Бутырина, Ольга Николаевна
| Ольга Николаевна Бутырина | |||
 | |||
| Род деятельности: |
колхозница | ||
|---|---|---|---|
| Дата рождения: | |||
| Место рождения: |
село Драгунское, Белгородский уезд, Курская губерния, Российская империя | ||
| Гражданство: | |||
| Подданство: | |||
| Дата смерти: | |||
| Место смерти: |
пос. Октябрьский, Белгородский район, Белгородская область, РСФСР, СССР | ||
| Награды и премии: |
| ||
Ольга Николаевна Бутырина (1916, с. Драгунское, Курская губерния — 10 февраля 1974, пос. Октябрьский, Белгородская область) — звеньевая совхоза «Дмитротарановский», Белгородская область. Герой Социалистического Труда, (1948).
Содержание
Биография
Родилась в 1916 году в селе Драгунское Российской империи (позже — Стрелецкого сельсовета, ныне Яковлевского района Белгородской области) в крестьянской семье.
Всего полтора года ходила в начальную школу. Рано начала работать — сначала в родительском хозяйстве, затем по найму у зажиточных крестьян.
После освобождения района от гитлеровских оккупантов работала полеводом Ленинского отделения свеклосеменоводческого совхоза «Дмитротарановский». Исполнительную, работящую и принципиальную Ольгу Николаевну в 1944 году назначили звеньевой свекловичного звена. А потом в хозяйстве образовалось ещё несколько полеводческих звеньев, между которыми развернулось социалистическое соревнование за качественное и своевременное проведение полевых работ, лучшее использование семян и удобрений, за получение высоких урожаев зерновых культур, свеклосемян и маточной свеклы. Звено О. Н. Бутыриной, в котором работала она со своими сестрами Еленой и Прасковьей, почти всегда выходило победителем в трудовом соревновании.
Особенно удачным для работников совхоза выдался 1947 год. Тогда Бутырина получила с каждого гектара закрепленной площади по 36,5 центнера ржи. Бутырина и ещё четыре звеньевые совхоза «Дмитротарановский» в мае 1948 года удостоились звания Героя Социалистического Труда.
Позже она стала наставницей для многих молодых свекловодов. Сочетала производственную работу с общественной. Неоднократно избиралась в состав райкома КПСС, депутатом поссовета, членом парткома и профкома совхоза.
Жила в рабочем поселке (ныне — посёлок городского типа) Октябрьский[1].
Умерла 10 февраля 1974 года.
Память
- Могила О. Н. Бутыриной, Героя Социалистического Труда, является памятником истории и культуры[2].
Награды
- В 1948 году Указом Президиума Верховного Совета СССР Ольге Николаевне Бутыриной было присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и Золотой медали «Серп и Молот».
- Награждена орденом Ленина и медалями.
Напишите отзыв о статье "Бутырина, Ольга Николаевна"
Примечания
Ссылки
[www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=18280 Ольга Николаевна Бутырина]. Сайт «Герои Страны».
- [www.bel.uobr.ru/t_hero_details.php?h_id=2 Наша родина — Белгородчина : Герои Труда]
Отрывок, характеризующий Бутырина, Ольга Николаевна
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.
Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
