Бухмейер, Александр Ефимович

	Александр Ефимович Бухмейер
	; Генерал-лейтенант; Александр Ефимович Бухмейер
Дата рождения	11 декабря 1802
Место рождения	Ропша
Дата смерти	8 мая 1860 (57 лет)
Место смерти	Санкт-Петербург
Принадлежность	Российская империя
Род войск	инженерные войска
Звание	генерал-лейтенант
Командовал	лейб-гвардии Сапёрный батальон,; 2-й резервный сапёрный батальон,; 1-я сапёрная бригада,; 2-я сапёрная бригада.
Сражения/войны	Русско-персидская война 1826—1828,; Русско-турецкая война 1828—1829,; Польская кампания 1831 г.,; Крымская война
Награды и премии	Орден Святой Анны 3-й ст. (1828),; Золотое оружие «За храбрость» (1828),; Орден Святого Владимира 4-й ст. (1828),; Орден Святой Анны 2-й ст. (1831),; Virtuti militari (1831),; Орден Святого Георгия 4-й ст. (1838),; Орден Святого Владимира 2-й ст. (1854),; Золотое оружие «За храбрость» (1854),; Орден Белого Орла (1856).;

В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Бухмейер.

Александр Ефимович Бухмейер (Buchmeyer, Alexander) (1802—1860) — русский военный инженер, генерал-лейтенант, герой Севастопольской обороны.

Биография

Родился 11 декабря 1802 года на мызе в Ропше. Отец его, титулярный советник Иоахим (Ефим) Бухмейер, бывший капитан австрийской армии, управлял в Ропше снятой им в аренду бумажной фабрикой.

По кончине отца, родственники отвезли Бухмейера в Петербург и определили в лютеранское Петропавловское училище (1816—1819), по окончании курса в котором он поступил на службу в Кабинет Его Величества, но в 1819 г. перешёл на военную службу, юнкером в Лейб-гвардии саперный батальон.

В декабре 1825 году подпоручик Бухмейер удостоился Высочайшей признательности, в числе прочих, за свой образ действий 14 числа, а в 1826 г., произведённый в поручики, был прикомандирован к отдельному Казказскому корпусу.

Русско-персидская война

Персидская кампания послужила началом его боевых подвигов. Приняв участие в битве 5 июля 1827 г. при Джаван-Булаке, кончившейся поражением армии наследника персидского престола Аббаса-Мирзы, Бухмейер вслед за тем отличился, 17 июля, при взятии крепости Аббас-Абада, 19-го при штурме Сардар-Абада и 1 октября при покорении Эривани. За оказанное в этих делах мужество он получил орден св. Анны 3-й степени с бантом и золотую полусаблю с надписью «За храбрость» и был послан Паскевичем к Государю с донесением о взятии Эривани, за что был пожалован чином штабс-капитана и орденом св. Владимира 4-й степени с бантом.

Русско-турецкая война

Во время Турецкой кампании 1828 г. Бухмейер находился под Варной, но вслед за тем, по случаю постигшей его тяжкой болезни, отправлен был морем в Одессу, откуда, по выздоровлении, возвратился вместе с батальоном в столицу.

Польская кампания

Польская кампания 1831 г. доставила ему случай для новых отличий. Устраивая в районе военных действий укрепления и переправы через реки, капитан Бухмейер сражался под Остроленкой, Пршетицами, Соколовом, Якацом, Рудками, Тыкочином, на штурме Варшавы 26 августа руководил работами у главного вала Вольского предместья, а после покорения Варшавы участвовал в преследовании поляков до прусской границы. Награждённый орденом св. Анны 2-й степени с императорской короной, знаком отличия за военное достоинство Virtuti militari и удостоенный троекратного Монаршего благоволения, Бухмейер на обратном походе в Петербург временно командовал Лейб-гвардии сапёрным батальоном, а в 1832 г., произведённый в полковники, назначен командиром 2-го резервного сапёрного батальона в Киеве.

Затем он был пожалован чином генерал-майора и занимал должности командира сначала 1-й, а потом 2-й сапёрной бригады, расположенных в Варшаве и Киеве, 1 декабря 1838 г. за беспорочную выслугу 25 лет в офицерских чинах был награждён орденом св. Георгия 4-й степени (№ 5704 по списку Григоровича — Степанова).

Крымская война

Произведённый 6 декабря 1851 года в генерал-лейтенанты, Бухмейер был назначен инспектором сапёрных батальонов, а с началом Крымской войны — начальником инженеров Южной армии. Приведя в оборонительное положение крепости Измаил и Килию, Бухмейер был главным виновником успешной переправы отряда генерал-адъютанта Лидерса через Дунай, за что и получил орден св. Владимира 2-й степени с мечами; за мужество и распорядительность при осаде Силистрии и в происходившем затем, при отступлении войск от этой крепости, артиллерийском деле, в котором сражалась и действовавшая под его командой флотилия, Бухмейер награждён золотой с бриллиантами шпагой. Заботясь об устройстве переправ, Бухмейер построил во время Дунайской кампании, между прочим, плавучий мост у Измаила, длиною в 360 сажен. С началом осады Севастополя, Бухмейер первый оценил дарования Тотлебена и рекомендовал его особому вниманию князя Горчакова. Будучи вообще сторонником наступательных действий, Бухмейер и на военном совете 28 июля 1855 года, относительно целесообразности предполагавшейся атаки союзников со стороны реки Чёрной, высказал мнение о необходимости безотлагательно атаковать неприятельскую позицию на этой реке двумя отрядами, не останавливаясь на ближайших высотах, продолжать атаку на Сапун-гору, и в то же время произвести одновременно сильную вылазку с Корниловского бастиона до английского редута Виктории.

В последние дни Севастопольской обороны Бухмейер совершил почти беспримерную в военной истории работу — постройку через Севастопольскую бухту громадного (в 450 сажен длины) бревенчатого моста. Мысль об этой постройке, заявленная заблаговременно Бухмейером главнокомандующему, казалась неисполнимой, но он приступил к сооружению 1 августа 1855 года, под градом неприятельских ядер и бомб. Вся честь колоссального предприятия принадлежит всецело ему, как в отношении почина, так и в отношении отличного и быстрого выполнения. Неприятельский замысел захватить после штурма 27 августа русскую армию в плен или уничтожить её оказался тщетным: войска наши спаслись через мост Бухмейера; переправа к семи часам утра была окончена, пятьсот человек развели мост немедленно, и неприятель напрасно искал его на следующий день. Мост Бухмейера, модель которого хранится в Петербурге, в Инженерном замке, обошёлся всего в 48810 руб. За возведение моста Бухмейер был награждён орденом Белого Орла с мечами и милостивыми словами императора: «Благодарю тебя: ты спас мою армию!».

Служба после окончания войны

С окончанием войны Бухмейер был назначен начальником инженеров 1-й армии; затем, в 1858 году в особой комиссии производил поверку и составление отчетов по инженерным работам во время кампании в районах бывших Южной и Крымской армий, а с 1859 года по день кончины состоял членом Военного совета. Честный, бескорыстный, всегда готовый для пользы отечества на всякие жертвы и опасности, отличаясь добродушием, ровностью веселого характера и увлекательным даром слова, Бухмейер приобрел множество друзей, снискал уважение сослуживцев и не имел врагов.

Умер Бухмейер 8 мая 1860 года от апоплексического удара. Похоронен в Петербурге, на Смоленском евангелическом кладбище.

Награды

Источники

Бухмейер, Александр Ефимович // Военная энциклопедия : [в 18 т.] / под ред. В. Ф. Новицкого [и др.]. — СПб. ; [М.] : Тип. т-ва И. В. Сытина, 1911—1915.</span>
А. С. Бухмейер, Александр Ефимович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
Степанов В. С., Григорович П. И. В память столетнего юбилея императорского Военного ордена Святого великомученика и Победоносца Георгия. (1769—1869). СПб., 1869

Напишите отзыв о статье "Бухмейер, Александр Ефимович"

Отрывок, характеризующий Бухмейер, Александр Ефимович

И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.

Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
– А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница!
– Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу.
– Bonjour, ma chere, je vous felicite, [Здравствуйте, моя милая, поздравляю вас,] – сказала гостья. – Quelle delicuse enfant! [Какое прелестное дитя!] – прибавила она, обращаясь к матери.
Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, которые, сжимаясь, двигались в своем корсаже от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка. Вывернувшись от отца, она подбежала к матери и, не обращая никакого внимания на ее строгое замечание, спрятала свое раскрасневшееся лицо в кружевах материной мантильи и засмеялась. Она смеялась чему то, толкуя отрывисто про куклу, которую вынула из под юбочки.
– Видите?… Кукла… Мими… Видите.
И Наташа не могла больше говорить (ей всё смешно казалось). Она упала на мать и расхохоталась так громко и звонко, что все, даже чопорная гостья, против воли засмеялись.
– Ну, поди, поди с своим уродом! – сказала мать, притворно сердито отталкивая дочь. – Это моя меньшая, – обратилась она к гостье.
Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо.
Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие.
– Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно?
Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью.
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.
Два молодые человека, студент и офицер, друзья с детства, были одних лет и оба красивы, но не похожи друг на друга. Борис был высокий белокурый юноша с правильными тонкими чертами спокойного и красивого лица; Николай был невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица. На верхней губе его уже показывались черные волосики, и во всем лице выражались стремительность и восторженность.
Николай покраснел, как только вошел в гостиную. Видно было, что он искал и не находил, что сказать; Борис, напротив, тотчас же нашелся и рассказал спокойно, шутливо, как эту Мими куклу он знал еще молодою девицей с неиспорченным еще носом, как она в пять лет на его памяти состарелась и как у ней по всему черепу треснула голова. Сказав это, он взглянул на Наташу. Наташа отвернулась от него, взглянула на младшего брата, который, зажмурившись, трясся от беззвучного смеха, и, не в силах более удерживаться, прыгнула и побежала из комнаты так скоро, как только могли нести ее быстрые ножки. Борис не рассмеялся.
– Вы, кажется, тоже хотели ехать, maman? Карета нужна? – .сказал он, с улыбкой обращаясь к матери.
– Да, поди, поди, вели приготовить, – сказала она, уливаясь.
Борис вышел тихо в двери и пошел за Наташей, толстый мальчик сердито побежал за ними, как будто досадуя на расстройство, происшедшее в его занятиях.

Из молодежи, не считая старшей дочери графини (которая была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже, как большая) и гостьи барышни, в гостиной остались Николай и Соня племянница. Соня была тоненькая, миниатюрненькая брюнетка с мягким, отененным длинными ресницами взглядом, густой черною косой, два раза обвившею ее голову, и желтоватым оттенком кожи на лице и в особенности на обнаженных худощавых, но грациозных мускулистых руках и шее. Плавностью движений, мягкостью и гибкостью маленьких членов и несколько хитрою и сдержанною манерой она напоминала красивого, но еще не сформировавшегося котенка, который будет прелестною кошечкой. Она, видимо, считала приличным выказывать улыбкой участие к общему разговору; но против воли ее глаза из под длинных густых ресниц смотрели на уезжавшего в армию cousin [двоюродного брата] с таким девическим страстным обожанием, что улыбка ее не могла ни на мгновение обмануть никого, и видно было, что кошечка присела только для того, чтоб еще энергичнее прыгнуть и заиграть с своим соusin, как скоро только они так же, как Борис с Наташей, выберутся из этой гостиной.
– Да, ma chere, – сказал старый граф, обращаясь к гостье и указывая на своего Николая. – Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него; бросает и университет и меня старика: идет в военную службу, ma chere. А уж ему место в архиве было готово, и всё. Вот дружба то? – сказал граф вопросительно.
– Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья.
– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.