Бутенко, Раиса Георгиевна

Раиса Георгиевна Бутенко
Дата рождения:	13 сентября 1920(1920-09-13)
Место рождения:	деревня Кабыльщина, Бельский уезд, Смоленская губерния, Советская Россия
Дата смерти:	26 марта 2004(2004-03-26) (83 года)
Место смерти:	Москва, Россия
Страна:	СССР СССР → Россия Россия
Научная сфера:	клеточная биология, физиология растений
Учёная степень:	доктор биологических наук
Учёное звание:	член-корреспондент АН СССР академик ВАСХНИЛ
Награды и премии:

Раиса Георгиевна Бутенко (1920—2004) — советский учёный, физиолог растений, специалист в области клеточной биологии; доктор биологических наук (1963), член-корреспондент Академии наук СССР (1974), академик ВАСХНИЛ (1988). Автор около 300 научных работ, ряд которых был опубликован за рубежом.

Соавтор научного открытия «Явление двуродительского наследования генных детерминант цитоплазмы при парасексуальной гибридизации (слиянии) соматических клеток растений». Под её руководством созданы Всероссийская коллекция клеточных культур и Криобанк растительных объектов.

Биография

Родилась 13 сентября 1920 года в деревне Кабыльщина Бельского уезда Смоленской губернии (по другим данным в городе Белом).

В 1942 году окончила Московскую сельскохозяйственную академию (МСХА). В 1942—1944 годах работала агрономом в Узбекской ССР, в совхозе МВД. С 1944 года жила и работала в Москве. В 1947 году окончила аспирантуру МСХА, кандидат биологических наук с 1948 года. С 1947 года и до конца жизни Раиса Бутенко работала в Институте физиологии растений им. К. А. Тимирязева Академии наук: с 1970 года — заведующая лабораторией культуры тканей и морфогенеза; в 1986—1996 годах — заведующая отделом биологии клетки и биотехнологии; в 1996—2004 годах — главный научный сотрудник. Одновременно с 1971 года Бутенко — профессор кафедры физиологии растений биолого-почвенного (с 1973 года — биологического) факультета Московского университета.

Р. Г. Бутенко входила в оргкомитет Первых Чайлахяновских чтений (1993 год), а также прочитала первую лекцию на этих чтениях. Автором второй лекции Первых Чайлахяновских чтений стал профессор Антон Георгиевич Ланг.

Жила в Москве на Мичуринском проспекте, 12, корп. 1. Умерла 26 марта 2004 года в Москве. Похоронена на Востряковском кладбище.

Награды

• Награждена орденами Трудового Красного Знамени, Октябрьской Революции и «Знак Почёта», а также медалью «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина».
• Лауреат Государственной премии СССР (1984).

Ссылки

• [mosenc.ru/encyclopedia?task=core.view&id=10946 Бутенко Раиса Георгиевна]
• [www.isaran.ru/?q=ru/person&guid=73D48429-D15D-48A0-95C7-D87C3193564A Бутенко Раиса Георгиевна] на сайте Архивов РАН
• Бутенко Раиса Георгиевна // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>

Отрывок, характеризующий Бутенко, Раиса Георгиевна

– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»