Бутеншён, Андреа

Андреа Бутеншён

Андреа Бутеншён (швед. Andrea Butenschön) (11 сентября 1866 − 24 апреля 1948) — шведская писательница, ориенталист и переводчица.

Биография

Со стороны отца её семья происходила из Германии. Детство А. Бутеншён прошло на живописных берегах озера Аспенес (Aspenäs), где находилось поместье её отца. Потребность писать проявилась у неё уже в детстве. После занятий с гувернанткой дома Андреа Бутеншён несколько лет училась в Гётеборге в школе фрейлейн Виржин Жакет (швед. Virgin Jacquette). Затем она переехала в Стокгольм, чтобы учиться в Валлинской школе (швед. Wallinska Skolan) для девочек. Здесь она стала ученицей доктора Эллен Фриз (швед. Ellen Fries), шведской феминистки и первой женщины, получившей в Швеции в 1883 году степень доктора. С Эллен Фриз у неё завязались дружеские отношения. В школе А. Бутеншён изучала шведский язык, историю литературы, латынь, логику, а также философию, природоведение, историю искусства, прошла курс по медицинскому уходу. По совету Эллен Фриз она провела зиму в Париже, где посещала лекции в Сорбонне и в Коллеж де Франс.

В 1890—1891 годах она совершила поездку в Индию, посетила Бомбей, Бароду, Ахмадабад, Джайпур, Дели, Агру, Лакнау, Бенарес, Калькутту, Дарджелин, а также Цейлон. Во время поездки она встречалась с представителями индийской культуры.

Осенью 1892 года она начала изучать в Лондоне санскрит. По словам А. Бутеншён, на её решение изучать санскрит повлияла книга Рама Мохан Роя, с которой она познакомилась во время поездки по Индии. Осенью 1893 года она продолжила изучение санскрита в Сорбонне, где пробыла три семестра. Здесь она была первой женщиной, изучавшей этот предмет. Благодаря содействию двух выдающихся ориенталистов Сильвена Леви (фр. Sylvain Lévi) и Джеймса Дармстетера (James Darmesteter) она была предствалена в Азиатское общество (фр. Société asiatique), среди 225 членов которого было три женщины. Андреа Бутеншён была одной из них.

По состоянию здоровья она должна была прервать учёбу, но в Швеции, где она провела зиму 1895—1896 года, А. Бутеншён продолжала заниматься санскритом вместе с квалифицированным санскритологом Люси Гибсон (англ. Lucy Gibson). В 1897-98 годах она училась в Киле у профессоров Германна Ольденберга (нем. Hermann Oldenberg) и Пауля Дойсена (нем. Paul Deussen).

Андреа Бутеншён сотрудничала в журналах «Слово и образ» (Ord och Bild), «Дагни», в газете «Идун».

В 1913 году она перевела на шведский язык сборник стихов Рабиндраната Тагора «Гитанджали», за который он в том же году получил Нобелевскую премию по литературе.

Работы

Избранные работы А. Бутеншён:

• 1894 — «Taj Mahal» — поэма «Тадж Махал» с иллюстрациями Юлиуса Венгеля.
• 1898 -«Tattaren och hon.» — «Цыган и она» — сборник литературных этюдов.
• 1898 — «Tattaren och hans son» — «Цыган и его сын».
• 1902 -«Kâthaka-Upanishad» — «Катха-упанишада» — перевод с санскрита одной из частей Упанишад.
• 1905 — «Walt Whitman» — «Уолт Уитмен», очерк с переводом стихов.
• 1909 — «För länge sedan» — «Давным-давно», пьеса в 3-х актах.
• 1913 -«Gitanjali (Sångoffer)» — «Гитанджали (Жертвенные песнопения)» Рабиндраната Тагора (перевод с английского).
• 1927 — «Jahanara Begam. En indisk kejsardotter.» — исторический роман «Джаханара-бегум, индийская принцесса» (на шведском языке).
• 1931 -«The Life of a Mogul Princess Jahanara Begum: Daughter of Shahjahan» — исторический роман «Жизнь могольской принцессы Джаханары-бегум, дочери Шахджахана» (на английском языке).

Ссылки

• www.dramawebben.se/forfattare/andrea-butenschon
• runeberg.org/sfl/1/0121.html
• www.ub.gu.se/fasta/laban/erez/kvinnohistoriska/tidskrifter/idun/1902/pdf/1902_48.pdf
• runeberg.org/authors/butenand.html

К:Википедия:Изолированные статьи (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Бутеншён, Андреа

Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.