Буря столетия (сценарий)

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Буря столетия (книга)»)
Перейти к: навигация, поиск
Буря столетия
Storm of the century

Обложка 1 издания в твердой обложке (аналогична 1 изданию в мягкой)
Жанр:

Мистика, Триллер

Автор:

Стивен Кинг

Язык оригинала:

английский

Дата написания:

1999

Дата первой публикации:

1999

Издательство:

Gallery Books (1999, мягкая обложка)
Turtleback (1999, твердая обложка)

[www.lib.ru/KING/burya.txt Электронная версия]

«Бу́ря столе́тия» (англ. Storm of the Century, 1999) — изданный в виде книги киносценарий, автором которого является Стивен Кинг.





Сюжет

На побережье штата Мэн лежит маленький островок Литтл-Толл. И вот, когда весь штат накрывает снежная буря, подобных которой не было, по крайней мере, 100 лет, на острове появляется некто по имени Андре Линож. Начинает Линож свою деятельность с того, что насмерть забивает старушку Марту Кларендон у неё же в доме. Марту обнаруживает мальчик по имени Дэви Хоупвелл, единственный из подростков, который остался в тот день на острове из-за вспышки мононуклеоза. Дэви зовёт на помощь, и на него обращает внимание мэр острова Робби Билз. Робби, преисполненный осознанием собственной важности, идёт посмотреть, в чём дело, и обнаруживает Линожа в кресле Марты. Линож говорит ему то, что в принципе никто не должен знать, а именно, как умирала его мать в богадельне, пока Робби развлекался с проституткой.

Испуганный Робби бежит вон из дома Марты и связывается по рации с Майклом Андерсоном. Майкл — констебль острова, он же хозяин супермаркета, где перед бурей закупается чуть ли не весь остров. До этого Майку пришлось съездить к себе домой, где в детском саду его жены одна девочка застряла в перилах. Едва вернувшегося Майка застаёт вызов Робби, и Майк со своим напарником Олтоном Хэтчером по прозвищу Хэтч едут в дом Марты. Линож их ждет, позволяет себя арестовать, и Майк с Хэтчем везут Линожа в офис констебля, который находился на заднем дворе магазина Майка. Со двора зайти не удается, дверь почему-то не открывается. Приходится провести его со стороны магазина, на глазах у половины островитян. Линож во всеуслышанье разглашает тайну Питера Годсо, который продает не только рыбу и омаров, но ещё и марихуану. А также рассказал о том, что Кэт Уизерс, кассирша в магазине Майка, ездила в Дерри делать аборт, а её бойфренд изменял ей с местной девушкой легкого поведения. Потом Линож видит Ральфи, сына Майка и хватает его, но ничего плохого ребенку не делает, отпускает.

Оказавшись, наконец, в офисе, Майк обыскивает Линожа, но не находит у него никаких документов. Он оставляет Хэтча и Питера Годсо стеречь арестованного, а сам собирает несколько мужчин и расписывает график дежурств возле последнего. Затем закрывает магазин и идёт в дом Марты делать снимки на месте преступления.

Тем временем Линож каким-то образом завладевает разумом Питера Годсо и заставляет его повеситься, пока Хэтч ходил за кофе. Таким же образом он заставляет члена пожарной дружины острова, Ллойда Уишмена размозжить себе череп топором. И Ллойд, и Питер перед смертью пишут странные записки: «Дайте мне то, что я хочу, и я уйду». Именно эту фразу Майк видит на стене Марты Кларендон, написанную кровью. Именно эту фразу Линож говорит Майку, пока Майк транспортировал его с заднего двора к передней двери магазина. И становится понятно, что Линож не уйдёт с острова, пока не получит то, что ему нужно…

Персонажи

  • Майк Андерсон — главный герой и рассказчик, констебль острова Литтл-Толл и владелец бакалейного магазина. Отец Ральфи, мальчика с родинкой на носу. Как пишет о нем сам Кинг, он человек весьма достойный, добрый и смелый, но в его характере есть «латентное насилие», проявляющееся, например, в офисе констебля, когда он несколько раз бьет безоружного и несопротивляющегося Линожа лицом об решетку.
  • Андре Линож — убийца, оказывающийся в итоге древним чародеем по имени, возможно, Кроатон. Его фамилия, Линож (англ. Linoge), по мнению Майка, представляет собой анаграмму слова «легион» (англ. Legion) в значении, употреблявшемся в Библии («Легион имя мне, потому что нас много», отвечали демоны Иисусу), что является намеком на одержимость Линожа демонами, что соответствует средневековым европейским поверьям об источнике силы колдунов. Выглядит Линож как красивый молодой мужчина, но иногда его голубые глаза становятся полностью черными, с красными проблесками, а клыки сильно удлиняются. Предстает он также и в истинном облике неимоверно древнего старца.
  • Молли Андерсон — жена Майка, мать Ральфи. Хозяйка детского сада «Маленький народ».
  • Олтон Хэтчер по прозвищу Хэтч — друг и напарник Майка. Простоватый мужчина с бесхитростным чувством юмора. Отец девочки Пиппы.
  • Робби Билз — менеджер острова. Неприятный в личном общении тип, далеко не образец нравственности, но, во всяком случае, способный принимать решения. С Андерсоном враждует. Муж Сандры Билз, затюканной домохозяйки. Отец Дона, капризного, избалованного и грубого мальчишки.
  • Кэт Уизерс — молодая девушка, кассирша в магазине Майка Андерсона, невеста Билли Соамса, пока Линож не раскрыл её тайну. Под действием его чар убила своего жениха.
  • Билли Соамс — молодой парень, грузчик в магазине Андерсона, жених Кэт Уизерс. Погиб от рук своей невесты.
  • Урсула Годсо — работница муниципалитета, жена Питера Годсо, погибшего под воздействием чар Линожа, мать одной из девочек, Салли.
  • Питер Годсо — владелец оптового склада «Годсо. Рыба и Омары». Приторговывал «травкой». Один из первых погибших на острове.
  • Джек Карвер — один из жителей острова, отец маленького Бастера, муж Анджелы Карвер. Один из парней, назначенных Майком охранять Линожа.
  • Анджела Карвер — жена Джека, которую Линож использовал как посланницу его воли — собраться всем островитянам и ждать, пока Линож скажет, чего он хочет.
  • Марта Кларендон — старушка, первая жертва Линожа.
  • Дэви Хоупвелл — единственный из детей школьного возраста, оставшийся на острове (из-за вспышки мононуклеоза). Первый обнаружил мёртвую Марту Кларендон.

Дети

Дети из детского сада «Маленький народ»:

  • Ральфи Андерсон — сын Майка и Молли Андерсон, мальчик с родимым пятном на переносице. Майк называл это пятно «Седлом феи». Умный и смелый мальчик. Именно он достался Линожу во время жеребьёвки.
  • Пиппа Хэтчер — дочь Олтона и Мелинды Хэтчер, в самом начале повествования застрявшая в перилах лестницы.
  • Дон Билз — сын Робби и Сандры Билз, капризный и своенравный ребёнок, очень похожий по характеру на своего отца. Он первый придумал изображать обезьяну, дразня Пиппу Хэтчер.
  • Салли Годсо — дочь Питера и Урсулы Годсо.
  • Хейди Сент-Пьер — дочь Линды Сент-Пьер, похожая на морковку в толстых очках.
  • Бастер Карвер — сын Джека и Энджи Карвер, мальчик, любивший изображать обезьяну, как и Дон Билз.
  • Фрэнк Брайт — сын Генри и Карлы Брайт.
  • Гарри Робишо́ — сын Энди и Джилл Робишо́.

Жертвы Линожа

  • Марта Кларендон — забита насмерть в собственном доме Линожем при помощи трости с серебряной волчьей головой.
  • Питер Годсо — повесился в офисе констебля под действием чар Линожа.
  • Ллойд Уишмен — размозжил себе голову топором в пожарной части под действием чар Линожа.
  • Билли Соамс — забит насмерть своей невестой Кэт Уизерс в кладовке мэрии при помощи трости Линожа. Кэт была околдована Линожем.
  • Кора Стенхоуп — покончила с собой в туалете мэрии, находясь под чарами Линожа.
  • Миссис Кингсбери — Похищена Линожем на следующий день, когда все смотрели, как падает маяк. Затем превращена в манекен на террасе магазина Майка Андерсона. Вместо таблички Хэтча, высмеивающей Робби Билза, на ней красовалось «Дайте мне то, что я хочу, и я уйду».
  • Джордж Кирби — похищен вместе с миссис Кингсбери и Энджи Карвер. Линож взял их с собой в облака и говорил, что они должны были сказать остальным об общем собрании. Джордж заявил, что слишком стар для этого, что не может этого сделать, и Линож отпустил его руку. Джордж упал на землю, труп его так и не нашли.
  • Ральфи Андерсон (если его можно считать жертвой) — мальчик, доставшийся Линожу во время жеребьёвки.

Интересные факты

  • На вымышленном острове Литтл-Толл происходят события не только этой книги. Например, события «Долорес Клэйборн» происходят на нем же несколько раньше, несколько раз упоминаются героями. Кинг писал, что про себя называет Литтл-Толл «островом Долорес Клейборн».
  • Эта книга — не единственное произведение Кинга, выпущенное в форме киносценария. Рассказ «Извините, правильный номер» — тому пример.

См. также

Напишите отзыв о статье "Буря столетия (сценарий)"

Ссылки

  • [stephenking.com/library/screenplay/storm_of_the_century.html Буря столетия на официальном сайте Стивена Кинга]
  • [www.nytimes.com/1999/02/14/tv/cover-story-why-stephen-king-likes-to-write-for-tv.html Интервью Нью-Йорк Таймс]

Отрывок, характеризующий Буря столетия (сценарий)

– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.