Буххайм, Лотар-Гюнтер

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Лотар-Гюнтер Буххайм

фото 1941 года
Дата рождения:

6 февраля 1918(1918-02-06)

Место рождения:

Веймар, Тюрингия, Германская империя

Дата смерти:

22 февраля 2007(2007-02-22) (89 лет)

Место смерти:

Штарнберг, Бавария, Германия

Жанр:

роман

Награды:

Лотар-Гюнтер Буххайм (нем. Lothar-Günther Buchheim, listen ; 6 февраля 1918 — 22 февраля 2007) — немецкий писатель, художник и коллекционер, создатель Музея фантазии на берегу озера Штарнберг под Мюнхеном. Наибольшую известность получил после выхода романа «Das Boot» (рус. «Лодка») (1973), который стал мировым бестселлером и основой фильма «Подводная лодка».





Ранний период жизни

Буххайм родился в Веймаре (Тюрингия, Германия), был вторым сыном актрисы Шарлотты Буххайм. Она не была замужем и жила с родителями. До 1924 жили в Ваймаре, после в Рохлице до 1932, и наконец в Хемнице. Уже тогда Буххайм-младший подрабатывал в газетах и участвовал в художественной выставке 1933, когда ему было всего 15.

Любя путешествовать, вместе с братом по Дунаю добрался до Чёрного моря на каноэ. После того, как получил аттестат зрелости в 1937, некоторое время жил в Италии, где он написал свою первую книгу Tage und Nächte steigen aus dem Strom. Eine Donaufahrt. («Дни и ночи встают из реки. Путешествие по Дунаю»), которая была издана в 1941 г. Буххайм изучал искусство в Дрездене и Мюнхене в 1939 г., был мобилизован в армию в 1940 г.

Вторая Мировая война

Во время войны Буххайм был офицером пропаганды и служил Зондерфюрером (Б) в роте пропаганды Кригсмарина, писал сводки о подводных минах, эсминцах и подводных лодках. Делал скетчи и фотографии.

См. также

Напишите отзыв о статье "Буххайм, Лотар-Гюнтер"

Ссылки

  • [www.buchheimmuseum.de/international/english.php www.buchheimmuseum.de]

Отрывок, характеризующий Буххайм, Лотар-Гюнтер

На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.