Бутромеев, Владимир Петрович
Поделись знанием:
– Чего ты боишься, Лиза? Я не могу понять, – сказал он.
– Вот как все мужчины эгоисты; все, все эгоисты! Сам из за своих прихотей, Бог знает зачем, бросает меня, запирает в деревню одну.
– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.
Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!
Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
| Владимир Петрович Бутромеев | |
| белор. Уладзімір Пятровіч Бутрамееў | |
 Владимир Петрович Бутромеев | |
| Место рождения: |
с. Рясна, Горецкий район Могилевской области, Белорусская ССР, СССР |
|---|---|
| Род деятельности: | |
| Жанр: |
лирика |
| Язык произведений: | |
| Дебют: |
1982 |
| Премии: |
премия имени М. Горького за лучшую первую книгу прозы (1987) |
Влади́мир Петро́вич Бутроме́ев (род. 20 марта 1953, с. Рясна, Горецкий район, Могилёвская область, БССР, СССР) — советский и белорусский прозаик и драматург, переводчик, литературовед. Пишет на русском и белорусском языках. Член Союза писателей СССР (1987), Союза писателей России (1999).
Содержание
Биография
Окончил географический факультет Могилёвского государственного педагогического института в 1974 году, Высшие курсы сценаристов и режиссёров в 1986, Высшие литературные курсы при Литературном институте имени А. М. Горького в 1991[1].
Творчество
Печатался в журналах «Сельская молодёжь», «Неман», «Дружба народов», «Роман-газета», «Вестник Европы», альманахе «Стрелец». С 1989 года живёт в г. Пушкино Московской области.
Библиография
Проза
- Сборник рассказов и повестей «Любить и верить»[2], премия имени М. Горького за лучшую первую книгу прозы, 1987;
- «Сдвиженье»[3];
- «Задорожье»[4];
- «Корона Великого княжества», роман-мистификация[5][6], премия журнала «Дружба народов», номинация на премию «Русский Букер»;
Роман обратил внимание критиков самых разных направлений.
Критик Василий Костырко писал[7]:«Нам чужд жизненно утверждающий пафос Шекспира и Стерна. Между тем, ирония может оказаться своего рода верхушкой айсберга — знаком глубокой и драматичной рефлексии. Именно к ней и призывает нас В. Бутромеев, автор бурлескной приключенческой повести с маргиналиями на исторические темы „Корона Великого княжества“».Критик И. Кириллов отметил[8]:
«В. Бутромееву удалось переплести серьёзные исторические изыскания (из истории его родного, я так понимаю, белорусского народа) с весьма увлекательным баллетристическим сюжетом. Без сомнения, Вл. Бутромееву интересны герои, о которых он повествует, и та историческая реальность, в которой им суждено обретаться (семнадцатый век). Наряду с природным языковым чутьем это влечет за собой то обстоятельство, что книга написана красивым, ровным, обаятельным стилем. Все это выводит роман Вл. Бутромеева на лидирующие позиции среди произведений писателей молодого поколения. Этой публикацией „ДН“ здорово обставила „Новый мир“ и, конечно, „Октябрь“…»Критик Д. Козлова в унисон иронии автора так определила основную суть «Короны Великого княжества»:[9]
«Интриги, походы, клятвы, измены, преданная дружба и любовь Прекрасных Дам — ничем не обделил читателей заботливый автор. Хотя, собственно говоря, книга не об этом, а о добродушном и загадочном племени любителей драников в сметане, о том, „кто же такие белорусы, откуда они взялись и что они делают во всемирной истории“».
- Роман «Земля и люди», Нонпарелъ, Москва, 2014. Ранее отдельные главы романа печатались в литературных журналах[10] . Специальная премия «Книга года» Русского биографического института, Российской государственной библиотеки и «Литературной газеты» за 2013 год в номинации «Художественная литература»[11]. Роман вошел в длинный список литературной премии «Ясная поляна»[12].
«Констатируя появление на литературной карте нового названия — Рясна и ряснянская округа, на ум приходит и округ Йокнапатофа Фолкнера, и городок Макондо Маркеса. Писатель XXI века не может писать, не учитывая опыта Фолкнера и следующего за ним Маркеса, а также стоящего в ряду с Маркесом Павича. Как он не может не учитывать опыта Джойса. Джойс, и Фолкнер, и Маркес, и Павич — это тот фон, на котором роман „Земля и люди“ вырастает из фантасмагорий Гоголя и Андрея Платонова и безответных вопросов Достоевского и Толстого».В Послесловии критика Л. А. Аннинского сказано:
«Оставив неразрешимые вопросы бытия в „бурлескном“ кругу основного текста, автор выныривает из этой неразрешимости и, дав волю своему таланту, описывает жизнь героев реалистично, досконально и беспощадно… …Но у отдельного человека, в костоломку попавшего и пока ещё уцелевшего, — есть ли выход? Это — интереснейший аспект бутромеевского человековедения.».Высокую оценку роману дал критик Ю. Баранов. В своей рецензии, опубликованной в «Литературной газете»[13], он написал:
«Как представляется, роман „Земля и люди“ (назову эту книгу романом, хотя сам автор назвал её иначе) занял достойное место на нашем русском Парнасе. Там теперь Владимир Бутромеев соседствует с Андреем Платоновым, Михаилом Шолоховым и, что кому-то может показаться странным, с Михаилом Булгаковым. Но разве не близки „Земля и люди“ таким шедеврам, как „Собачье сердце“ и особенно „Роковые яйца“? И там и там проблемы последних, ставших первыми, и чудовищ, порождённых невежеством и самонадеянностью».
Пьесы
- «Нестерка», инсценировка по фольклорной повести «Где праздник, там и я, приключения Нестерки» в книге «Любить и верить»[14];
- «Страсти по Авдею» («Крик на хуторе»)[15][16][17], номинация на Государственную премию СССР, 1991;
Пьеса «Страсти по Авдею» («Крик на хуторе») имела в Беларуси широкий резонанс, она стала значительным явлением в творчестве Белорусского Академического театра им. Янки Купалы и более десяти лет не сходила с его сцены. Пьеса входит в школьную программу по литературе Министерства просвещения Республики Беларусь. Пьеса «Страсти по Авдею» («Крик на хуторе») была представлена труппой Белорусского Академического театра в Москве на сцене театра «Дружбы народов» и транслировалась по центральному телевидению[18].
- Трилогия «Театр Достоевского»
- «Один судный день из жизни братьев Карамазовых»
- «Преступление бесов и наказание идиотов»
- «Вечный Фома»[19] ;
- «Свой дом» («Чужие деньги»), пьеса-притча[20] .
Киносценарии
- «Экзамен на директора» («Свой сад») по повести «Один год и вся жизнь» в книге «Любить и верить»[21];
- «Аз воздам» («Дьяволу и Богу»)[22].
Историко-публицистические произведения
- «Русская история для всех»[23] ;
- «Мифы и легенды древних славян»[24]), премия «Книга года» Русского биографического института[25], Российской государственной библиотеки и «Литературной газеты» за 2009 год[26];
- «Верования и предания русского народа»[27];
- «Древо бытия Омара Хайяма. Классические переводы рубайят. История жизни» («Корни и ветви древа бытия Омара Хайяма в этом мире»)[28] ;
- «Осознание детского лепета или сон о смерти»[29].
Литературоведческие работы
- Историко-литературные комментарии к изданию поэмы Н. В. Гоголя «Мёртвые души»[30], к роману А. С. Пушкина «Евгений Онегин»[30] и роману Л. Н. Толстого «Война и мир»[31], предисловия и комментарии к книгам издательских проектов серии БИБКА («Большая иллюстрированная библиотека классики»)[32] и ПМК («Памятники мировой культуры»)[33];
- Хроника жизни и творчества И. А. Крылова[34];
- Комментарии и хронология жизни и творчества Якоба и Вильгельма Гримм[35];
- Комментарии и хронология жизни и творчества Г. Х. Андерсена[36].
Литературные обработки
- «Язык цветов. Русский травник»[37],[28];
- «Остров сокровищ»[38];
- «Три мушкетера»[38];
- «Русская охота»[28];
- «Русская рыбалка»[39].
Переводы
- Мацуо Басё и поэты его школы[40];
- Сказки «Тысяча и одной ночи»[41];
- Ватсьяяна Малланага «Камасутра»[42];
- Афоризмы Гиппократа, Авиценны, Парацельса, Арнольда из Виллановы.[43];
- И. Уолтон «Философия рыбалки»[28];
- Омар Хайям, рубайят, прозаический перевод с английского поэмы Э. Фицджеральда.[44];
- Омар Хайям. Афоризмы.[45];
- Перевод 20-томного историко-приключенческого повествования в семи частях В. П. Волк-Карачевского «Большой заговор. Приговоренные императоры». (Изданы четыре первые книги первой части «Убить императрицу Екатерину II»: «Роковое отречение», «Кто правит миром», «Исходная точка истории», «Тайна женского сердца»[46].
Детская литература
- «Великие и знаменитые люди белорусской земли»[47];
- «Букварь»[48];
- «Развивающий словарь русского языка в картинках от 3 до 5 лет»[49];
- «Детский плутарх. Всемирная история в лицах. Древний мир. Раннее средневековье. Позднее средневековье. Новое время. XVIII — XIXвека. XIX — XX века». Первое издание в 6 томах[50], второе издание в 8 т.[51], третье издание в 10 томах[28], премия Международной Московской книжной ярмарки в 1999 году в номинации «Лучшая познавательная книга для детей».
Издательские проекты
Более пятидесяти издательских проектов в разных издательствах. Наиболее значимые: БИБКА («Большая иллюстрированная библиотека классики». «Белый город», М., 2002—2006); ПМК («Памятники мировой культуры». «Белый город», М., 2003—2008). Многие из книг, подготовленных В. П. Бутромеевым, удостоены премии «Книга года» Русского биографического института[25], Российской государственной библиотеки и «Литературной газеты»[52]. Особое место среди издательских проектов занимает «Иллюстрированный толковый словарь живого великорусского языка» В. И. Даля[53], проиллюстрированный четырьмя тысячами произведений живописи и иллюстрациями из энциклопедических изданий XIX века. Книга серии ПМК «Омар Хайям и персидские поэты X -XVI веков»[54] удостоена диплома ЮНЕСКО «Лучшее издание, вносящее значительный вклад в диалог культур»[55].
Напишите отзыв о статье "Бутромеев, Владимир Петрович"
Примечания
- ↑ [www.litinstitut.ru/index.php?area=1&p=static&page=alumnu_vlk :: Выпускники ВЛК]
- ↑ «Молодая гвардия», М., 1986)
- ↑ «Молодая гвардия», М., 1989)
- ↑ «Мастацкая лiтаратура», Минск, 1993
- ↑ Журнальная публикация «Дружба народов», М. , 1999, № 1 — 3. magazines.russ.ru/druzhba/1999/1/butr.html
- ↑ издание «Олма-Пресс» М., 1999
- ↑ Журнал «Знамя» «Драники в сметане как геополитический фактор». (№ 3, 2000 г. magazines.russ.ru/znamia/2000/3/kostvas-pr.html
- ↑ «День литературы» (№ 2 (20), 1999 г.)
- ↑ «Книжное обозрение» (№ 5, апрель 1999 г.)
- ↑ Публикация глав в журнале «Неман»; «Роман-газета XXI век», М., 1999, № 6; «Вестник Европы», М., 2001, № 1)
- ↑ [www.whoiswho.ru/yearbook/yearbooks2013/ Книга года — 2013 — Русский биографический институт]
- ↑ [www.yppremia.ru/2014/longlist_2014_goda/ Лонглист 2014 года / Литературная премия «Ясная Поляна»]
- ↑ [lgz.ru/article/-26-6469-2-07-2014/skaz-o-prishestvii-antikhrista-v-ryasnu/ Сказ о пришествии Антихриста в Рясну — Литературная газета]
- ↑ постановка 1987 года народного театра Минского тракторного завода
- ↑ публикация в журнале «Современная драматургия» (М., 1990)
- ↑ «Антология современной белорусской драматургии» (Минск, 2003)
- ↑ постановка 1989 года Белорусского Академического театра им. Янки Купалы
- ↑ [www.tvmuseum.ru/card.asp?ob_no=1402 Лсгеи Рекебхдемхъ Х Пюдхн Б Хмрепмере — Ярпюярх Он Юбдеч]
- ↑ постановка года Белорусского Академического театра им. Янки Купалы, 1998
- ↑ постановка Слонимского государственного театра, 1999 года
- ↑ в соавторстве с Е. Н. Митько, «Беларусьфильм», 1987
- ↑ в соавторстве с Б. Степановым и Ф. Коневым, «Беларусьфильм», 1993
- ↑ «Роман-газета», М., 1994
- ↑ «Вече», М., 2009
- ↑ 1 2 [www.whoiswho.ru/ Главная — Русский биографический институт]
- ↑ [www.whoiswho.ru/yearbook/yearbooks2009/ Книга года — 2009 — Русский биографический институт]
- ↑ «Вече», М., 2010
- ↑ 1 2 3 4 5 «Олма Медиа Групп», М., 2011
- ↑ «Российский кто есть кто», М., 2006, № 1www.whoiswho.ru/old_site/russian/Curnom/12006/dl1.htm
- ↑ 1 2 «Белый город», М., 2005
- ↑ «Белый город», М., 2008
- ↑ «Белый город», М., 2001—2006
- ↑ «Белый город», М., 2003—2008
- ↑ И. А. Крылов. «Басни». «Белый город», М., 2003
- ↑ Братья Гримм. «Детские и домашние сказки. Полное собрание сказок и детских легенд». «Белый город», М., 2007
- ↑ Андерсен, Ханс Кристиан|Г. Х. Андерсен. «Сказки и истории. Полное собрание». «Белый город», М., 2007
- ↑ «Белый город», М., 2006
- ↑ 1 2 Минск. «Реклам экспорт», 1993
- ↑ «Олма Медиа Групп», М., 2012
- ↑ В книге «Классическая японская поэзия». «Белый город», М., 2006
- ↑ «Полное собрание сказок Тысяча и одна ночь». «Белый город», М., 2007
- ↑ Вариант перевода классического текста в книге «Камасутра». («Олма Медиа Групп», М., 2010)
- ↑ В книге «Афоризмы великих врачей». «Олма Медиа Групп», М., 2010
- ↑ В книге «Древо жизни Омара Хайяма. История жизни. Классические переводы рубайят» («Олма Медиа Групп», М., 2011
- ↑ В книге «Древо жизни Омара Хайяма. Афоризмы и изречения. 1000 афоризмов, изречений и высказываний выдающегося врача и математика, гениального философа и самого знаменитого поэта всех времен и народов». «Олма Медиа Групп», М., 2011
- ↑ «ТГВБ», М., 2010—2011 Электронный каталог Российской Государственной библиотеки [old.rsl.ru/view.jsp?f=1016&t=3&v0=Волк-Карачевский&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&cc=a1&i=8&ce=4 Волк-Карачевский, В. П. Убить императрицу Екатерину II. Роковое отречение], [old.rsl.ru/view.jsp?f=1016&t=3&v0=Волк-Карачевский&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&cc=a1&i=9&ce=4 Волк-Карачевский, В. П. Убить императрицу Екатерину II. Кто правит миром], [old.rsl.ru/view.jsp?f=1016&t=3&v0=Волк-Карачевский&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&cc=a1&i=10&ce=4 Волк-Карачевский, В. П. Убить императрицу Екатерину II. Исходная точка интриги], [old.rsl.ru/view.jsp?f=1016&t=3&v0=Волк-Карачевский&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&cc=a1&i=11&ce=4 Волк-Карачевский, В. П. Убить императрицу Екатерину II. Тайна женского сердца]
- ↑ «Белорусская энциклопедия». Минск, 1995
- ↑ Спб., «Нева». «Олма -Пресс», М., 2002
- ↑ «Олма -Пресс», М., 2002
- ↑ Минск-Москва, «Полипринт», «Деконт» 1994—1995
- ↑ «Олма -Пресс», М., 1999
- ↑ [www.whoiswho.ru/yearbook/yearbooks2008/ Книги года — 2008 — Русский биографический институт]
- ↑ «Белый город», М., 2007
- ↑ [belygorod.ru/preface/15393.php?idSer1=967&idSer2=978&idSer3=972&idSer4=980&idSer5=12727& Рубайят. Омар Хайям и персидские поэты X—XVI вв.. «Белый город»]
- ↑ [www.aski.ru/default.aspx?s=0&p=49&0d1=668 АСКИ :: Итоги конкурса «Лучшие книги 2005 года»]
Литература
- «Белорусская театральная энциклопедия». Минск, 1993—1996.
- «Белорусская энциклопедия». Минск, 1996—2004.
- Огрызко В. В. Изборник: материалы к словарю русских писателей конца XX века. М., 2003.
Ссылки
- [knihi.com/Uladzimir_Butramiejeu/ Владимир Петрович Бутромеев] на сайте «Беларуская палічка» (белор.)
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Бутромеев, Владимир Петрович
Муж посмотрел на нее с таким видом, как будто он был удивлен, заметив, что кто то еще, кроме его и Пьера, находился в комнате; и он с холодною учтивостью вопросительно обратился к жене:– Чего ты боишься, Лиза? Я не могу понять, – сказал он.
– Вот как все мужчины эгоисты; все, все эгоисты! Сам из за своих прихотей, Бог знает зачем, бросает меня, запирает в деревню одну.
– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.
Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!
Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Горецком районе Могилёвской области
- Писатели по алфавиту
- Писатели СССР
- Писатели Белоруссии
- Переводчики по алфавиту
- Переводчики СССР
- Переводчики Белоруссии
- Драматурги по алфавиту
- Драматурги XXI века
- Драматурги СССР
- Драматурги Белоруссии
- Выпускники Могилёвского государственного университета
