Бутунг

Бутунг или бутон — народ в Индонезии. Располагаются на островах Бутунг, Муна и на других соседних островах. Бутунг были мореплавателями и торговцами. Широко расселились по Восточной Индонезии, особенно на Молуккских островах. Вместе с родственными народами в XVII—XX веках входили в султанат Бутунг.

Население и его быт

Численность 150 тыс. человек. Живут небольшими разбросанными поселениями. Жилища деревянные, из-за поднятия уровня воды в сезоны дождей — часто устанавливаются на сваи. Занимаются земледелием (выращивают культуры характерные для тропического климата), рыболовством, судоходством, работой по найму, а также мелким ремеслом и торговлей. Реже занимаются добычей и обработкой меди. Вывозят трепангов, черепах, кофе, воск, жемчуг, шкуры и рога буйволов, плавники акул, хлопок. Ввозят рис, железные и глиняные изделия, нитки и ткани. Мужская одежда европеизированная, женская — саронг. Питаются рисом, кукурузной кашей, лепёшками, рыбой, различными приправами. По сей день сохраняется традиционное деление на знать и свободных общинников. Брак матрилокальный, затем неолокальный, о калыме договариваются с деревенским старостой, который выступает в качестве посредника.

Религия и культура

Говорят на бутунгском языке (принадлежащем к малайско-полинезийской группе австронезийской семьи). Оказал влияние на языки соседних островов (Broch 1985:263). Бутунг — мусульмане-сунниты, в их поселениях иногда имеются одна-две мечети (Kenji, Siegel 1990:68). Впервые приняли ислам при султане Мухруме в 1447 году (Abidin, Macknight 1974:165). Реже встречаются христиане. Также сохраняются традиционные верования, такие как анимизм, культ предков.

Литература

• Народы и религии мира / Глав. ред. В. А. Тишков. М.: Большая Российская Энциклопедия, 1999. - 500 с.
• Бутунг // Советский энциклопедический словарь/ Гл. ред. А. М. Прохоров; редкол.: А. А. Гусев и др.- изд. 4-е - М.: Сов. энциклопедия, 1967. C. 127.
• Трисман В. Г. Народы Восточного и Юго-Восточного Сулавеси // Народы Юго-Восточной Азии. Под редакцией А.А. Губера, Ю.В. Маретина, Д.Л. Тумаркина, Н.Н. Чебоксарова. – М.: Издательство АН СССР, 1966. C. 573.
• Broch H. B. 1985. "Crazy Women are Performing in Sombali": A Possession-Trance Ritual on Bonerate, Indonesia. Ethos. Vol. 13. No. 3. 262-282.
• Kenji T., Siegel J. 1990. Invincible Kitsch or as Tourists in the Age of Des Alwi. Indonesia. No. 50, 25th Anniversary Edition. 61-76.
• Abidin A. Z., Macknight C. C. 1974. The I La Galigo Epic Cycle of South Celebes and Its Diffusion, Indonesia. No. 17. 160-169.

ссылки

• [www.jstor.org/stable/640005 A Possession-Trance Ritual on Bonerate, Indonesia]
• [www.jstor.org/stable/3351230 Invincible Kitsch or as Tourists in the Age of Des Alwi]
• [www.jstor.org/stable/3350778 The I La Galigo Epic Cycle of South Celebes and Its Diffusion]

Отрывок, характеризующий Бутунг

– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…