Бутаков, Иннокентий Николаевич
| Иннокентий Николаевич Бутаков | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Дата смерти: |
27 февраля 1970 (88 лет) |
| Научная сфера: | |
| Место работы: | |
| Учёная степень: | |
| Альма-матер: | |
| Награды и премии: |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение  
|
Иннокентий Николаевич Бутаков (11 октября 1881, Александровский завод, Забайкалье — 27 февраля 1970, г. Забайкальск Читинской области) — российский учёный-теплотехник, доктор технических наук (1935), заслуженный деятель науки и техники РСФСР (1944). В 1944—1950 директор транспортно-энергетического института Сибирского отделения АН СССР.
Сын мелкого чиновника. Окончил Томский технологический институт (1906).
Начальник литейного, котельного, вагонного цехов Омских ж.-д. мастерских (1907—1911). Начальник службы тяги, начальник дорожного бюро нормирования Управления Сибирских ж. д. в Томске (1913—1927).
Профессор (1921), с 1923 зав. кафедрой теплосиловых установок Томского политехнического института.
Директор транспортно-энергетического института СО АН СССР (1944—1950).
Основатель научной школы комбинированной выработки электрической и тепловой энергии. Доктор технических наук (1935), заслуженный деятель науки и техники РСФСР (1944).
Награды: 2 ордена Ленина (1944, 1953), 3 ордена Трудового Красного Знамени (1940, 1946, 1961); медали, нагрудные знаки «Отличник энергетики», «Отличник угольной промышленности».
Источники
- Бутаков Иннокентий Николаевич — отец сибирской энергетики [portal.tpu.ru/departments/kafedra/ates/about/Tab2]
- Бутаков Иннокентий Николаевич [wiki.tpu.ru/wiki/%D0%91%D1%83%D1%82%D0%B0%D0%BA%D0%BE%D0%B2_%D0%98%D0%BD%D0%BD%D0%BE%D0%BA%D0%B5%D0%BD%D1%82%D0%B8%D0%B9_%D0%9D%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%BB%D0%B0%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87]
- Томск от А до Я. Краткая энциклопедия города / Под ред. д-ра ист. наук Н. М. Дмитриенко. Томск: Изд-во НТЛ, 2004. 440 с.: ил. ISBN 5-89503-211-7.
Напишите отзыв о статье "Бутаков, Иннокентий Николаевич"
Отрывок, характеризующий Бутаков, Иннокентий Николаевич
22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.
