Буслов, Антон Сергеевич

Антон Буслов
А. С. Буслов в 2009 году
Имя при рождении:	Антон Сергеевич Буслов
Род деятельности:	журналистика, физика, транспорт
Место рождения:	Воронеж, РСФСР, СССР
Гражданство:	Россия Россия
Место смерти:	Нью-Йорк, США
Сайт:	[mymaster.livejournal.com r.livejournal.com]

Анто́н Серге́евич Бу́слов (4 ноября 1983, Воронеж — 20 августа 2014, Нью-Йорк) — штатный колумнист журнала The New Times, урбанист, занимавшийся проблемами транспорта, топ-блогер Самарской области, ведший блог [mymaster.livejournal.com/ mymaster] в Живом Журнале. По образованию — инженер-физик, окончил Высшую школу физиков МИФИ-ФИАН им. Н. Басова. Профессиональную деятельность начинал как инженер-астрофизик в МИФИ. В знак протеста против «клерикализации» высшей школы уволился из института по собственному желанию в 2012 году.

Создатель общественной организации «Комитет — Воронежцы за трамвай». Сопредседатель и соучредитель межрегиональной общественной организации «Город и транспорт». Вёл общественную деятельность. Эксперт по транспорту фонда содействия развитию городов «Городские проекты Ильи Варламова и Максима Каца».

Биография

Со слов Антона, он родился и вырос в Воронеже. В 2000 году окончил Воронежский политехнический Лицей № 1 и поступил в Воронежский государственный университет на физический факультет. В феврале 2001 года перевёлся в МИФИ и в 2006 году окончил Высшую школу физики МИФИ-ФИАН, диплом защитил на кафедре № 7 экспериментальной ядерной физики и космофизики факультета экспериментальной и теоретической физики, после чего там же поступил в аспирантуру. Во время обучения в аспирантуре в составе исследовательского проекта «Коронас-Фотон» принимал участие в разработке наземного комплекса управления и наземного комплекса получения и обработки результатов для целевой нагрузки этого космического аппарата, предназначенного для изучения Солнца. Соавтор ряда научных публикаций на космическую тематику.

В 2012 году уволился из московского вуза в знак протеста против планировавшегося открытия в НИЯУ МИФИ кафедры теологии.

Общественная деятельность

Антон Буслов активно занимался общественной деятельностью. Он был основателем и учредителем общественной организации «Комитет — воронежцы за трамвай», занимавшейся спасением электротранспорта Воронежа от уничтожения.

В 2004 году он создал сайт Samaratrans.info, посвящённый городскому транспорту Самары. Принимал участие в разработке официального сайта транспортного оператора города. С 2011 года являлся советником по вопросам транспорта мэра Самары, занимаясь консалтингом в области планирования транспортной инфраструктуры города.

Он добился отмены запрета фотосъёмки в метрополитенах Самары, Казани, Екатеринбурга и Нижнего Новгорода.

С 2012 года активно участвовал в работе «Городских проектов», где занимался вопросами транспорта и урбанистики. В рамках выставки «Города для людей» выступал с курсом лекций о транспорте. В 2013 году совместно с профессором Пенсильванского университета Вуканом Вучиком принимал участие в работе по проведению экспертной оценки проекта реконструкции Ленинского проспекта и строительства северо-западной хорды. Был одним из авторов конкурсной документации на создание обновлённой карты метрополитена Москвы.

Журналистика

Начиная с 2004 года вёл блог в ЖЖ под ником mymaster, в котором поднимал социальные вопросы, описывал пути решения транспортных и политических проблем, рассказывал о своих путешествиях в разные города мира и делился наблюдениями об их структуре и транспортной системе. Его отдельным интересом являлись трамваи, история их создания и современные технологии разработки новых моделей. Также широко освещал вопросы лечения рака и вопросы, с которыми сталкиваются больные раком люди.

В ноябре 2012 года стал редактором электронного информационного портала «Ситибум» (Йополис), тогда же начал вести постоянную колонку в журнале The New Times, где описывал свою историю борьбы с раком (две колонки были написаны его братом).

Являлся топ-блогером Самарской области по версии ТРК ТЕРРА и по версии губернатора Самарской области. По данным автоматической статистики «Живого Журнала», у Антона Буслова 1619 записей, он сделал почти 20 тысяч комментариев и им получено их более 100 тысяч, также Антон Буслов являлся активным участником среди пользователей Волжского региона. Профильные статьи из его блога периодически перепечатывались различными СМИ.

Болезнь

В январе 2011 года у Антона Буслова была диагностирована лимфома Ходжкина — заболевание, при котором поражается лимфатическая система.

Антон проходил лечение в Москве, в РОНЦ им. Н. Н. Блохина, и в Самарском областном клиническом онкологическом диспансере. В апреле 2012 года лечащие врачи сообщили, что ему осталось жить 1,5—2 года, и из них полгода уже прошло.

Для продолжения борьбы с данным видом рака ему потребовался лекарственный препарат «Brentuximab», ранее запатентованный в Соединённых Штатах Америки. Стоимость годового курса брентуксимаба составляла на тот момент 150 тысяч долларов или примерно 4,5 миллиона рублей.

После исчерпания возможностей лечения в России решил продолжить лечение в США, для чего объявил в своём блоге о сборе денежных пожертвований. В интернет-акции приняло участие более 30 тысяч человек, необходимая для лечения сумма в 4,5 миллиона рублей была собрана в течение недели.

Проходил лечение и реабилитацию в Нью-Йорке, в клинике Колумбийского университета. В клинике, со слов самого Буслова, у него наступила ремиссия, но в июне 2014 года Буслов сообщил, что из-за химиотерапии у него «начались осложнения» и его выписывают в хоспис. В связи с этим, он вынужден был повторно обратиться к своим «30000 друзей» для сбора дополнительной суммы на лечение — эта сумма была также собрана.

Оказывал моральную и информационную поддержку больным раком. Летом 2014 года написал открытое письмо курирующей здравоохранение в РФ вице-премьеру Ольге Голодец, касающееся проблем онкологических пациентов в России. Голодец вступила с ним в переписку, а через год заявила, что Буслов «практически написал программу развития онкологической службы в России».

Скончался 20 августа 2014 года в Нью-Йорке.

Семья

Отец Антона — инженер, мать — домохозяйка. У него есть брат Дмитрий и сестра Анастасия.

Был дважды женат. Первый раз женился в 2005 году, в 2009 году этот брак распался. В 2012 году женился во второй раз: «Я сделал предложение своей девушке не после того, как у меня нашли рак, а именно после того, как мне сказали, что жить осталось полтора-два года».

Память

В память об Антоне Буслове в октябре 2014 года в Самаре, по 3-му маршруту, был запущен первый в городе именной трамвай.

11 декабря 2014 года Антон Буслов посмертно стал «Гражданином года» по версии Премии РБК.

В 2016 году посмертно издана книга Антона Буслова «Между жизнью и смертью».

Литература

• Буслов А. Между жизнью и смертью. Рассказ человека, который сумел противостоять болезни. — М.: Corpus, 2016. — 368 с. — (100%.doc). — ISBN 978-5-17-095765-1.

Ссылки

• [urfo.org/ekb/331621.html Московский блогер добился отмены запрета на фотосъёмку в Екатеринбургском метрополитене – пункт об этом исключён из правил]. РИА Новый регион — Екатеринбург (16 мая 2011). Проверено 27 января 2015.
• Мария Мирошниченко. [samara.kp.ru/daily/25979/2913167/ Пусть Антон Буслов поживёт подольше]. Комсомольская правда в Самаре (6 ноября 2012 года). Проверено 28 января 2015.
• Elizabeth Kiem. [www.huffingtonpost.com/elizabeth-kiem/between-breaking-bad-and-_b_3988519.html Between Breaking Bad and Doing Good...] (англ.). The Huffington Post (27.09.2013). Проверено 18 февраля 2015.
• [www.1tv.ru/sprojects_edition/si5937/fi34269 Памяти Антона Буслова]. Наедине со всеми. Первый канал (12.11.2014). Проверено 23 марта 2015.

Отрывок, характеризующий Буслов, Антон Сергеевич

Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.


От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.
Правда, все в темном, мрачном свете представлялось князю Андрею – особенно после того, как оставили Смоленск (который, по его понятиям, можно и должно было защищать) 6 го августа, и после того, как отец, больной, должен был бежать в Москву и бросить на расхищение столь любимые, обстроенные и им населенные Лысые Горы; но, несмотря на то, благодаря полку князь Андрей мог думать о другом, совершенно независимом от общих вопросов предмете – о своем полку. 10 го августа колонна, в которой был его полк, поравнялась с Лысыми Горами. Князь Андрей два дня тому назад получил известие, что его отец, сын и сестра уехали в Москву. Хотя князю Андрею и нечего было делать в Лысых Горах, он, с свойственным ему желанием растравить свое горе, решил, что он должен заехать в Лысые Горы.
Он велел оседлать себе лошадь и с перехода поехал верхом в отцовскую деревню, в которой он родился и провел свое детство. Проезжая мимо пруда, на котором всегда десятки баб, переговариваясь, били вальками и полоскали свое белье, князь Андрей заметил, что на пруде никого не было, и оторванный плотик, до половины залитый водой, боком плавал посредине пруда. Князь Андрей подъехал к сторожке. У каменных ворот въезда никого не было, и дверь была отперта. Дорожки сада уже заросли, и телята и лошади ходили по английскому парку. Князь Андрей подъехал к оранжерее; стекла были разбиты, и деревья в кадках некоторые повалены, некоторые засохли. Он окликнул Тараса садовника. Никто не откликнулся. Обогнув оранжерею на выставку, он увидал, что тесовый резной забор весь изломан и фрукты сливы обдерганы с ветками. Старый мужик (князь Андрей видал его у ворот в детстве) сидел и плел лапоть на зеленой скамеечке.
Он был глух и не слыхал подъезда князя Андрея. Он сидел на лавке, на которой любил сиживать старый князь, и около него было развешено лычко на сучках обломанной и засохшей магнолии.
Князь Андрей подъехал к дому. Несколько лип в старом саду были срублены, одна пегая с жеребенком лошадь ходила перед самым домом между розанами. Дом был заколочен ставнями. Одно окно внизу было открыто. Дворовый мальчик, увидав князя Андрея, вбежал в дом.
Алпатыч, услав семью, один оставался в Лысых Горах; он сидел дома и читал Жития. Узнав о приезде князя Андрея, он, с очками на носу, застегиваясь, вышел из дома, поспешно подошел к князю и, ничего не говоря, заплакал, целуя князя Андрея в коленку.
Потом он отвернулся с сердцем на свою слабость и стал докладывать ему о положении дел. Все ценное и дорогое было отвезено в Богучарово. Хлеб, до ста четвертей, тоже был вывезен; сено и яровой, необыкновенный, как говорил Алпатыч, урожай нынешнего года зеленым взят и скошен – войсками. Мужики разорены, некоторый ушли тоже в Богучарово, малая часть остается.
Князь Андрей, не дослушав его, спросил, когда уехали отец и сестра, разумея, когда уехали в Москву. Алпатыч отвечал, полагая, что спрашивают об отъезде в Богучарово, что уехали седьмого, и опять распространился о долах хозяйства, спрашивая распоряжении.
– Прикажете ли отпускать под расписку командам овес? У нас еще шестьсот четвертей осталось, – спрашивал Алпатыч.
«Что отвечать ему? – думал князь Андрей, глядя на лоснеющуюся на солнце плешивую голову старика и в выражении лица его читая сознание того, что он сам понимает несвоевременность этих вопросов, но спрашивает только так, чтобы заглушить и свое горе.
– Да, отпускай, – сказал он.
– Ежели изволили заметить беспорядки в саду, – говорил Алпатыч, – то невозмежио было предотвратить: три полка проходили и ночевали, в особенности драгуны. Я выписал чин и звание командира для подачи прошения.
– Ну, что ж ты будешь делать? Останешься, ежели неприятель займет? – спросил его князь Андрей.
Алпатыч, повернув свое лицо к князю Андрею, посмотрел на него; и вдруг торжественным жестом поднял руку кверху.
– Он мой покровитель, да будет воля его! – проговорил он.
Толпа мужиков и дворовых шла по лугу, с открытыми головами, приближаясь к князю Андрею.
– Ну прощай! – сказал князь Андрей, нагибаясь к Алпатычу. – Уезжай сам, увози, что можешь, и народу вели уходить в Рязанскую или в Подмосковную. – Алпатыч прижался к его ноге и зарыдал. Князь Андрей осторожно отодвинул его и, тронув лошадь, галопом поехал вниз по аллее.
На выставке все так же безучастно, как муха на лице дорогого мертвеца, сидел старик и стукал по колодке лаптя, и две девочки со сливами в подолах, которые они нарвали с оранжерейных деревьев, бежали оттуда и наткнулись на князя Андрея. Увидав молодого барина, старшая девочка, с выразившимся на лице испугом, схватила за руку свою меньшую товарку и с ней вместе спряталась за березу, не успев подобрать рассыпавшиеся зеленые сливы.
Князь Андрей испуганно поспешно отвернулся от них, боясь дать заметить им, что он их видел. Ему жалко стало эту хорошенькую испуганную девочку. Он боялся взглянуть на нее, по вместе с тем ему этого непреодолимо хотелось. Новое, отрадное и успокоительное чувство охватило его, когда он, глядя на этих девочек, понял существование других, совершенно чуждых ему и столь же законных человеческих интересов, как и те, которые занимали его. Эти девочки, очевидно, страстно желали одного – унести и доесть эти зеленые сливы и не быть пойманными, и князь Андрей желал с ними вместе успеха их предприятию. Он не мог удержаться, чтобы не взглянуть на них еще раз. Полагая себя уже в безопасности, они выскочили из засады и, что то пища тоненькими голосками, придерживая подолы, весело и быстро бежали по траве луга своими загорелыми босыми ножонками.
Князь Андрей освежился немного, выехав из района пыли большой дороги, по которой двигались войска. Но недалеко за Лысыми Горами он въехал опять на дорогу и догнал свой полк на привале, у плотины небольшого пруда. Был второй час после полдня. Солнце, красный шар в пыли, невыносимо пекло и жгло спину сквозь черный сюртук. Пыль, все такая же, неподвижно стояла над говором гудевшими, остановившимися войсками. Ветру не было, В проезд по плотине на князя Андрея пахнуло тиной и свежестью пруда. Ему захотелось в воду – какая бы грязная она ни была. Он оглянулся на пруд, с которого неслись крики и хохот. Небольшой мутный с зеленью пруд, видимо, поднялся четверти на две, заливая плотину, потому что он был полон человеческими, солдатскими, голыми барахтавшимися в нем белыми телами, с кирпично красными руками, лицами и шеями. Все это голое, белое человеческое мясо с хохотом и гиком барахталось в этой грязной луже, как караси, набитые в лейку. Весельем отзывалось это барахтанье, и оттого оно особенно было грустно.
Один молодой белокурый солдат – еще князь Андрей знал его – третьей роты, с ремешком под икрой, крестясь, отступал назад, чтобы хорошенько разбежаться и бултыхнуться в воду; другой, черный, всегда лохматый унтер офицер, по пояс в воде, подергивая мускулистым станом, радостно фыркал, поливая себе голову черными по кисти руками. Слышалось шлепанье друг по другу, и визг, и уханье.
На берегах, на плотине, в пруде, везде было белое, здоровое, мускулистое мясо. Офицер Тимохин, с красным носиком, обтирался на плотине и застыдился, увидав князя, однако решился обратиться к нему:
– То то хорошо, ваше сиятельство, вы бы изволили! – сказал он.
– Грязно, – сказал князь Андрей, поморщившись.
– Мы сейчас очистим вам. – И Тимохин, еще не одетый, побежал очищать.
– Князь хочет.
– Какой? Наш князь? – заговорили голоса, и все заторопились так, что насилу князь Андрей успел их успокоить. Он придумал лучше облиться в сарае.
«Мясо, тело, chair a canon [пушечное мясо]! – думал он, глядя и на свое голое тело, и вздрагивая не столько от холода, сколько от самому ему непонятного отвращения и ужаса при виде этого огромного количества тел, полоскавшихся в грязном пруде.
7 го августа князь Багратион в своей стоянке Михайловке на Смоленской дороге писал следующее:
«Милостивый государь граф Алексей Андреевич.
(Он писал Аракчееву, но знал, что письмо его будет прочтено государем, и потому, насколько он был к тому способен, обдумывал каждое свое слово.)
Я думаю, что министр уже рапортовал об оставлении неприятелю Смоленска. Больно, грустно, и вся армия в отчаянии, что самое важное место понапрасну бросили. Я, с моей стороны, просил лично его убедительнейшим образом, наконец и писал; но ничто его не согласило. Я клянусь вам моею честью, что Наполеон был в таком мешке, как никогда, и он бы мог потерять половину армии, но не взять Смоленска. Войска наши так дрались и так дерутся, как никогда. Я удержал с 15 тысячами более 35 ти часов и бил их; но он не хотел остаться и 14 ти часов. Это стыдно, и пятно армии нашей; а ему самому, мне кажется, и жить на свете не должно. Ежели он доносит, что потеря велика, – неправда; может быть, около 4 тысяч, не более, но и того нет. Хотя бы и десять, как быть, война! Но зато неприятель потерял бездну…
Что стоило еще оставаться два дни? По крайней мере, они бы сами ушли; ибо не имели воды напоить людей и лошадей. Он дал слово мне, что не отступит, но вдруг прислал диспозицию, что он в ночь уходит. Таким образом воевать не можно, и мы можем неприятеля скоро привести в Москву…
Слух носится, что вы думаете о мире. Чтобы помириться, боже сохрани! После всех пожертвований и после таких сумасбродных отступлений – мириться: вы поставите всю Россию против себя, и всякий из нас за стыд поставит носить мундир. Ежели уже так пошло – надо драться, пока Россия может и пока люди на ногах…
Надо командовать одному, а не двум. Ваш министр, может, хороший по министерству; но генерал не то что плохой, но дрянной, и ему отдали судьбу всего нашего Отечества… Я, право, с ума схожу от досады; простите мне, что дерзко пишу. Видно, тот не любит государя и желает гибели нам всем, кто советует заключить мир и командовать армиею министру. Итак, я пишу вам правду: готовьте ополчение. Ибо министр самым мастерским образом ведет в столицу за собою гостя. Большое подозрение подает всей армии господин флигель адъютант Вольцоген. Он, говорят, более Наполеона, нежели наш, и он советует все министру. Я не токмо учтив против него, но повинуюсь, как капрал, хотя и старее его. Это больно; но, любя моего благодетеля и государя, – повинуюсь. Только жаль государя, что вверяет таким славную армию. Вообразите, что нашею ретирадою мы потеряли людей от усталости и в госпиталях более 15 тысяч; а ежели бы наступали, того бы не было. Скажите ради бога, что наша Россия – мать наша – скажет, что так страшимся и за что такое доброе и усердное Отечество отдаем сволочам и вселяем в каждого подданного ненависть и посрамление. Чего трусить и кого бояться?. Я не виноват, что министр нерешим, трус, бестолков, медлителен и все имеет худые качества. Вся армия плачет совершенно и ругают его насмерть…»