Бутервек, Фридрих

Фридрих Бутервек
Friedrich Ludewig Bouterweck
Дата рождения:	15 апреля 1766(1766-04-15)
Место рождения:	Окер (Гослар), Нижняя Саксония
Дата смерти:	9 августа 1828(1828-08-09) (62 года)
Место смерти:	Гёттинген
Страна:	Германия Германия
Научная сфера:	философия,</br>история литературы
Альма-матер:	Гёттингенский университет

Фридрих Бутервек (нем. Friedrich Ludewig Bouterwek; 15 апреля 1766, недалеко от Гослара — 9 августа 1828, Гёттинген) — немецкий философ и историк литературы, основатель философии виртуализма.

Биография

Литературную деятельность начал изданием стихотворений и романа «Graf Donomar» (2 т., Гёттинген, 1791—1792; второе издание, 3 тома, 1798—1800). С 1791 года читал в Геттингене лекции по философии.

В 1818 году в Гёттингене вышли в свет его «Kleine Schriften», с автобиографией. В своих философских исследованиях он сначала является ревностным кантианцем, а потом становится ближе к Ф. Якоби. Первым философским его сочинением было: «Ideen zu einer allgemeinen Apodiktik» (2 т., Геттинген, 1799); в некотором противоречии с этой книгой стоят изданный в 1813 году «Lehrbuch der philos. Wissenschaften» (Геттинген, 2 т.) и «Religion der Vernunft» (Геттинген, 1824 г.) — сочинения, в которых он стоит за непосредственность веры.

По этому вопросу, равно как и по воззрениям, изложенным в книге «Aesthetik», ему пришлось выдержать борьбу со значительными противниками. Полезный вклад в науку сделал он своей «Geschichte der neuern Poesie und Beredsamkeit» (12 т., Геттинген, 1800—1819) — сочинением, которое и теперь не утратило своей цены и в своё время оказало значительное влияние на романтиков и на Уланда. Отдел, касающийся истории испанской литературы и красноречия, переведен на испанский язык и значительно дополнен Иосифом Гомес-де-ла-Кортина и Ник. Гугельдо де-Молинедо (3 т., Мадрид, 1828).

Бутервек издал также «Sämmtliche poetische Werke» Эрнста Шульце. Мейер напечатал «Briefe J. H. Jacobi’s an B.» (Геттинген, 1868).

Философия виртуализма

В молодости Бутервек был восторженным последователем И. Канта, но с возрастом всё более отходил от кантовской философии. В сочинении «Идея аподиктики» Бутервек выработал собственное философское учение, названное им виртуализмом (от лат. virtus — сила). В этой работе философ попытался переосмыслить кантовский критицизм с точки зрения психологизма. По мнению Бутервека, только посредством эмпирического самопознания мы можем познать себя как действующих индивидуальностей. Это самонаблюдение даёт нам ключ к объяснению внешнего мира: благодаря тому, что наша воля при своём действии наталкивается на внешнее сопротивление, мы познаём бытие как множество действующих сил. Таким образом, самопознание, в котором мы познаём самих себя как существ, обладающих волей, раскрывает нам тайну вещей, которые оказываются, как и мы, живыми силами. По мнению немецкого историка философии В. Виндельбанда, виртуализм Бутервека оказал влияние на основоположника французского спиритуализма Мен де Бирана и на философию воли А. Шопенгауэра.

Ссылки

• Бутервек, Фридрих // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Бутервек, Фридрих

Мужчина в обтянутых панталонах пропел один, потом пропела она. Потом оба замолкли, заиграла музыка, и мужчина стал перебирать пальцами руку девицы в белом платье, очевидно выжидая опять такта, чтобы начать свою партию вместе с нею. Они пропели вдвоем, и все в театре стали хлопать и кричать, а мужчина и женщина на сцене, которые изображали влюбленных, стали, улыбаясь и разводя руками, кланяться.
После деревни и в том серьезном настроении, в котором находилась Наташа, всё это было дико и удивительно ей. Она не могла следить за ходом оперы, не могла даже слышать музыку: она видела только крашеные картоны и странно наряженных мужчин и женщин, при ярком свете странно двигавшихся, говоривших и певших; она знала, что всё это должно было представлять, но всё это было так вычурно фальшиво и ненатурально, что ей становилось то совестно за актеров, то смешно на них. Она оглядывалась вокруг себя, на лица зрителей, отыскивая в них то же чувство насмешки и недоумения, которое было в ней; но все лица были внимательны к тому, что происходило на сцене и выражали притворное, как казалось Наташе, восхищение. «Должно быть это так надобно!» думала Наташа. Она попеременно оглядывалась то на эти ряды припомаженных голов в партере, то на оголенных женщин в ложах, в особенности на свою соседку Элен, которая, совершенно раздетая, с тихой и спокойной улыбкой, не спуская глаз, смотрела на сцену, ощущая яркий свет, разлитый по всей зале и теплый, толпою согретый воздух. Наташа мало по малу начинала приходить в давно не испытанное ею состояние опьянения. Она не помнила, что она и где она и что перед ней делается. Она смотрела и думала, и самые странные мысли неожиданно, без связи, мелькали в ее голове. То ей приходила мысль вскочить на рампу и пропеть ту арию, которую пела актриса, то ей хотелось зацепить веером недалеко от нее сидевшего старичка, то перегнуться к Элен и защекотать ее.
В одну из минут, когда на сцене всё затихло, ожидая начала арии, скрипнула входная дверь партера, на той стороне где была ложа Ростовых, и зазвучали шаги запоздавшего мужчины. «Вот он Курагин!» прошептал Шиншин. Графиня Безухова улыбаясь обернулась к входящему. Наташа посмотрела по направлению глаз графини Безуховой и увидала необыкновенно красивого адъютанта, с самоуверенным и вместе учтивым видом подходящего к их ложе. Это был Анатоль Курагин, которого она давно видела и заметила на петербургском бале. Он был теперь в адъютантском мундире с одной эполетой и эксельбантом. Он шел сдержанной, молодецкой походкой, которая была бы смешна, ежели бы он не был так хорош собой и ежели бы на прекрасном лице не было бы такого выражения добродушного довольства и веселия. Несмотря на то, что действие шло, он, не торопясь, слегка побрякивая шпорами и саблей, плавно и высоко неся свою надушенную красивую голову, шел по ковру коридора. Взглянув на Наташу, он подошел к сестре, положил руку в облитой перчатке на край ее ложи, тряхнул ей головой и наклонясь спросил что то, указывая на Наташу.
– Mais charmante! [Очень мила!] – сказал он, очевидно про Наташу, как не столько слышала она, сколько поняла по движению его губ. Потом он прошел в первый ряд и сел подле Долохова, дружески и небрежно толкнув локтем того Долохова, с которым так заискивающе обращались другие. Он, весело подмигнув, улыбнулся ему и уперся ногой в рампу.
– Как похожи брат с сестрой! – сказал граф. – И как хороши оба!
Шиншин вполголоса начал рассказывать графу какую то историю интриги Курагина в Москве, к которой Наташа прислушалась именно потому, что он сказал про нее charmante.
Первый акт кончился, в партере все встали, перепутались и стали ходить и выходить.
Борис пришел в ложу Ростовых, очень просто принял поздравления и, приподняв брови, с рассеянной улыбкой, передал Наташе и Соне просьбу его невесты, чтобы они были на ее свадьбе, и вышел. Наташа с веселой и кокетливой улыбкой разговаривала с ним и поздравляла с женитьбой того самого Бориса, в которого она была влюблена прежде. В том состоянии опьянения, в котором она находилась, всё казалось просто и естественно.