Бустаманте, Анастасио

Анастасио Бустаманте-и-Осекуэра Anastasio Bustamante y Oseguera
4-й Президент Мексики
1 января 1830 года — 13 августа 1832 года
Предшественник:	Правительственный Совет ( Педро Велес,Лукас Аламан и Луис де Кинтанар )
Преемник:	Мельчор Мускис
17-й Президент Мексики
19 апреля 1837 года — 20 марта1839 года
Предшественник:	Хосе Хусто Корро
Преемник:	Антонио Лопес де Санта-Анна
20-й Президент Мексики
19 июля 1839 года — 22 сентября 1841 года
Предшественник:	Николас Браво Руэда
Преемник:	Франсиско Хавьер Эчеверрия
Рождение:	27 июля 1780(1780-07-27) Хикильпан
Смерть:	6 февраля 1853(1853-02-06) (72 года) Сан-Мигель-де-Альенде

Анастасио Бустаманте-и-Осекуэра (исп. Anastasio Bustamante y Oseguera; 27 июля 1780, Хикильпан-де-Хуарес — 6 февраля 1853, Сан-Мигель-де-Альенде) — президент Мексики в течение трёх сроков: с 1830 по 1832 год, с 1837 по 1839 год и с 1839 по 1841 год. Принадлежал к консерваторам; в первый раз пришёл к власти, совершив переворот против президента Висенте Герреро. Бустаманте был свергнут два раза и каждый раз отправлялся в ссылку в Европу.

Ранняя жизнь

Отец Анастасио Бустаманте, Хосе Мария, работал перевозчиком снега с вулканов Колимы в Гвадалахару, но был в состоянии обеспечить своему сыну хорошее образование. В 15 лет Бустаманте поступил в семинарию Гвадалахары. Когда он закончил её, он отправился в Мехико, чтобы изучать медицину. Он сдал медицинские экзамены, а затем отправился в Сан-Луис-Потоси в качестве директора больницы Сан-Хуан-де-Диос.

В 1808 году он вступил в королевскую кавалерию колониальной мексиканской армии под командованием Феликса Кальехи. В 1810 году генерал Кальеха мобилизовал армию для борьбы с повстанцами, находившимися под руководством Мигеля Идальго-и-Костилья, и Бустаманте участвовал на стороне роялистов во всех действиях Центральной армии. Во время Войны за независимость он дослужился до звания полковника.

Первая Мексиканская империя

19 марта 1821 года при поддержке Агустина де Итурбиде (его личного друга) Бустаманте провозгласил независимость Мексики от Испании в Пантохе, Гуанахуато. Итурбиде назначил его командиром кавалерии, вторым в командовании Центральной армии, и членом правящей хунты. Во время периода регентства он стал фельдмаршалом и капитан-генералом Внутренних провинций с 28 сентября 1821 года. Он сражался и победил испанский экспедиционный корпус в Хичу.

После падения империи в 1823 году он вступил в ряды федералистов, за что был арестован и заключён в Акапулько, но президент Гуадалупе Виктория вновь назначил его руководить Внутренними провинциями.

Президентство

Первый срок

В декабре 1828 года, в соответствии с так называемым «планом Пероте», парламент назначил его вице-президентом республики во главе с президентом Висенте Герреро. Он получил эту должность 1 апреля 1829 года, но вскоре поссорился с Герреро. 4 декабря 1829 года, в соответствии с «планом Халлапа», он восстал против Герреро, выдворив его из столицы. 1 января 1830 года он занял пост временного президента. Конгресс объявил Герреро «неспособным к управлению».

Получив власть, Бустаманте учредил тайную полицию и принял меры, чтобы подавить свободу прессы. Он сослал некоторых из своих конкурентов и изгнал из страны американского дипломата Джоэля Пойнсета. Он принимал участие в похищении и убийства своего предшественника, Герреро. Он также поддерживал развитие промышленности и деятельность духовенства.

Эти и другие меры стимулировали развитие оппозиции, особенно в штатах Халиско, Сакатекас и Техас. В 1832 году вспыхнуло восстание в Веракрусе. Повстанцы попросили Антонио Лопес де Санта-Анну принять командование. Когда их непосредственные требования были удовлетворены (отставка некоторых министров из правительства Бустаманте), они также требовали свержения президента. Они намеревались заменить его Мануэлем Гомесом Педрасой, чья победа на выборах 1828 года была аннулирована.

Бустаманте передал президентские полномочия Мельхиору Мускусу 14 августа 1832 года и покинул столицу для борьбы с повстанцами. Он разбил их 14 августа в Галлинеро, Долорес-Идальго, Гуанахуато, а затем вернулся для борьбы с Санта-Анной, который приближался к Пуэбле. После ещё двух боёв три кандидата, Бустаманте, Санта-Анна и Гомес Педраса, подписали соглашения в Завалете (21—23 декабря), по которым Гомес Педраса брал на себя президентство и обязывался провести новые выборы. Бустаманте должен был отправиться в изгнание, что он и сделал в 1833 году.

Второй срок

Находясь в эмиграции во Франции, он осматривал военные и медицинские учреждения. Он вернулся в Мексику в декабре 1836 года по призыву президента Хосе Хусто Корро, чтобы сражаться с повстанцами в войне за независимость Техаса. Однако как только он вернулся в страну, парламент объявил его президентом (17 апреля 1837 года).

С исчерпанной казной и армией, истощённой после подавления ряда восстаний, Бустаманте был ограничен в своих возможностях военных реакций на кризисы. 21 марта 1838 года Франция предъявила Мексике ультиматум, потребовав уплаты долгов. 16 апреля началась блокада портов Мексиканского залива. Французы объявили войну 27 ноября 1838 года (известна в истории как Кондитерская война), подвергли бомбардировке Сан-Хуан-де-Улуа и заняли Веракрус (5 декабря).

Примерно в то же время гватемальский генерал Мигель Гутьеррес вторгся в штат Чьяпас. Бустаманте временно оставил президентский пост с 20 марта по 18 июля 1839 года для проведения кампании против мятежного генерала Хосе де Урреа в штате Тамаулипас. Санта-Анна и Николас Браво занимали пост президента в течение этого его отсутствия.

Третий срок

Анастасио Бустаманте вновь стал президентом 9 июля 1839 года, находясь в должности до 22 сентября 1841 года. В течение этого срока в Мексику прибыла первая испанская дипломатическая миссия во главе с Анхелем Кальдероном де ла Барка у Бельграно. Также была установлена граница между Юкатаном и Британским Гондурасом (ныне Белиз). Были подписаны договоры с Бельгией и Баварией, восстановлены отношения с США.

15 июля 1840 года генерал де Урреа бежал из тюрьмы и возглавил силы в вооружённом нападении на Бустаманте в президентском дворце. Бустаманте сопротивлялся, но на 16-й день он был вынужден бежать в сопровождении 28 драгун. Во время этих событий осадная артиллерия уничтожила юго-восточном углу дворца. Он, однако, не уступил президентский пост.

Примерно в это же время вспыхнуло восстание в Юкатане.

В августе 1841 года Санта-Анна и Паредес, военные командиры Веракруса и Халиско, подняли новое восстание против Бустаманте. Он передал бразды правления Франсиско Хавьеру Эчеверриа 2 сентября 1841 года. Эчеверриа продолжался только до 10 октября, когда Санта-Анна вернулся в президенты.

Поздние годы

Бустаманте снова отправился в изгнание в Европу, проводя время в Италии и Франции. Его адъютант Хосе Мария Кальдерон у Тапиа, а также его племянник Андрес Осекуэра, сопровождали Бустаманте в Европе. Он вернулся в Мексику в 1845 году, чтобы предложить свои услуги в связи с начинающимся кризисом в отношениях с Соединёнными Штатами Америки. В 1846 году он стал президентом парламента. В том же году он был назначен начальником экспедиционных войск, отправленных на защиту Калифорнии от Соединённых Штатов, но был не в состоянии достичь Калифорнии из-за отсутствия ресурсов. В 1848 году он подавил восстание в Гуанахуато и Агуаскальентесе.

Последние годы своей жизни он провёл в Сан-Мигель-де-Альенде, где умер в 1853 году в возрасте 72 лет. Его сердце было помещено в кафедральный собор в Мехико, в часовню Сан-Фелипе-де-Хесус, рядом с прахом императора Итурбиде.

Литература

• Бустаменте, Анастасий // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Andrews, Catherine. «The Political and Military Career of General Anastasio Bustamante, 1780—1853,» PhD diss., University of Saint Andrews, UK, 2001
• Bustamante, Anastasio // Enciclopedia de México, vol. 2. Mexico City, 1996, ISBN 1-56409-016-7.
• García Puron, Manuel, México y sus gobernantes, v. 2. Mexico City: Joaquín Porrua, 1984.
• Orozco Linares, Fernando, Gobernantes de México. Mexico City: Panorama Editorial, 1985, ISBN 968-38-0260-5.
• Macías-González, Víctor M. «Masculine friendships, sentiment, and homoerotics in nineteenth-century Mexico: the correspondence of Jose Maria Calderon y Tapia, 1820s-1850s.» Journal of the History of Sexuality, vol. 16, 3 (September 2007): 416-35.

Отрывок, характеризующий Бустаманте, Анастасио

Между тем с фронта другая колонна должна была напасть на французов, но при этой колонне был Кутузов. Он знал хорошо, что ничего, кроме путаницы, не выйдет из этого против его воли начатого сражения, и, насколько то было в его власти, удерживал войска. Он не двигался.
Кутузов молча ехал на своей серенькой лошадке, лениво отвечая на предложения атаковать.
– У вас все на языке атаковать, а не видите, что мы не умеем делать сложных маневров, – сказал он Милорадовичу, просившемуся вперед.
– Не умели утром взять живьем Мюрата и прийти вовремя на место: теперь нечего делать! – отвечал он другому.
Когда Кутузову доложили, что в тылу французов, где, по донесениям казаков, прежде никого не было, теперь было два батальона поляков, он покосился назад на Ермолова (он с ним не говорил еще со вчерашнего дня).
– Вот просят наступления, предлагают разные проекты, а чуть приступишь к делу, ничего не готово, и предупрежденный неприятель берет свои меры.
Ермолов прищурил глаза и слегка улыбнулся, услыхав эти слова. Он понял, что для него гроза прошла и что Кутузов ограничится этим намеком.
– Это он на мой счет забавляется, – тихо сказал Ермолов, толкнув коленкой Раевского, стоявшего подле него.
Вскоре после этого Ермолов выдвинулся вперед к Кутузову и почтительно доложил:
– Время не упущено, ваша светлость, неприятель не ушел. Если прикажете наступать? А то гвардия и дыма не увидит.
Кутузов ничего не сказал, но когда ему донесли, что войска Мюрата отступают, он приказал наступленье; но через каждые сто шагов останавливался на три четверти часа.
Все сраженье состояло только в том, что сделали казаки Орлова Денисова; остальные войска лишь напрасно потеряли несколько сот людей.
Вследствие этого сражения Кутузов получил алмазный знак, Бенигсен тоже алмазы и сто тысяч рублей, другие, по чинам соответственно, получили тоже много приятного, и после этого сражения сделаны еще новые перемещения в штабе.
«Вот как у нас всегда делается, все навыворот!» – говорили после Тарутинского сражения русские офицеры и генералы, – точно так же, как и говорят теперь, давая чувствовать, что кто то там глупый делает так, навыворот, а мы бы не так сделали. Но люди, говорящие так, или не знают дела, про которое говорят, или умышленно обманывают себя. Всякое сражение – Тарутинское, Бородинское, Аустерлицкое – всякое совершается не так, как предполагали его распорядители. Это есть существенное условие.
Бесчисленное количество свободных сил (ибо нигде человек не бывает свободнее, как во время сражения, где дело идет о жизни и смерти) влияет на направление сражения, и это направление никогда не может быть известно вперед и никогда не совпадает с направлением какой нибудь одной силы.
Ежели многие, одновременно и разнообразно направленные силы действуют на какое нибудь тело, то направление движения этого тела не может совпадать ни с одной из сил; а будет всегда среднее, кратчайшее направление, то, что в механике выражается диагональю параллелограмма сил.
Ежели в описаниях историков, в особенности французских, мы находим, что у них войны и сражения исполняются по вперед определенному плану, то единственный вывод, который мы можем сделать из этого, состоит в том, что описания эти не верны.
Тарутинское сражение, очевидно, не достигло той цели, которую имел в виду Толь: по порядку ввести по диспозиции в дело войска, и той, которую мог иметь граф Орлов; взять в плен Мюрата, или цели истребления мгновенно всего корпуса, которую могли иметь Бенигсен и другие лица, или цели офицера, желавшего попасть в дело и отличиться, или казака, который хотел приобрести больше добычи, чем он приобрел, и т. д. Но, если целью было то, что действительно совершилось, и то, что для всех русских людей тогда было общим желанием (изгнание французов из России и истребление их армии), то будет совершенно ясно, что Тарутинское сражение, именно вследствие его несообразностей, было то самое, что было нужно в тот период кампании. Трудно и невозможно придумать какой нибудь исход этого сражения, более целесообразный, чем тот, который оно имело. При самом малом напряжении, при величайшей путанице и при самой ничтожной потере были приобретены самые большие результаты во всю кампанию, был сделан переход от отступления к наступлению, была обличена слабость французов и был дан тот толчок, которого только и ожидало наполеоновское войско для начатия бегства.


Наполеон вступает в Москву после блестящей победы de la Moskowa; сомнения в победе не может быть, так как поле сражения остается за французами. Русские отступают и отдают столицу. Москва, наполненная провиантом, оружием, снарядами и несметными богатствами, – в руках Наполеона. Русское войско, вдвое слабейшее французского, в продолжение месяца не делает ни одной попытки нападения. Положение Наполеона самое блестящее. Для того, чтобы двойными силами навалиться на остатки русской армии и истребить ее, для того, чтобы выговорить выгодный мир или, в случае отказа, сделать угрожающее движение на Петербург, для того, чтобы даже, в случае неудачи, вернуться в Смоленск или в Вильну, или остаться в Москве, – для того, одним словом, чтобы удержать то блестящее положение, в котором находилось в то время французское войско, казалось бы, не нужно особенной гениальности. Для этого нужно было сделать самое простое и легкое: не допустить войска до грабежа, заготовить зимние одежды, которых достало бы в Москве на всю армию, и правильно собрать находившийся в Москве более чем на полгода (по показанию французских историков) провиант всему войску. Наполеон, этот гениальнейший из гениев и имевший власть управлять армиею, как утверждают историки, ничего не сделал этого.
Он не только не сделал ничего этого, но, напротив, употребил свою власть на то, чтобы из всех представлявшихся ему путей деятельности выбрать то, что было глупее и пагубнее всего. Из всего, что мог сделать Наполеон: зимовать в Москве, идти на Петербург, идти на Нижний Новгород, идти назад, севернее или южнее, тем путем, которым пошел потом Кутузов, – ну что бы ни придумать, глупее и пагубнее того, что сделал Наполеон, то есть оставаться до октября в Москве, предоставляя войскам грабить город, потом, колеблясь, оставить или не оставить гарнизон, выйти из Москвы, подойти к Кутузову, не начать сражения, пойти вправо, дойти до Малого Ярославца, опять не испытав случайности пробиться, пойти не по той дороге, по которой пошел Кутузов, а пойти назад на Можайск и по разоренной Смоленской дороге, – глупее этого, пагубнее для войска ничего нельзя было придумать, как то и показали последствия. Пускай самые искусные стратегики придумают, представив себе, что цель Наполеона состояла в том, чтобы погубить свою армию, придумают другой ряд действий, который бы с такой же несомненностью и независимостью от всего того, что бы ни предприняли русские войска, погубил бы так совершенно всю французскую армию, как то, что сделал Наполеон.
Гениальный Наполеон сделал это. Но сказать, что Наполеон погубил свою армию потому, что он хотел этого, или потому, что он был очень глуп, было бы точно так же несправедливо, как сказать, что Наполеон довел свои войска до Москвы потому, что он хотел этого, и потому, что он был очень умен и гениален.
В том и другом случае личная деятельность его, не имевшая больше силы, чем личная деятельность каждого солдата, только совпадала с теми законами, по которым совершалось явление.
Совершенно ложно (только потому, что последствия не оправдали деятельности Наполеона) представляют нам историки силы Наполеона ослабевшими в Москве. Он, точно так же, как и прежде, как и после, в 13 м году, употреблял все свое уменье и силы на то, чтобы сделать наилучшее для себя и своей армии. Деятельность Наполеона за это время не менее изумительна, чем в Египте, в Италии, в Австрии и в Пруссии. Мы не знаем верно о том, в какой степени была действительна гениальность Наполеона в Египте, где сорок веков смотрели на его величие, потому что эти все великие подвиги описаны нам только французами. Мы не можем верно судить о его гениальности в Австрии и Пруссии, так как сведения о его деятельности там должны черпать из французских и немецких источников; а непостижимая сдача в плен корпусов без сражений и крепостей без осады должна склонять немцев к признанию гениальности как к единственному объяснению той войны, которая велась в Германии. Но нам признавать его гениальность, чтобы скрыть свой стыд, слава богу, нет причины. Мы заплатили за то, чтоб иметь право просто и прямо смотреть на дело, и мы не уступим этого права.
Деятельность его в Москве так же изумительна и гениальна, как и везде. Приказания за приказаниями и планы за планами исходят из него со времени его вступления в Москву и до выхода из нее. Отсутствие жителей и депутации и самый пожар Москвы не смущают его. Он не упускает из виду ни блага своей армии, ни действий неприятеля, ни блага народов России, ни управления долами Парижа, ни дипломатических соображений о предстоящих условиях мира.