хорошо живут мужики, и наш дом, слава тебе богу. Сам сем батюшка косить выходил. Жили хорошо. Христьяне настоящие были. Случилось… – И Платон Каратаев рассказал длинную историю о том, как он поехал в чужую рощу за лесом и попался сторожу, как его секли, судили и отдали ь солдаты. – Что ж соколик, – говорил он изменяющимся от улыбки голосом, – думали горе, ан радость! Брату бы идти, кабы не мой грех. А у брата меньшого сам пят ребят, – а у меня, гляди, одна солдатка осталась. Была девочка, да еще до солдатства бог прибрал. Пришел я на побывку, скажу я тебе. Гляжу – лучше прежнего живут. Животов полон двор, бабы дома, два брата на заработках. Один Михайло, меньшой, дома. Батюшка и говорит: «Мне, говорит, все детки равны: какой палец ни укуси, все больно. А кабы не Платона тогда забрили, Михайле бы идти». Позвал нас всех – веришь – поставил перед образа. Михайло, говорит, поди сюда, кланяйся ему в ноги, и ты, баба, кланяйся, и внучата кланяйтесь. Поняли? говорит. Так то, друг мой любезный. Рок головы ищет. А мы всё судим: то не хорошо, то не ладно. Наше счастье, дружок, как вода в бредне: тянешь – надулось, а вытащишь – ничего нету. Так то. – И Платон пересел на своей соломе.