Бутор
Село
|
Бутор — село в Григориопольском районе непризнанной Приднестровской Молдавской Республики. Административный центр Буторского сельсовета, куда помимо села Бутор также входит село Индия.
Содержание
География
Площадь села – около 4.21 км2, периметр – 8.44 км. В состав коммуны входят населенные пункты Буторы и Индия. Село расположено на расстоянии 15 км от города Григориополь и 73 км от г. Кишинев. Первое документальное упоминание о селе Буторы датировано 1773 годом.
Население
По данным 2000 года, в селе Буторы проживало 3640 человек.
История
Первое документальное упоминание о селе Буторы датировано 1773 годом. Оно было основано молдаванами с правого берега Днестра, которые покинули свои дома из-за непомерных налогов и обосновались в Левобережье Днестра.
В 1775 году здесь проживало 554 крестьянина. К 1820 году в Буторах насчитывалось 200 дворов, а в середине века в селе было уже 268 хозяйств с 1491 жителем.
В 1870 году открылась первая школа, в которой сельские дети обучались грамоте.
В советский период здесь был организован колхоз им. Куйбышева.
В селе открылись восьмилетняя школа, клуб с киноустановкой, библиотека, ателье бытового обслуживания населения, почтовое отделение, детский сад, магазин.
Есть футбольный клуб "Заря"
Напишите отзыв о статье "Бутор"
Примечания
- ↑ Данный населённый пункт расположен в Приднестровской Молдавской Республике. Согласно административно-территориальному делению Молдавии бо́льшая часть территории, контролируемой Приднестровской Молдавской Республикой, входит в состав Молдавии как административно-территориальные единицы левобережья Днестра, другая часть входит в состав Молдавии как муниципий Бендеры. Заявленная территория Приднестровской Молдавской Республики, контролируемая Молдавией, расположена на территории Дубоссарского, Каушанского и Новоаненского районов Молдавии. Фактически, Приднестровская Молдавская Республика является непризнанным государством, бо́льшая часть заявленной территории которого Молдавией не контролируется.
Отрывок, характеризующий Бутор
Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
