Бутырин, Дмитрий Александрович
| Дмитрий Александрович Бутырин | |
 Иллюстрация к одному из интервью | |
| Основные сведения | |
|---|---|
| Страна | |
| Дата рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Работы и достижения | |
| Работал в городах |
Санкт-Петербург и пригороды |
| Реставрация памятников |
Большой Меншиковский дворец в Ораниенбауме, домовая церковь Юсуповского дворца |
| Нереализованные проекты |
Проект воссоздания храма Успения на Сенной |
Биография
В 1957 году Бутырин окончил Ленинградский инженерно-строительный институт и после этого устроился в архитектурную мастерскую к Игоря Солодовникова. С 1969 года он принят в Союз архитекторов, член правления Союза, председатель совета по архитектурному и историческому наследию, председатель секции реставрации при Союзе архитекторов.
В 1990-х годах Дмитрий Бутырин был архитектором-реставратором Большого Меншиковского дворца в Ораниенбауме, руководил проектом создания Мемориальной библиотеки князя Г. В. Голицына в рамках взаимодействия благотворительного фонда «Голицын — Петербургу» и библиотеки имени Маяковского[1].
С 1970-х годов Дмитрий Александрович активно разрабатывал проект воссоздания храма Успения на Сенной, с 1988 года он активно работал работал с вопросами, связанными с новыми решениями Сенной площади. Он был активным участником сбора подписей за восстановление храма. Проект пользовался поддержкой горожан, было собрано около 15 тысяч подписей, которые передали администрации Санкт-Петербурга[2]. В начале 2000-х годов проект был подписан главным архитектором Санкт-Петербурга Олегом Харченко, было получено разрешение Комитета по государственному контролю, использованию и охране памятников и благословение митрополита Владимира. Были собраны все необходимые для реализации проекта подписи[3]. Храм пока не восстановлен, но в память о взорванной церкви на Сенной площади в 2003 году построена часовня.
В противовес этому проекту был создан проект по созданию мечети на площади. Бутырин активно выступал против реализации этого проекта[4].
После середины 1990-х Бутырин активно занимался вопросами истории и реставрации других петербургских православных храмов.
- Пытался добиться воссоздания церкви Святой Троицы на Троицкой площади на том месте, где установлен макет часовни[2].
- Разработал проект воссоздания церкви Спас на водах, а также проект часовни. Часовня построена, храм возможно будет построен[2].
В 2007 году архитектор участвовал в марше в защиту Петербурга, он считается автором фразы «за всю войну на Невском проспекте были разрушены только два дома, а за последние годы — шесть»[2], которая активно используется защитниками культурного наследия.
В начале 2009 года Бутырин противодействовал процессу приватизации объектов культурного наследия.
Последним проектом стало восстановление домовой церкви Юсуповского дворца.
Дмитрий Бутырин умер 26 марта 2010 года, его соратники провели в доме архитектора посмертную выставку его работ, которая открылась 28 сентября. Дополнительно планируется проведение второй посмертной выставки к годовщине смерти, а также выпуск книги, посвящённой деятельности архитектора[5].
Оценка деятельности архитектора
Посмертная оценка деятельности архитектора:
Дмитрий Александрович принадлежал к когорте старой ленинградской реставрационной школы. Он был, наверное, «последним из могикан» этой школы, достижения которой особенно велики в период, когда восстанавливали разрушенное во время войны. Он был очень скромным человеком, но при этом от многих коллег его отличала удивительная твердость и бескомпромиссность при отстаивании своей позиции. Он всегда стремился максимально приблизиться к подлинному облику реставрируемого памятника. При этом всегда ратовал за воссоздание на сугубо документальной, научной основе. Такой была его позиция, когда он работал над Большим Меншиковским дворцом в Ораниенбауме, когда добивался воссоздания церкви на Троицкой площади, когда он — причем без всяких заказов и денег — работал над воссозданием храма на территории Адмиралтейского завода, построенного в память погибших моряков. Он очень много сил вложил в этот проект и добился результата, хотя на этом месте поставили только часовню. Его убежденность часто не могла реализоваться и наталкивалась на непонимание. И его нежелание идти на шаги, которые сделали бы проходимыми его проекты, делало очень трудной его жизнь…
— заместитель директора НИИ «Спецпроектреставрация», член Совета по историческому и культурному наследию Михаил Мильчик[2]
Напишите отзыв о статье "Бутырин, Дмитрий Александрович"
Примечания
- ↑ [www.galitzinelibrary.ru/?id=18&sub=18 Благотворительный фонд «Голицын - Петербургу»]. Учредители. [www.galitzinelibrary.ru/?id=4&sub=4 Мемориальная библиотека князя Георгия Владимировича Голицына]. Проверено 23 октября 2010. [www.webcitation.org/619rONofN Архивировано из первоисточника 23 августа 2011].
- ↑ 1 2 3 4 5 Борис Вишневский [www.archi.ru/events/news/news_current_press.html?nid=23521&fl=1&sl=1 Храм в наследство. Памяти архитектора Дмитрия Бутырина] // Новая Газета СПб : Газета. — СПб., 2010. — Вып. 22 (29 марта).
- ↑ [www.ruskline.ru/news_rl/2009/04/24/dmitrij_butyrin_ya_uveren_chto_mityureva_vodyat_za_nos/ Дмитрий Бутырин: "Я уверен, что Митюрева водят за нос"] // А. Д. Степанов Русская линия : Электронное СМИ. — 2009. — Вып. 24 апреля.
- ↑ [www.ruskline.ru/news_rl/2009/12/20091223/dmitrij_butyrin_mechet_na_sennoj_plowadi_eto_dikost/ Дмитрий Бутырин: "Мечеть на Сенной площади - это дикость"] // А. Д. Степанов Русская линия : Электронное СМИ. — 2009. — Вып. 23 декабря.
- ↑ [aquaviva.ru/news/2010-09-28/2016.html Посмертная выставка работ архитектора Дмитрия Бутырина открылась в Санкт-Петербурге] // Вода живая : Журнал. — М., 2010. — Вып. 28 сентября.
Отрывок, характеризующий Бутырин, Дмитрий Александрович
– Час от часу не легче, – проговорила Марья Дмитриевна. – Хорош мальчик! То то мерзавец! А она ждет, второй день ждет. По крайней мере ждать перестанет, надо сказать ей.Узнав от Пьера подробности женитьбы Анатоля, излив свой гнев на него ругательными словами, Марья Дмитриевна сообщила ему то, для чего она вызвала его. Марья Дмитриевна боялась, чтобы граф или Болконский, который мог всякую минуту приехать, узнав дело, которое она намерена была скрыть от них, не вызвали на дуэль Курагина, и потому просила его приказать от ее имени его шурину уехать из Москвы и не сметь показываться ей на глаза. Пьер обещал ей исполнить ее желание, только теперь поняв опасность, которая угрожала и старому графу, и Николаю, и князю Андрею. Кратко и точно изложив ему свои требования, она выпустила его в гостиную. – Смотри же, граф ничего не знает. Ты делай, как будто ничего не знаешь, – сказала она ему. – А я пойду сказать ей, что ждать нечего! Да оставайся обедать, коли хочешь, – крикнула Марья Дмитриевна Пьеру.
Пьер встретил старого графа. Он был смущен и расстроен. В это утро Наташа сказала ему, что она отказала Болконскому.
– Беда, беда, mon cher, – говорил он Пьеру, – беда с этими девками без матери; уж я так тужу, что приехал. Я с вами откровенен буду. Слышали, отказала жениху, ни у кого не спросивши ничего. Оно, положим, я никогда этому браку очень не радовался. Положим, он хороший человек, но что ж, против воли отца счастья бы не было, и Наташа без женихов не останется. Да всё таки долго уже так продолжалось, да и как же это без отца, без матери, такой шаг! А теперь больна, и Бог знает, что! Плохо, граф, плохо с дочерьми без матери… – Пьер видел, что граф был очень расстроен, старался перевести разговор на другой предмет, но граф опять возвращался к своему горю.
Соня с встревоженным лицом вошла в гостиную.
– Наташа не совсем здорова; она в своей комнате и желала бы вас видеть. Марья Дмитриевна у нее и просит вас тоже.
– Да ведь вы очень дружны с Болконским, верно что нибудь передать хочет, – сказал граф. – Ах, Боже мой, Боже мой! Как всё хорошо было! – И взявшись за редкие виски седых волос, граф вышел из комнаты.
Марья Дмитриевна объявила Наташе о том, что Анатоль был женат. Наташа не хотела верить ей и требовала подтверждения этого от самого Пьера. Соня сообщила это Пьеру в то время, как она через коридор провожала его в комнату Наташи.
Наташа, бледная, строгая сидела подле Марьи Дмитриевны и от самой двери встретила Пьера лихорадочно блестящим, вопросительным взглядом. Она не улыбнулась, не кивнула ему головой, она только упорно смотрела на него, и взгляд ее спрашивал его только про то: друг ли он или такой же враг, как и все другие, по отношению к Анатолю. Сам по себе Пьер очевидно не существовал для нее.
– Он всё знает, – сказала Марья Дмитриевна, указывая на Пьера и обращаясь к Наташе. – Он пускай тебе скажет, правду ли я говорила.
Наташа, как подстреленный, загнанный зверь смотрит на приближающихся собак и охотников, смотрела то на того, то на другого.
– Наталья Ильинична, – начал Пьер, опустив глаза и испытывая чувство жалости к ней и отвращения к той операции, которую он должен был делать, – правда это или не правда, это для вас должно быть всё равно, потому что…
– Так это не правда, что он женат!
– Нет, это правда.
– Он женат был и давно? – спросила она, – честное слово?
Пьер дал ей честное слово.
– Он здесь еще? – спросила она быстро.
– Да, я его сейчас видел.
Она очевидно была не в силах говорить и делала руками знаки, чтобы оставили ее.
Пьер не остался обедать, а тотчас же вышел из комнаты и уехал. Он поехал отыскивать по городу Анатоля Курагина, при мысли о котором теперь вся кровь у него приливала к сердцу и он испытывал затруднение переводить дыхание. На горах, у цыган, у Comoneno – его не было. Пьер поехал в клуб.
В клубе всё шло своим обыкновенным порядком: гости, съехавшиеся обедать, сидели группами и здоровались с Пьером и говорили о городских новостях. Лакей, поздоровавшись с ним, доложил ему, зная его знакомство и привычки, что место ему оставлено в маленькой столовой, что князь Михаил Захарыч в библиотеке, а Павел Тимофеич не приезжали еще. Один из знакомых Пьера между разговором о погоде спросил у него, слышал ли он о похищении Курагиным Ростовой, про которое говорят в городе, правда ли это? Пьер, засмеявшись, сказал, что это вздор, потому что он сейчас только от Ростовых. Он спрашивал у всех про Анатоля; ему сказал один, что не приезжал еще, другой, что он будет обедать нынче. Пьеру странно было смотреть на эту спокойную, равнодушную толпу людей, не знавшую того, что делалось у него в душе. Он прошелся по зале, дождался пока все съехались, и не дождавшись Анатоля, не стал обедать и поехал домой.
Анатоль, которого он искал, в этот день обедал у Долохова и совещался с ним о том, как поправить испорченное дело. Ему казалось необходимо увидаться с Ростовой. Вечером он поехал к сестре, чтобы переговорить с ней о средствах устроить это свидание. Когда Пьер, тщетно объездив всю Москву, вернулся домой, камердинер доложил ему, что князь Анатоль Васильич у графини. Гостиная графини была полна гостей.
Пьер не здороваясь с женою, которую он не видал после приезда (она больше чем когда нибудь ненавистна была ему в эту минуту), вошел в гостиную и увидав Анатоля подошел к нему.
– Ah, Pierre, – сказала графиня, подходя к мужу. – Ты не знаешь в каком положении наш Анатоль… – Она остановилась, увидав в опущенной низко голове мужа, в его блестящих глазах, в его решительной походке то страшное выражение бешенства и силы, которое она знала и испытала на себе после дуэли с Долоховым.
– Где вы – там разврат, зло, – сказал Пьер жене. – Анатоль, пойдемте, мне надо поговорить с вами, – сказал он по французски.
Анатоль оглянулся на сестру и покорно встал, готовый следовать за Пьером.
Пьер, взяв его за руку, дернул к себе и пошел из комнаты.
– Si vous vous permettez dans mon salon, [Если вы позволите себе в моей гостиной,] – шопотом проговорила Элен; но Пьер, не отвечая ей вышел из комнаты.
Анатоль шел за ним обычной, молодцоватой походкой. Но на лице его было заметно беспокойство.
Войдя в свой кабинет, Пьер затворил дверь и обратился к Анатолю, не глядя на него.
– Вы обещали графине Ростовой жениться на ней и хотели увезти ее?
– Мой милый, – отвечал Анатоль по французски (как и шел весь разговор), я не считаю себя обязанным отвечать на допросы, делаемые в таком тоне.
Лицо Пьера, и прежде бледное, исказилось бешенством. Он схватил своей большой рукой Анатоля за воротник мундира и стал трясти из стороны в сторону до тех пор, пока лицо Анатоля не приняло достаточное выражение испуга.
– Когда я говорю, что мне надо говорить с вами… – повторял Пьер.
– Ну что, это глупо. А? – сказал Анатоль, ощупывая оторванную с сукном пуговицу воротника.
– Вы негодяй и мерзавец, и не знаю, что меня воздерживает от удовольствия разможжить вам голову вот этим, – говорил Пьер, – выражаясь так искусственно потому, что он говорил по французски. Он взял в руку тяжелое пресспапье и угрожающе поднял и тотчас же торопливо положил его на место.
